— Да, словно сговорились.

— Что будем делать дальше?

— Поехали назад. Вы зайдете в газовую контору. Возможно, встретите Лапиня. А я отправлюсь в управление. Надо порыться в старых донесениях и журналах.

Уже недалеко от Шяуляя шофер спросил у капитана Соколовского:

— Поедем прямо через Кельмы или направо, через Тельшай?

— А где ближе?

— Через Тельшай ближе, но там ремонтируют шоссе.

— Гони по ближней, не будем жалеть рессоры — надо спешить.

Плавно покачиваясь, серая «Волга» мчится по гладкому асфальту. Соколовский с Дзенисом удобно расположились на просторном заднем сиденье.

— Не угостите ли меня сигаретой? — обратился помощник прокурора к шоферу.

— Что с тобой, Роберт? — удивлен Соколовский. — Ты ведь не куришь.

— С этим делом, будь оно неладно, не только курить начнешь, но и до запоя недолго, — проворчал Дзенис. — Чем дальше в лес, тем больше дров.

— Ничего, все обойдется. Чего в жизни не бывает. Я тебе расскажу, какой номер получился у моего дружка, участкового инспектора Езупана. Останавливает его на улице один районный ответственный товарищ и спрашивает: «А правда ли, что ты Свиндубиса вчера вором и взяточником обозвал?» Езупан опешил. «Свиндубиса? Да я такого и не знаю». — «Ты мне арапа не заправляй. Сам кашу заварил, а теперь делаешь такие глаза, будто с обратной стороны луны свалился. Был вчера на торговой базе?» — «Был». — «Говорил такие слова: допустим, гражданин Свиндубис разбазаривает казенное имущество и к тому же берет взятки, а коллектив, в котором он работает, все это видит и никак не реагирует? Сказал так?» — «Сказал. Но это же только предположение. Чтобы разговор не был в отрыве от действительности. Это я для наглядности». — «Да уж куда наглядней! Вся база только об этом и говорит. Считают, что потеряли лучшего завскладом». Езупан перепугался не на шутку. «Неужели всерьез обиделся и подал заявление об уходе? Сейчас побегу извинюсь перед ним». — «Поздно. Он уже у прокурора». — «У прокурора? Здорово! Теперь меня еще притянут по сто двадцать седьмой за клевету». На следующий день Езупана вызывает районный прокурор. «Вчера тут Свиндубис был». — «Знаю, — вздохнул Езупан. — Судить будете?» — «Будем. А вам объявляю благодарность. Свиндубис покаялся во всех своих грешках. Он решил, если уж милиция знает, нет смысла ждать. Повинную голову меч не счет. Свиндубис дорожит этим смягчающим обстоятельством». А Езупан рот разинул и глазами хлопает.

Дзенис неумело закурил.

— Зря ты, Виктор, тратишь время в своем угрозыске. Талант пропадает. Из тебя заправский юморист поручился бы. Без пяти минут Гашек. Или хотя бы один из братьев Каудзит.

Шофер прыснул со смеху. Соколовский с упреком покосился на него, потом на Дзениса и нахохлился в своем углу.

Машина приближалась к Паланге. Погода, как это часто бывает в Прибалтике, неожиданно переменилась. Солнце затянуло серыми тучами, и по крыше «Волги» забарабанили крупные капли, а через минуту полило как из ведра. Казалось, сплошная серая стена воды окружила машину со всех сторон.

— Попробуй найди в таком потопе желтый дом с зеленой крышей! — ворчал Соколовский.

И все-таки они нашли. Сперва Дзенис в переулке заметил красный «Москвич». Помощник прокурора взглянул на номер машины.

— Так я и думал. Наш друг уже здесь. Только, боюсь, не опередил бы его кто. Скорей, Виктор!

Они подбежали к домику. Соколовский взглянул через окно в комнату.

— Как будто все в порядке.

Шофера оставили следить за остальными окнами, а

сами поднялись на крыльцо, и капитан энергично постучал.

Взглянув на милицейское удостоверение, Алида Лоренц не проронила ни слова и впустила прибывших в гостиную. «Принц-инкогнито» встал с дивана и направился к ним навстречу. Его желтая нейлоновая «битлов- ка» была перепачкана кровью. Левая рука висела на перевязи.

— Где вас так долго носило, коллеги? Я рассчитывал, что подоспеете раньше.

— Что с рукой, Ивар? — озабоченно спросил Дзенис. — Ты ранен?

— Пустяки, царапина. Эта дама была очень любезна и сделала перевязку. В благодарность за небольшую услугу. Кажется» я спас ей жизнь. Зато сейчас как бы не хватил ее инфаркт.

Адвокат Робежниек вынул перочинный нож, подошел к секретеру, что стоял в углу комнаты, и открыл крышку. Лоренц в ужасе бросилась на адвоката. Но было поздно. Робежниек успел вынуть из ящика перевязанную шнурком металлическую шкатулку и вручить Дзенису.

— Пожалуйста, товарищ прокурор, вот здесь вещественные доказательства. Сдаю вам как представителю государства.

Дзенис развязал шнурок, открыл крышку и… остолбенел. Перед ним всеми цветами радуги сверкали, переливались и мерцали брильянты, рубины, сапфиры, изумруды, топазы. Ими были украшены всевозможные золотые перстни, браслеты, серьги, броши, кулоны и ожерелья. В длинные столбики были аккуратно сложены и завернуты в бумагу золотые монеты.

— Так вот она, сокровищница Алиды Лоренц!

— Не Лоренц, а покойного штурмбаннфюрера фон Гауча, — поправил Дзениса Робежниек. — Сокровища, собственноручно награбленные в Саласпилсском концлагере.

— А что у вас с рукой? — повторил свой давешний вопрос Дзенис. — Может…

— Расскажу, Роберт, расскажу все по порядку, — перебил его Робежниек; — Теперь торопиться больше некуда.

— Лихо это у вас получилось! — укоризненно покачал головой Соколовский, распахнул окно и позвал шофера. — Зайди, посидишь полчасика на кухне с барышней, заодно и обсохнешь.

С этими словами он выпроводил смертельно бледную, поникшую старуху за дверь и теперь обратился снова к адвокату:

— Взяли на себя роль частного детектива?

— Как вам сказать…

Дзенис сел к столу, закрыл шкатулку и снова перевязал шнурком.

— А не лучше ли за Робежниека на твой вопрос отвечу я? — предложил он. — Так вот: в один прекрасный весенний день, когда я ехал с Иваром в его машине, я, как видно, жестоко уязвил самолюбие нашего друга, позволив себе сказать, что из человека с его характером и взглядами на жизнь никогда не получится ни следователя, ни оперативного работника. Робежниек решил доказать, что я был не прав. И вот таким путем доказал… Разве не так это было, Ивар?

— Не только так, — решил уточнить Робежниек. — Тогда на суде я был вынужден принимать во внимание волю своей клиентки, хотя сам и не очень ей верил. Кроме того, долг адвоката повелевал мне докопаться до истины. Поскольку я не мог заниматься этим во время процесса, то пришлось приложить некоторые усилия после.

Дзенис улыбнулся.

— Ничего не скажешь, остроумное решение древнейшей проблемы защиты: как помочь установить истину, не переступая границ этики отношений адвоката и подзащитного. Н-да!.. То-то я давно чувствую, что нам кто- то сует палки в колеса.

— Бросьте меня смешить! В конце концов, я ни в чем вам не помешал. Разве что чуточку забежал вперед. Пока вы занимались Щеписами, я заглянул в нотариальную контору, собрал сведения о завещаниях. А вот не кажется ли вам, уважаемые коллеги, что участие адвоката в предварительном следствии было бы далеко не бесполезным? Мы своевременно помогали бы вам избежать многих ошибок. И уж тогда ваша Лиепа недолго продержалась бы на должности следователя.

— Все в порядке, — примирительно сказал Дзенис. — Не понимаю только одного, для чего вам понадобилось впутать в эту историю врача Страуткалн?

Робежниек повернулся к Дзенису.