— Поехал в тюрьму побеседовать с Зентой Саукум. — Он повернулся к Трубеку: — Велел подождать. Как у тебя с Лапинем?
Робежниек насторожился.
— С Лапинем? — переспросил он.
— Да, это по делу об убийстве Лоренц, — пояснил Дзелзитис. — Помнишь, ты еще защищал на суде Зенту Саукум. Дзенис поручил Борису допросить наследника убитой, Вольдемара Лапиня.
— Ты думаешь, я держу в памяти все процессы, на которых выступал?
Трубек снял пиджак и повесил на спинку стула.
— Знаешь, Гунар, мне что-то не нравится этот Лапинь. Скользкий как угорь.
— Водит тебя за нос?
— Да нет. Но понять его не так просто. В основном Лапинь подтвердил все, что сообщил о нем Зиткаурис. Он действительно приехал три года тому назад из Сибири. Даже документы показывал. Алида Лоренц встретила его не слишком любезно, но сыном признала.
— Старуха насчет драгоценностей ему говорила?
— Ни слова. Во всяком случае, это утверждает Лапинь.
— Тем не менее он платил по двадцать рублей в месяц за наследство? За старые тряпки и доисторическую мебель.
— Это он объясняет достаточно логично. Он не придавал особого значения завещанию, а давал старухе деньги просто как матери. Сыновний долг.
— Ишь ты! Неожиданная вспышка сыновней любви. И ты ему веришь?
Адвокат Робежниек уткнулся в толстые папки и притворился, будто с головой ушел в материалы дела, готовясь к защите.
— Но впоследствии Лапинь все-таки разузнал о драгоценностях? — не мог успокоиться Дзелзитис. — Может, он и это отрицает?
— Говорит, прошлой осенью ему рассказал о них Зиткаурис.
— Теперь поди знай, так оно на самом деле или они успели сговориться.
— Сомневаюсь насчет сговора. Лапинь зол на старика. Даже пробовал мне доказать, что убийство — дело рук Зиткауриса. Старик решил, что у него есть права на драгоценности. Какие-то старые счеты с Лоренц.
— Зиткаурис валит на Лапиня, Лапинь на Зиткауриса. Может быть, на пару? Такая игра была бы вовсе неплохой тактикой защиты. Между прочим, как Лапинь объясняет приобретение мотоцикла? Где взял деньги?
— Говорит, скопил.
— В сберкассе? Это легко проверить.
— Нет, покупал облигации трехпроцентного займа.
— Н-да, это не проверишь. А что он рассказывает о Зенте Саукум?
— Ничего. В глаза не видал ее до суда.
— Естественно. Даже если и знаком, то сразу не признается, — заерзал на стуле Дзелзитис. — Мотоцикл! Швейцар ресторана «Огрите» показал, что Зента с молодым человеком приехала на машине. Только не запомнил, на какой. Может, ошибается? Может, на мотоцикле?
Трубек снял очки и внимательно стал их осматривать, близко поднеся к глазам, будто искал в них какой-то дефект.
— Ну нет, Гунар, в ресторан на мотоцикле не ездят. Я выяснил кое-что другое. Лапинь в Сибири работал шофером. Водительские права у него есть. При проверке газовых магистралей, в особенности когда надо добираться на окраины города, он часто пользуется служебным «Пикапом». Управляет сам. Нередко забирает машину вечером домой — держит во дворе, чтобы с утра, не теряя времени, выезжать на линию. Таким образом, он вполне мог прокатиться с Саукум в Огре.
— Мог, — согласился Дзелзитис. — И, как видно, не случайность, что он поехал
— Интересно, что даст сегодняшний допрос Дзенису? Убедит он в конце концов Зенту говорить правду или нет?
— Дело адски сложное, пропади оно пропадом, — проворчал Гунар. — Я тебе не завидую. Даже время работает против тебя. По свежему следу расследовать было легче. Эх, Лора, Лора!
Медленно отворилась дверь, и, легка на помине, вошла следователь Лора Лиепа. Величавым шагом она приблизилась к столу, огляделась по сторонам и, как будто доверяя строжайший секрет, тихо попросила у Дзелзитиса бланки протоколов. Получив желаемое, она так же грациозно выплыла из кабинета.
В дверь постучали.
— Войдите, — отозвался Дзелзитис. — Твоего подзащитного привели, Ивар. Начнем-ка…
Сержант милиции Тауринь неторопливо шагал по бульвару Райниса. Дойдя до приземистого здания Рижского горисполкома, он повернулся на каблуках и так же неспешно двинулся в обратном направлении. Миновал прокуратуру, радиомагазин и пересек улицу Ленина.
Около агентства Аэрофлота Тауринь остановился и взглянул на часы. Без четверти одиннадцать. Дежурство подходило к концу.
Даже в этот предобеденный час главные транспортные артерии города пульсировали с повышенным давлением. Лобастые троллейбусы, злобно рыкающие автобусы выстраивались в покорную очередь перед красным сигналом светофора, чтобы через несколько секунд мощной лавиной хлынуть на перекресток. Между ними лавировали напористые «Волги» и юркие «Запорожцы».
Однако в этом кажущемся хаосе царил четкий порядок. Все маневры водителей были подчинены строгим правилам движения, всевозможным знакам над улицей и линиям на асфальте. К сожалению, этого никак нельзя было сказать о пешеходах, они доставляли много неприятностей как шоферам, так и орудовцам.
Тауринь вздохнул. Неблагодарная служба, что и говорить. Задержишь такого недисциплинированного товарища для его же личного благополучия и безопасности, а он недоволен, артачится. Ну куда тот длинный лезет прямо под мотоцикл…
Сержант Тауринь уже было поднес свисток к губам, чтобы пресечь рискованные действия нарушителя, да так и застыл на месте. Темно-красный «Москвич», до этой минуты притаившийся под старыми вязами на улице Ленина, резко разогнался, влетел на перекресток и, визжа шинами, свернул на бульвар.
В следующий миг мерный шум улицы был прерван женским криком. Люди ринулись к месту происшествия, моментально образовалась толпа. Красный «Москвич», не снижая скорости, умчался дальше. Милиционер едва успел разглядеть номер.
Тауринь с трудом протолкался сквозь стену зевак. На асфальте лежала молодая женщина. Левая нога у нее была неестественно изогнута.
Народ кругом возмущался.
— Удрал, негодяй!
— Прямо на нее пер.
— Счастье, что рядом оказался этот мужчина. Прямо из-под колес ее вытащил.
— Еще бы чуть, и капут бедняжке.
Сержант обратился к кому-то из свидетелей.
— Сбегайте вызовите «скорую помощь».
Сам же бросился в агентство Аэрофлота и, растолкав очередь, сунул голову в окошко.
— Телефон! — потребовал Тауринь.
