единственный доступный человеку путь отделить грешника от прегрешения -это произвести отделение его у себя в уме. Любая попытка изменить другого человека ограничивается им и отражает неправильный поступок. Мы судим действие, а не человека и после стремимся указать человеку ошибочность его поступка.

Это приводит к третьему шагу всепрощения по Блейку -освобождению силы воображения, которая и позволяет отделить человека от его поступка. То есть нам следует тренировать силу нашего воображения, чтобы увидеть в заблуждающемся человеке Бога, вне зависимости от его поступков. Видеть присутствие Бога в другом и есть путь Муктананда Сиддха; он же составляет суть божественного воображения Блейка. Иисус, распятый на кресте, прощает тех, кто распял его, и тем самым показывает нам, как далеко следует заходить на пути всепрощения.

Нортроп Фрай указывает на то, что пророк хотел отделить человека от зла, и потому осуждает условия, в которых человек творит зло. Культура хочет быть отделенной только от тех неудобств, которые зло сопровождают, и потому осуждает человека, убивает его или запирает в темницу. Процесс этот приобретает безудержный характер, и количество заключенных в тюрьмах удваивается. Пророческое видение Блейка фокусирует внимание на Мессии, воплощении Бога в заблудшем человеке, находящемся прямо перед лицом зла; проникнутое культурой сознание сосредотачивает внимание на козле отпущения. Прекрасный пример 'видения' культуры - законодательство 'трех проступков', принятое в 1990-х. Этот закон осуждает на пожизненное заключение юношу, пойманного с наркотиками в третий раз, игнорируя при этом условия, в которых у него сформировалось пристрастие.

Увидеть Бога в другом человеке, в то время как он действует злонамеренно, - задача, требующая божественного воображения и способности создать образ, не прошедший через сенсорную систему.

Наблюдая за предполагаемой объективной истиной где-то там, мы становимся пассивной жертвой, освобожденной от ответственности. Вместо этого мы можем использовать свои глаза для активного зрения и смотреть с их помощью, а не сквозь них. Чем примиряться с ошибкой соседа путем интеллектуального осуждения, мы можем активно вмешаться в процесс с помощью сердца. Освобождая его от ошибки в собственных глазах, мы открываем ему возможность избавления от нее. Существует только одно сердце, и оно может принимать любую форму.

Прощение это состояние сознания, способ жить в данный момент. Этот способ заключается в том, чтобы позволить каждому мгновению жизни проходить не перенося отрицательный элемент в следующее мгновение. Можно сбить маленького ребенка с ног, а он или она встанет и вернется к вам, доверяющий, с распростертыми объятьями (по крайне мере, до тех пор, пока открытость его сознания не будет нарушена и защитная реакция не станет постоянной). Человек должен отступить, сдаться и осознать, что у него нет другого выбора, кроме как сказать 'да' своему сердцу. В этот процесс не включен анализ; это простое дело частоты и синхронности.

В одном из гностических евангелиев приведены слова Иисуса: 'се, творю все новое'. Путем всепрощения, разум может сделать то же самое, обновляя все сущее каждую минуту. Оставляя в прошлом историю, в которой горел пожар, человек открывает для себя, что в настоящем моменте огонь уже не полыхает.

Обычно мы храним в памяти события прошлого, не важно, случились ли они секунду или несколько лет назад, желая справедливо осудить того, кто нас обидел. В таких обстоятельствах мы не желаем обновить свою жизнь или жизнь окружающих, мы жаждем отмщения. По иронии судьбы, месть всегда маскируется под справедливость, и в этом смысле справедливость это всегда отмщение. В этом обличье каждый момент настоящего может только отражать прошлое, и потому мы и живем в сочетании обид прошлого и встречного обвинения будущего.

Гурумайи считал, что сердце не решает проблемы; оно их растворяет и создаёт обстановку, в которой мы освобождены от проблем. Это ещё один аспект прощения. Так случается только в том случае, когда мы желаем расстаться с иллюзией правосудия и исправления несправедливости. Существующее правосудие, будучи жизненным соком цивилизации и густо вливаясь в кровь окультуренных, не существует в царстве сердца, где есть только одно правильное действие - стремление к благополучию.

Распятие Христа, как и Холокост, это две величайшие несправедливости в истории человечества. Обе они свидетельствуют об отсутствии пути исправления несправедливости или способа оправдания несправедливого поступка. Заметьте, как действия правосудия в стенах наших судов, международных трибуналов или на арене личной вендетты служат лишь многократному умножению несправедливости, с которой они якобы сражаются. Вот почему действие раннего христианства по вливанию молодого вина любви и всепрощения в старые сосуды закона и осуждения увековечили давнишнюю и продолжающуюся до сих пор пародийную игру культуры в справедливость.

В свое оправдание христианство всегда говорило о любви и справедливости как о двух руках Господа. Но из текста Евангелия следует, что нам, скорее, придётся делать выбор между этими двумя руками, - ибо они, по сути, принадлежат разным богам. Господь Моисея говорит 'мне отмщение', а Отец Иисуса предлагает прощение, любовь, деяния добрые и дары совершенные. Правосудие и любовь - это просто разные понятия. Справедливость не проложит дорогу любви, и любовь не укажет путь справедливости. Вера в обратное привела человечество к постоянным войнам за прекращение всех войн.