— Это школьный галстук «Полынных Кустов».
В главной столовой зале они вливаются в великую суету официантов, офицеров и дам — туда-сюда. Ленитроп с молоденькой танцовщицей за руку попадается в эти завихрения, наконец ему удается скользнуть с нею на два только что освободившиеся сиденья: и ба — Катье оказывается его соседкой слева. Он раздувает щеки, косит глазом, старательно причесывается пятернями, а к этому времени уж объявился суп, к которому он приступает так, словно обезвреживает бомбу. Катье не обращает на Ленитропа внимания, увлеченно беседует через своего генерала с каким-то «куриным полковником» о его довоенной профессии: он управлял полем для гольфа в Корнуолле. Лунки и преграды. Приближает к топографии. Но больше всего ему нравилось там бывать по ночам, когда из нор вылезали поиграть барсуки…
К тому времени, когда подали и унесли рыбу, уже творится нечто забавное. По ощущению судя, колено Катье под столом трется о Ленитропово мягким бархатом.
Тааак, высказывается Ленитроп, ну вот что: предприму-ка я
— «Баллада о Галопе Муссоре-Маффике». — Общий гам, смущенный Галоп старается не улыбаться. Эту песню знают все: кто-то из шотландцев мчится через всю залу к роялю, Сезар Флеботомо, покручивая саблезаточенный лоснящийся ус, ныкается за пальмой в кадке, чтоб чуть подбавить свету, затем опять высовывает голову и подмигивает, шипит, подзывая своего метрдотеля. Булькается вино, прочищаются глотки, и добрая половина общества затягивает
Звучит все это, как сотня — хотя, вероятнее, всего пара — поющих валлийцев: тенор с юга страны и бас с севера, изволите ли видеть, поэтому все разговоры,
— У меня в номере, — шепчет она, — 306, после полуночи.
— Понял. — И Ленитроп выпрямляется, успев вступить снова с первого такта:
После ужина Ленитроп сигналит Галопу — мол, пора сваливать. Рука об руку танцовщицы удаляются во мраморные салоны, где туалетные кабинки оборудованы сетью латунных переговорных трубок, сплошная акустика, чтобы сподручнее друг с другом беседовать. Ленитроп с Галопом направляется к ближайшему бару.
— Слушай, — Ленитроп говорит в свой хайбол, слова отскакивают от кубиков льда, поэтому охлаждаются как надо, — либо меня подкашивает небольшой психоз, либо творится что-то странное, нет?
Галоп, напустивший на себя расслабленность, прекращает мурлыкать «На море можно сделать то, чего не сделать в городе» и осведомляется:
— Вот как — ты и впрямь так считаешь?
— Ладно тебе — осьминог.
— Морские дьяволы довольно распространены по средиземноморским берегам. Хотя обычно не такие здоровые — тебя же
— Галоп, это не случайно. Ты слышал этого Бомбажа? «Не убивай его!» У него краб был с
— По-моему, он на пляже. Там сильно пьют.
— Он сильно пьет?
— Нет.
— Слушай, ты его Друг…
Галоп стонет:
— Господи, Ленитроп, ну
— Хуй там паранойя. Что-то не так, вдоба-авок ты в курсе!
Галоп пожевывает лед, прицеливается палочкой для коктейля, рвет в пургу маленькую салфетку — обычные развлечения в баре, он тут матерый игрок. Но в конце концов, тихонько:
— Ну, он получает шифровки.
— Ха!
— Я сегодня одну видел у него в мешке. Краем глаза. Рассматривать не пытался. Он работает в Верховном главнокомандовании союзных войск, в конце концов, — наверное, в том-то все и дело.
— Нет, не в том-то. Как насчет
— Пойдешь?
— А не стоит? Думаешь, она опасна?
— Я думаю, она восхитительна. Если б не Франсуаз, не говоря уж про Ивонн, я бы несся к ее двери с тобой наперегонки.
— Но?
Но часы над баром щелкают лишь раз, затем еще, храповиком отмеряя минуты в их прошлое.
— Либо то, что у тебя, — заразно, — начинает Галоп, — либо за мной они тоже приглядывают.
Они смотрят Друг на друга. Ленитроп вспоминает, что, если не считать Галопа, он тут совсем один.
— Рассказывай.
