Р.Смайлите[40], а её телефон прослушивается, то, скорее всего, план “Стрекоза” связан с секретной службой русских “Альмах”. Надо полагать, что это слово - сочетание двух немецких слов - “alle” и “macht”. Это значит - всё сделать или сразу навести порядок. Если сразу, а не постепенно, как принято у нас, без всяких комиссий, то национальной безопасности Литвы - капут... И так далее, до бесконечности, говоря по-русски, до беспредела.

Бреда такого рода там - хоть пруд пруди, хотя в протоколах изъятия план 'Стрекоза' даже не зафиксирован. Его нет, но отзвуки подсовывают прессе. А там охотники за высокими гонорарами ждут такой сенсации, разинув рот. Можно представить себе, как такой блеф подхватывают какие-нибудь не ведающие журналистской морали Якилайтис или Милюте! Они раздувают такой пузырь, раздувают, пока не наскандалятся досыта. Когда им этот блеф надоедает, то уже с другого конца за его проверку принимаются следователи: а как же, ведь об этом трубят СМИ!

Отбросив всю эту квазиюридическую тарабарщину, хотелось бы спокойно, за бокалом пива напомнить тем юристам 'по необходимости', что вся их методика - изобретение Лаврентия Берии и Андрея Вышинского. Кто хоть немного знаком с русскими авиаторами, должен знать, что они стрекозой ласково называют вертолёты, поскольку эти машины издают рокот, напоминающий стрекот стрекозы.

Над протоколами трудились даже графологи, но и те никак не раскусили, почему записи и всякие прочие бумаги Ю.Борисова пестрят всевозможными чертежами, схемами и прочими замысловатыми фигурами. Но в этом нет никакого секрета. Это обычное занятие Юрия, когда он над чем-то думает. Он и во время разговора со мной о рыбалке или о своём пристрастии к технике рисовал всевозможных 'стрекоз'. Однажды перед нашей беседой он даже специально попросил у меня несколько чистых листков бумаги, т.к. не было под рукой своей.

Наблюдая, как Ю.Борисов ставит свои подписи под различными документами, я заметил графическое сходство его росписи с вертолётом. Теперь, перелистывая протоколы, я сопоставляю десятки этих подписей и твёрдо могу сказать, что так может подписываться очень способный человек с необычайно ёмкой зрительной памятью. Вот вам и вся тайна, угрожающая национальной безопасности Литвы, которой никак не в силах понять предвзятые и злонамеренные люди.

Когда я писал эти строки, в памяти всплыл очень интересный факт, подтверждающий мои мысли. Шло обсуждение плакатов наших художников. Второй секретарь ЦК, желая продемонстрировать свою необычайную бдительность, вдруг заявил, что молодые люди, изображённые на одном плакате, глядят не на восток, а на запад. Участники опешили и принялись оглядываться, где в этом закрытом помещении восток и где запад. Все почувствовали себя виноватыми, раз уж не заметили такую ошибку...

Тогда устроитель смотра подошёл к плакату, снял его со стены и перевесил на противоположную.

- Теперь они глядят на восток, - пояснил он, а сидящие в зале почувствовали себя такими счастливыми, что облегчённо вздохнули. Деятель, обнаруживший 'казус', тоже сиял от счастья, поскольку никто не выставил его на публичное посмешище. Это чистой воды бериевщина: обнаружить какую-то ерунду и копаться в ней до бесконечности, до тех пор, пока человек, потеряв терпение, не 'признается'. Такими методами работают и ландсбургисты, а откуда их вождь перенял такую практику сегодня ни для кого не секрет. Но самое печальное, что от таких методов не отказываются и многие наши юристы, особенно прокуроры. Когда они такую чепуху представляют на разбирательство в суд, часто под подозрение попадают и судьи, принимающие не такие решения, какие нужны прокуратуре.

Хочу обратить внимание читателей на каждодневный брак в работе нашей системы правосудия. Когда суд меня оправдал, Вэ.Вэ. фон Ландсбургас разразился целой серией заявлений о некомпетентности наших судов, ему вторил весь трибунал консерваторов. И что же вы думаете? Трёп этого параноика остался без внимания? Как бы не так. Начались всякие совещания, объяснения, а теперь ради моего политического дела образована даже коллегия из семи судей, обязанных пересмотреть всё заново. Ведь это абсурд. Прокуратура составила обвинительный акт, привлекла меня к уголовной ответственности, состоялось пятнадцать судебных заседаний, и только после этого все заметили, что меня привлекают не по той статье Уголовного кодекса. Защищая честь своего мундира, прокуратура решила опять всё начать сначала, на этот раз - за перевод моей книги на русский язык, а если не выгорит, то будет тягать за переводы на английский или польский языки.

-    Где мы живём?! - хочется кричать голосом Пятраса Цидзикаса и как-то отметить рабское положение наших граждан перед лицом этой грабительской элиты. Сегодня 20 марта. За окном бушует буря, сверкают молнии, гремит гром... При виде этого необычного явления я невольно вскрикиваю: неужели Господь Бог не поразит когда-нибудь молнией этот созданный по бериевскому образцу корабль дураков?.. Но давайте оставим это занятие для рук самих людей.

Работая председателем Комитета национальной безопасности Сейма, я курировал Генеральную прокуратуру, поэтому был обязан ближе познакомиться с её работниками. В то время в этом учреждении остро не хватало квалифицированных юристов. Прокурорами работали даже студенты второго или третьего курса.

-    Нет людей, - отвечал мне на каждое критическое замечание А.Паулаускас.

Однако этот дефицит кадров был искусственным. Придя к власти, Вэ.Вэ. фон Ландсбургас разогнал способных, опытных и честных юристов, обвинив их в коллаборационизме с оккупантами. А вместо них он нашпиговал прокуратуры провинившимися в прошлом нечестными и бездарными людьми, которые своё неясное прошлое довольно удачно закамуфлировали суперпатриотизмом и вечной преданностью великому Папуле.

Мы пытались выправить это положение, даже составили план пополнения кадров, заключили договоры с Университетом и Полицейской академией, пытались отбирать и поддерживать материально способных и старательных студентов. По окончании учёбы они должны были стать каким-то становым хребтом правоохранительной системы. Но пока они учились, пока разбирались в ситуации, вместо них возвысились, сделав головокружительную карьеру, бездари, протежируемые различными партиями и их лидерами. Поэтому теперь прокуратуру, мягко выражаясь, можно назвать самым политизированным, разумеется, после ДГБ, подразделением правоохранительной системы, служащим не правосудию, а всевозможным денежным мошенникам политического или какого-то иного пошиба.

С такой кадровой политикой пытался бороться и назначенный нами прокурор Владас Никитинас, опытный практик и порядочный человек, но в 1996 году к власти снова пришёл не имеющий ничего общего с советским прошлым профессор кафедры марксизма-ленинизма, и начатый им в своё время правоохранительный кордебалет был продолжен. Помнится, по его милости крупные, вызывающие общественный резонанс дела, попадавшие в прокуратуру, стали исчезать, будто в омуте. Вспоминаю допрос 'героя' прикаунасских лесов Й.Максвитиса[41]. В машине, доставлявшей его из Каунаса в Вильнюс, была установлена записывающая аппаратура. На кассету было записано каждое слово 'повстанца'. Он всю дорогу проклинал фон Ландсбургаса и его приспешников:

-    Это его трусы меня подбивали. Видите ли, без крови свободу завоевать невозможно, а теперь сами навалили в штаны и попрятались в кусты, мать иху в душу. Теперь мне одному приходится отвечать! Я им ещё пощекочу печёнки. Не думайте, что меня разоружили, за моей спиной стоит целая дивизия. Я говорил этому козлу Ландсбургасу, что Абромавичюс - предатель!

Мы несколько раз прослушивали эту исповедь, продиктованную бессильной злостью, но кассета запропастилась где-то в столах прокуратуры или была уничтожена по указанию Ландсбургаса...

У меня и сегодня звучит в ушах бред того суперпатриота, нахапавшего на советской бензоколонке гору рублей, о том, как он ненавидит коммунистов и как он стрелял из пистолета в их летающие над Алексотасом[42] самолёты, хотя пистолет ему был выдан для охраны бензоколонки.

-    Лучше бы ты взял рогатку, - подзадоривали его сопровождающие, а тот ради своего спасения топил всех, кого мог припомнить.

Это было живое обвинение стоявшим за его спиной консерваторам, которое записал бывший заместитель каунасского отделения госбезопасности Байорунас. К сожалению, в прокуратуре трудились такие же пёстрозелёные повстанцы, не сумевшие урвать у советской власти высоких должностей, роскошных квартир или автомобилей.

Впоследствии меня навестил Юрас Абромавичюс[43].