Задница, хоть и привыкшая уже к новой игрушке, все-таки слегка побаливала.

– Проспишь! Можно подумать, я не знаю, где тебя носило!

– Что? – опешил Поттер, в ужасе уставившись на подругу.

– Ты опять всю ночь блуждал под мантией по замку! Мне Рон сказал, что ты взял ее вчера…

Гарри покосился на друга, виновато размазывающего по тарелке сероватую овсянку. Рон съежился под его взглядом, хлюпнул носом…

– … испытания, важные для нашей дальнейшей карьеры. Подумай сам, что будет после того, как война закончится. Ты же не хочешь всю оставшуюся жизнь быть только символом, свадебным генералом, разрезающим ленточки на пышных приемах. Мы должны приносить пользу обществу…

– Я понял, – Гарри резко отодвинул нетронутую тарелку и выбрался из-за стола. – Я все понял. Больше не буду, проникся, готовлюсь к экзаменам и так далее, – он подхватил с блюда пару пирожков и на глазах у замолчавшей от изумления Гермионы закинул их в сумку. – Пойду учиться.

– Гарри, ты… это… – Рон смотрел друга так, словно тот внезапно превратился в морщерогого кизляка.

– Гарри, как ты можешь! – возмутилась Гермиона. – Я говорю тебе, как важен для нас этот год, а ты… ты… ты меня совсем не слушаешь! Пойми, если ты не начнешь готовиться прямо сейчас…

– Рон, – поморщившись от ее возгласов, Гарри склонился к уху рыжего, – сделай доброе дело. Трахни ты ее наконец, а? Сил никаких уже нету!

На Рона, раскрывшего рот и выпучившего глаза, было приятно посмотреть. Из-за стола слизеринцев донеслось одобрительное улюлюканье. Видимо, занудство Грейнджер достало не только Гарри. Оглянувшись на своих извечных недругов, Поттер поймал довольный взгляд серых глаз. Слегка усмехнувшись, брюнет отправился на лекции, полностью сосредоточившись на ощущениях от игрушки в анусе, которая начала слегка пульсировать.

– Вот ведь… хорек. Все ему неймется. Как же я до вечера доживу?

* * *

Следующие три недели в своей спальне Гарри почти не ночевал. Да и вообще появлялся в гриффиндорской башне только тогда, когда были нужны учебники или одежда. Гермиона бросала на него косые взгляды, но после реплики Поттера в Большом зале читать нотации уже не осмеливалась.

А Гарри… Гарри чувствовал себя как никогда хорошо. Он был занят, у него не было ни одной свободной минуты, чтобы терзаться раздумьями или скорбеть по погибшим. Собственно, он и про Волдеморта почти забыл. А зачем вспоминать про какого-то лысого, красноглазого, чешуйчатого монстра, когда рядом есть два восхитительных блондина, занимающих все помыслы! Тех, чье внимание не отпускает тебя практически ни на минуту даже во время нудных занятий – Гарри, бездельничающий на очередной лекции по истории магии, поерзал на месте и улыбнулся, почувствовав, как внутри шевельнулись шипастые шарики. Обернувшись, он подмигнул Малфою, следившему за ним с задней парты, и тут же почувствовал, как тот напоминающее погладил брелок. О да! Именно так! Хоть бы скорее закончились уроки, и можно было бы… – он мечтательно зажмурился, составляя в уме программу на сегодняшний вечер. Люциус появится не раньше девяти, а до тех пор можно успеть… ну, например, набросать эссе по трансфигурации, расстелив пергамент на животе у Драко, и периодически щекоча пером его соски и член. А Малфой в это время будет читать очередной толстенный талмуд по своему любимому зельеварению, медленно поглаживая ягодицы Гарри. Поттер недавно заметил, что в таком положении знания усваиваются намного быстрее. Он облизнулся, предвкушая изысканное развлечение, и, приоткрыв глаза, подмигнул Симусу, не сводящему с него жадного взгляда.

В последние дни Гарри обнаружил, что многие сокурсники – да и студенты помладше, начиная чуть ли не с четвертого курса – откровенно засматриваются на него. В отличие от прошлых лет, когда на него смотрели как на героя пророчества и только, это внимание оказалось неожиданно приятно. Гарри наслаждался откровенным желанием и жадными, возбужденными взглядами, скользившими по его соблазнительной фигуре. Зелья, которыми все это время пичкал его Драко по приказанию Люциуса, сработали как нельзя лучше. Плечи раздались – немного, но все-таки заметно. Исчезла излишняя худоба, оставив соблазнительную гибкость уверенного в себе хищника. А еще Гарри заметил, что ему стало легче общаться с сокурсниками. Он перестал стесняться, когда тот же Симус рассказывал очередной анекдот «с перчинкой». Точнее, он наконец-то начал понимать, в чем смысл этих анекдотов, и почему, услышав их, часть девушек краснеет, часть заливисто хохочет, а манерные слизеринки возмущенно фыркают. И стало очень смешно следить за Невиллом, очевидно не въезжающим в смысл повествования о птичке на толстой ветке. Перед Гарри наконец-то раскрылся мир, который он, вечно занятый борьбой с Волдемортом, раньше даже не замечал. И мир этот, полный страстных взглядов, любовных страданий и телесных удовольствий ему несказанно нравился.

* * *

– Ты долго будешь копаться? Papa нас ждет через час, а до Хогсмита идти Мерлин знает сколько. Потти, ну что ты на себя любуешься, как барышня! – Драко раздраженно плюхнулся на кровать прямо в утепленной осенней мантии. Хэллоуинское настроение было испорчено окончательно, и даже предвкушение визита в отчий дом стремительно испарялось. А все из-за Поттера. Мордред дернул рара пригласить того на празднование в Малфой-мэнор. Мало того, что это гриффиндорское недоразумение чуть ли не с утра оккупировало его любимое зеркало, так теперь они еще и опаздывают!

– Перестань ворчать, а? Тебе не угодишь. То я слишком лохматый, то слишком долго причесываюсь, – Гарри, не переставая прихорашиваться, весьма похоже передразнил капризный тон Малфоя. – Лучше скажи, почему Люциус так настаивал, чтобы я был в школьной форме? Я понял, что носить джинсы под мантией – это моветон, но штаны из драконьей кожи…

– А штаны из драконьей кожи – это пошлость и мещанство.

– Зато возбуждает, – он одернул манжеты белоснежной рубашки и еще раз поправил красно- золотой форменный галстук. – Все, можем идти.

– Прятаться не будешь? – Драко рывком встал с кровати и огляделся в поисках мантии-невидимки, которую нерадивый владелец постоянно засовывал куда-нибудь подальше от чужих глаз, да там и забывал.

– Вот еще! – фыркнул Поттер и снова выгнулся перед зеркалом, пытаясь рассмотреть, не помялась ли мантия на спине. – Все давно в Большом зале, празднуют и только рады будут, если я не приду. От меня последнюю неделю полфакультета шарахается, я своими шутками всех окончательно достал.