аманатов-заложников, которых прекратили брать в 1769 г. (Стрелов 1916. № 55: 239―240). С другой стороны, казаки должны были защищать ясачное население от нападений «немирных» народов, как, например, это было в 1655 г., когда казаки защитили ходынцев от коряков (Белов 1952. № 36: 124; ср.: Крашенинников 1949: 609). В целом в XVII в. около трети доходов казны России составляла сибирская торговля (Ефимов 1951: 18; ср.: Окунь 1935: 3).
Поход. Перед походом узнавали о местах, в которые казаки направлялись. Организатор похода просил воеводу выделить суда, пушки и оружие, да и сам докупал недостающее, надеясь потом возместить убытки (КПМГЯ. № 25: 64; Васильев 1916. Т. I. Прил.: 34). Жалованье уходящим на службу также могло быть выплачено вперед (АИИ, ф. 160, № 846, ест. 105―114). В состав отряда входили проводники и толмачи. В летний период казаки в Сибири продвигались по рекам, тогда как конница, если она была, шла по берегу. Зимой двигались по суше. Колымские казаки использовали собачьи нарты, которые могли проходить в день более 100 верст (107 км) (Этнографические материалы… 1978: 27―28; Рябков 1887: 13), камчатские же ездили на упряжке из 4―5 кастрированных собак, запряженных цугом, по парам (Лессепс 1801. Ч. I: 111); анадырцы использовали оленьи упряжки, запряженные двумя или даже одним оленем (Шашков 1864: 74; Сгибнев 1869: 31; Дьячков 1893: 37). Оленей для этого еще в середине XVIII в. просто забирали у ясачных (КПЦ. № 65: 169; Вдовин 1965: 117). При недостатке оленей служилые отправлялись из Анадырска на собачьих нартах, а то и пешком на лыжах (КПЦ. № 66: 172 (1747); АИИ, ф. 36, оп. 1, № 643, л. 583―583 об. (1756)). В поход с целью наказать немирных чукчей за убийство А. Ф. Шестакова капитан Д. И. Павлуцкий вывел из Анадыря 236 казаков, 280 коряков и юкагиров (февраль 1731 г.), воины ехали на оленьих нартах, имея полог для ночлега на 5―6 человек. Легкие пушки также возили на оленях (Шашков 1864: 68). По местному обычаю, в качестве живой провизии гнали большое стадо оленей, взятых у коряков и юкагиров (ср.: Nul… 1866. № 16: 4). Для этого похода у местных жителей было изъято 3756 упряжных животных и 641 ездовой олень, которые, по обычаю, после похода не были возвращены владельцам, а розданы служилым с вычетом за это 2 руб. из жалованья (Сгибнев 1869: 33; ср.: Вдовин 1965: 117―118). За участие в походе воинов из сибирских народов расплачивались товарами или освобождали от ясака на данный год (Протокол… 1888: 288; Вдовин 1973: 250).
Скорость передвижения войска была невелика: отряд Д. И. Павлуцкого в 1731 г. двигался по Чукотке, проходя 10 верст (10,6 км) в день (Миллер 1758: 406―407; Ефимов 1948: 225). Согласно чукотскому фольклору, представляющему обобщенный образ Павлуцкого-Якунина, сам майор ехал на нартах с верхом, а остальные шли пешком (Богораз 1900. № 129: 338; Широков 1968: Рис. 8), по-видимому, обычно на лыжах (КПМГЯ.-№ 185: 223; Берг 1949: 305; Васильев 1916. Т. I. Прил.: 23). По свидетельству же Г. Майделя (1925: 23), в 1744 г. майор ехал на нартах, которые тянули четыре оленя, а остальные ратники ехали на санях, запряженных одним животным. Когда же наступило лето, во внутренней части Чукотки, где нельзя было передвигаться на судах, шли пешком, а «ружье и протчее несли на себе, имеющийся же шкарб везли на вьюшных оленях». На оленя навьючивали 1,5―2,0 пуда груза, то есть 24―32 кг (Сгибнев 1869: 30).
Отметим, что в отряде был один знаменосец, а при больших экспедициях брали три знамени из разных видов шелка: «тавтяные», «дорогильные» или «киндяшные» (КПМГЯ. № 39: 90; Якутия… 1953: 317; Степанов 1959: 214; Никитин 1996: 77). В первой трети XVIII в. казаки использовали знамена допетровского типа. Так, в 1718 г. на камчатом стяге Анадырского острога был изображен «образ Спасителя» (Nul… 1866. № 17: 4). Отряд А. Ф. Шестакова в 1730 г. имел знамя с ликом Богородицы (Сгибнев 1869: 16; Зуев 2002: 65; ср.: Стрелов 1916. № 41: 126).
В суровых условиях Восточной Сибири, где поселения располагались очень далеко одно от другого, недостаток провианта и даже голод не были в походных условиях редкостью (Материалы по истории Якутии… 1970. Ч. III, № 3: 1073, 1075). Так, во время похода Д. И. Павлуцкого 1744 г. на Чукотку, несмотря на то что оленей в экспедиции насчитывалось первоначально 5000, участники под конец голодали (КПЦ. № 62: 165; Вдовин 1965: 121―122). Поэтому особо отмечали как заслугу то, что от голода в экспедиции никто не умер (КПЦ. № 59: 160).
Придя на место, казаки располагались бивуаком, при размещении на открытой местности устраивали укрепление из саней, ставили строгие караулы. Помня полученные наказы, сначала старались привести туземцев «под руку царя», пользуясь своим часто неожиданным для них появлением и их растерянностью. Через толмачей требовали уплаты ясака, добиваясь расположения местных жителей подарками. При необходимости казаки ставили острог, брали аманатов и приводили их к присяге. После этого иноземцы считались покоренными. Самих же аманатов, представителей именитых родов, содержали под замком и показывали ясачным при уплате ими дани, они же служили гарантией безопасности сборщиков. Заложники должны были сменяться погодно (Васильев 1916. Т. I. Прил.: 42; Бахрушин 1955: 77). Лишь в 1764 г. аманатство было упразднено. В целом правительство требовало приводить ≪иноземцев≫ к покорности лаской (ДАЙ. 1851. Т. IV, № 30: 72; 3-н 1861. № 100: 4; Протокол… 1888: 283, 288; Стрелов 1916. № 41: 131; Нефедова 1967: 27; Никитин 1999: 38). Но если туземцы сопротивлялись, то их просто убивали, а женщин и детей уводили в полон (Сгибнев 1869а: 117). Доставшуюся в таких случаях военную добычу казаки делили: часть отдавали в казну, часть — войску, а оставшееся забирали себе (Вернадский 1915: 351). Мир обычно продолжался недолго, с той и с другой стороны возникали обиды, приводившие к восстаниям (Васильев 1916. Т. I. Прил.: 34―35).
Естественно, с обеих сторон случались эксцессы. Г. В. Стеллер отмечает, что в мае 1711 г. после нападения на Нижнекамчатск ительменов казаки, разогнав туземцев, взятых в плен засекли, а некоторых, обмазав жиром, бросили на съедение собакам (Стеллер 1927: 18). Последняя казнь явно навеяна представлениями ительменов о том, что быть съеденным собаками — счастье для человека, т. к. он сразу попадает в подземный мир, но так поступали с покойниками (ЭБ: 63; Стеллер 1927: 48, 67; Крашенинников 1949: 443)[87]. В чукотских сказаниях рассказывается об особой жестокости Якунина, то есть майора Д. И. Павлуцкого: взятых в плен мужчин ставили вниз головой и топором разрубали надвое, женщин рассекали пополам, сидящему мужчине привязывали пенис к шее, затем били по спине, и когда он вскакивал, пенис отрывался (Богораз 1900. № 128: 332; № 129: 333; № 146: 390; 1934: 171)[88]. Чукчи с содроганием вспоминали, как казаки с живых сдирали кожу, живых поджаривали на небольшом огне, а беременным женщинам распарывали животы (Народы России. 1874. № 2: 26). Можно сомневаться, насколько сказания отражают реальность, но, очевидно, жестокость была с обеих сторон. Ведь, согласно тем же преданиям, сами чукчи поджаривали на костре взятого ими в плен Якунина и совали ему в рот с него же срезанное и поджаренное мясо (Богораз 1900. № 128: 33; ср.: № 146: 390). Однако известно, что Д. И. Павлуцкий пал в бою, а не был захвачен в плен. Как отметил Г. Майдель (1894: 517), уже в его время чукчи ничего не знали о сражениях, происходивших в их стране, очевидно, речь идет о чисто исторической информации. В целом в фольклоре восточносибирских народов, особенно чукчей, образ казака стал образом лютого врага без каких-либо положительных черт (Кузьминых 1994: 32―39).
Численность походных отрядов. Численность казачьих отрядов, покоривших Камчатку в самом конце XVII — начале XVIII в., была весьма небольшой: в 1696 г. В. В. Атласов имел 65 русских казаков и промышленников и 60 юкагиров; отряд пятидесятника О. Миронова насчитывал около 70 человек, П. Чирикова — примерно сотню, а В. Щепетного — порядка 120 бойцов (Кирилов 1831: 100―101). В 1715 г. из Якутска на помощь Анадырю, которому угрожали юкагиры и коряки, направился отряд из 120 бойцов (Nul… 1866. № 17: 3). В отряде А. Ф. Шестакова в 1730 г. насчитывалось примерно 150 человек, 19 из которых были русскими (Сгибнев 1869: 14―15). В 1741 г. карательный отряд прапорщика П. Левашова, посланный на штурм укрепления ительменов, состоял из 50 морских солдат и камчатских казаков (Крашенинников 1949: 633―634).
В целом в середине XVII в. несколько десятков служилых побеждали несколько сот туземных воинов (Степанов 1937: 222; см.: Маныкин-Невструев 1883: 8, 16―38). Так, в 1651 г. 54 россиянина сражались у устья реки Охоты против более чем 1000 эвенков разных родов, в 1655 г. на реке Ине 34 казака противостояли более чем полутысяче воинов того же народа (ДАЙ. 1848. Т. III, № 86: 320; № 92: 833; Степанов 1937: 222). В 1707 г. вблизи Петропавловска около 800 ительменов напали на центр походного порядка примерно из 70 казаков во главе с И. Тиратиным, но были разбиты (Крашенинников 1949: 479). Впрочем, возможно, казаки в своих «сказках» могли несколько преувеличить количество противников и тем