только после добычи медведя или кита, но и после убийства врага (Hooper 1853: 37)[84]. Вспомним, что касатка была их покровителем и защитником, и убив ее, надо было выполнить особый обряд. Таким образом, это могли быть обряды одного плана. Эскимосы же с о. Св. Лаврентия вообще наносили такие точки после наиболее значительных событий в своей жизни (Krupnik, Krutak 2002: 316). Татуировка на лице, выставленная на всеобщее обозрение, служила, кроме того, своего рода показателем силы, смелости и охотничьей удачи, т. е. качеств, пользовавшихся особым уважением со стороны соплеменников.

На оленьем празднике кочевые чукчи рисовали кровью забитого животного знаки на лице, руках и груди, чтобы уподобиться духам, охраняющим оленей. Причем у каждой семьи были свои знаки, обычно различные полосы, точки (Богораз 1901: 17; Каллиников 1912: 106; Богораз 1939: 64; Гурвич 1983: 109―110). Это, согласно разъяснениям чукчей, охраняло их самих и их оленей от болезней (Суворов 18676: 163; М-в 1877. № 47: 386; Тан-Богораз 1979а: 209; Кавелин 1931: 107; Вдовин 1987: 41). Как объясняли приморские чукчи (1927), обычай мазать кровью лицо возник после примирения оседлых и оленеводов в знак мира и дружбы (Кавелин 1931: 99). Приморские же жители мазались охрой, а в случае опасности и графитом, для защиты от духа, который увязался за гостем (Богораз 1901: 19; 1939: 69; ср.: Свердруп 1930: 319). Это уже близко к боевым функциям, ведь опасность для чукчей исходила не только от земного врага, но и из мира злых духов, настроенных по отношению к человеку не менее враждебно. Цель подобного раскрашивания состояла в том, чтобы изменить облик, сделаться неузнаваемым для болезни и злого духа (Богораз 1901: 19; 1939: 142; Hughes 1984a: 251). В качестве этнографических параллелей можно заметить, что эскимосы Кадьяка раскрашивали все лицо перед набегом (Гедеон 1994: 61), а чугачи чернили свое лицо, чтобы не было заметно их страха (Malaurie 1974: 146).

На военное дело, особенно древнее, влияло множество факторов, и в первую очередь — природные условия, которые диктуют оптимальные сезоны для ведения боевых действий, а в социальном плане влияют на устройство общества: на Чукотке можно быть либо кочевником-оленеводом, либо оседлым- зверобоем. От организации же социума зависит система комплектования войска, в традиционном обществе — обычно племенная, у оленных чукчей, вследствие рассеянности народа, — семейная, у приморских — родовая. Наличие природных ресурсов и уровень развития техники обусловили уровень производства вооружения, в данном случае — из органических материалов, на уровне неолита. В военном деле влияние соседей, особенно врагов, происходит быстро и глубоко, заставляя приспосабливаться к методам ведения войны противником — с разными врагами и воюют по-разному. Чукчи не были исключением: они в области вооружения подвергались влиянию своих врагов-коряков, в основном кочевых, встреча же с русскими также оказала сильное влияние на тактику и стратегию чукчей и способствовала появлению у них огнестрельного оружия. Подобные влияния происходят как через торговые и иные мирные контакты, так и через военные столкновения. Причем последние являлись главными проводниками, ведь к способу ведения противником военных действий со временем приспосабливаются, а в качестве добычи захватывают новые виды оружия, служащие проводниками инноваций в вооружении. Так, в ходе активных контактов с коряками и русскими в XVIII в. железное оружие у чукчей постепенно вытесняет роговое и костяное, распространяются предметы защитного вооружения из этого металла. На материальную же культуру, главным образом оседлой части населения, большое влияние оказывали эскимосы, охотники на морского зверя, от них приморские чукчи заимствовали морское дело и некоторые предметы вооружения.

Обычным состоянием для племенного мира была перманентная война, и чукчи не составляли здесь исключение. Более того, они были самым воинственным народом в регионе, в разное время воевавшим со всеми окружающими народами, такая война всех против всех — характерная черта первобытного общества. Причины войн с различными этносами были разными, о чем мы можем судить начиная лишь с середины XVII в. и заканчивая 1840-ми гг., когда происходили последние набеги на эскимосов островов и Аляски, позднее происходившие стычки можно на сленге назвать «криминальными разборками». С кочевыми коряками большую часть XVIII в. шла перманентная война из-за оленьих стад, в которой наступающей стороной, как правило, были чукчи. И. С. Вдовин (1965: 96) насчитал в документах XVIII в. 4―5 случаев, когда коряки и юкагиры отваживались идти походом на чукчей, да и то при поддержке анадырцев.

Это было основной осью конфликтов в регионе. У «первобытных» этносов можно выделить два стереотипа ведения войны: (1) против хорошо знакомых соседних народов и (2) против постоянных врагов, к которым испытывали закостенелую ненависть. С первой группой противников старались воевать «цивилизованными» средствами: войну объявляли заранее, давали время на подготовку к бою, иногда даже отпускали пленных и т. д. Данный стереотип поведения был обставлен определенными ритуалами, строго регулирующими поведение бойцов на войне. Против второй группы врагов вели «тотальную» войну на уничтожение: предпочитали нападать неожиданно, убивали или замучивали пленных мужчин, а женщин и детей уводили в рабство. Так, чукчи в течение трех четвертей XVIII в. вели «войну на уничтожение» против русских, оленных коряков, юкагиров и эскимосов островов Берингова пролива и Аляски. Однако даже во время этих войн присутствовали и некоторые элементы «цивилизованной» войны: угроза- предупреждение врагов о будущем нападении, заключение перемирия и прочее. Таким образом, возникал способ ведения боевых действий, в котором наряду с основным вторым типом присутствовали и элементы первого типа. Видимо, этот «комбинированный» тип ведения боевых действий был наиболее распространенным у чукчей, у которых господствовал «героический» этос. Поскольку не было четких граней между этими двумя типами войны, то, учитывая фатальное отношение населения к смерти и убийству, можно даже посчитать подобное ведение боевых действий первым типом войны. Вообще же эти стереотипы не были постоянными и могли со временем изменяться по отношению к одному и тому же народу, чаще в сторону ужесточения в связи с накалом борьбы.

Особенности военного дела чукчей и азиатских эскимосов проявляются в их сопоставлении с образом ведения войны на Аляске, различия же между кочевыми чукчами и родственными им оленными коряками трудноуловимы. Эскимосы Западной Аляски сохранили древние традиции еще XIX в., так сказать, в более чистом виде, нежели их азиатские сородичи. Можно сказать, что война в Северо-Восточной Сибири была более «гуманной», нежели на Аляске: тут не было всеобщим правилом неожиданное нападение ночью, судя по фольклору, хозяев часто даже вызывали на бой; не было всеобщим правилом преследование разбитого врага; убивали не всех подряд, а обычно мужчин, тогда как детей и женщин брали в плен. Для чукчей, насколько известно, не были характерны кровавые военные ритуалы, своеобразная инициация воинов — пробование крови и сердца первого убитого врага (Nelson 1899: 328; Malaurie 1974: 149; Burch 1998: 109), хотя, судя по преданиям, поедание сердца врага-богатыря встречалось в Сибири у эвенов и эвенков (Василевич 1966: 300; 1972: 156; Новикова 1987: 87, 104, 106) и, может быть, этот специфический обычай раньше был более распространен в регионе[85].

Военные действия велись как на суше, так и на море: оленные чукчи, составлявшие основную массу этноса, воевали на суше, а оседлые — на море. В силу этнического родства, межродовых связей и взаимного гостеприимства представители одной части этноса привлекали воинов из другой части для ведения совместных боевых действий. Можно выделить и определенные сезоны ведения боевых действий. Зимний период был военным сезоном набегов для оленных чукчей, это обуславливалось тем, что именно зимой они могли быстро передвигаться на своих нартах, которые летом для езды не использовались. Летом, когда лед, сковывавший Берингов пролив, таял, приморские жители то торговали, то воевали с эскимосами с островов и Аляски. Морские операции, естественно, велись оседлыми чукчами, обладавшими большими походными байдарами. Очевидно, в летнее время в тундру в поисках добычи отправлялись в основном пешие партии мужчин, происходящих из бедных стойбищ. Эти немногочисленные отряды обычно состояли из нескольких или нескольких десятков воинов, которые нападали на отдельно стоящие жилища или на пастухов на пастбище. Причем такие нападения велись как на представителей других этносов, так и на своих более зажиточных соплеменников с единственной целью — грабежа.

Вплоть до начала XX в. происходили столкновения и набеги как отдельных людей, так и семей,