милые! Жаль, что вам поздно уже идти со мной.

— Милые? — тихим и весьма неуверенным голосом переспросила Кэт.

— Просто потрясающие! — заверил ее Джеральд. — А теперь слушайте внимательно, что я скажу мадемуазель, и как следует помогайте мне.

— Послушай, — встревожилась Мейбл, — ты что, бросишь меня посреди дороги и пойдешь искать квартиру для этих чудищ? У них такой вид, как будто они вот-вот нас растерзают!

— Погоди, пока не увидишь их поближе. Они абсолютно безобидные. Один из них первым делом спросил меня, где здесь можно найти гостиницу. Я только не сразу разобрал, что он говорит, потому что у него, само собой разумеется, нет неба!

Вот этого ему говорить не стоило. Мейбл и Кэтлин неразлучно держались за руки — легко было догадаться, что как раз перед его приходом они тесно прижимались друг к другу, будучи вне себя от страха. При последних слова Джеральда они вновь бросились в объятия друг другу, отворачиваясь от него, а Джимми, сидевший на краю сцены и небрежно болтавший ногами, вдруг задрожал.

— Какая разница, — заспешил Джеральд. — Есть небо, нет неба — все равно, очень скоро начинаешь понимать, что они говорят. Я слышал, как они назвали меня благовоспитанным мальчиком, как раз когда я возвращался в дом. Если бы они хотели нас, как ты говоришь, растерзать, они бы и внимания не обратили на то, благовоспитан я или нет.

— Конечно, нет — раз ты собираешься бросить меня одну на полдороге! — заявила Мейбл. — Ты проводишь меня или нет?

— Провожу, конечно. Мы здорово повеселимся. Надо только сперва зайти к мадемуазель.

Он накинул пальто и быстро побежал на второй этаж. Остальные, сгрудившись в прихожей, слышали, как он весело стучится в дверь к мадемуазель («Ничего страшного не случилось, отчего же вы так поспешно убежали?»). Они слышали, как он негромко произнес: «Да, это я, Джеральд», и дверь распахнулась. Некоторое время наверху продолжался тихий разговор. Потом мадемуазель вместе с Джеральдом подошли к двери Лиз, из-за которой раздавался отчаянный вой. Но и тут тихий и уверенный голос Джеральда оказал свое воздействие.

— Интересно, что он им там наврал? — пробурчал Джимми.

— Он совсем не врет, — вступилась Мейбл. — Он просто рассказывает ту часть правды, которая им не может повредить.

— Будь ты мужчиной, ты была бы иезуитом и пряталась бы в дымовой трубе! — презрительно буркнул Джимми.

— Будь я хотя бы даже мальчиком, я бы не побоялась этой груды старых курток! — не осталась у него в долгу Мейбл.

— Мне так жаль, что мы вас напугали, — разливался Джеральд. — Мы просто не подумали, что вы можете испугаться. А здорово нам удался этот фокус, верно?

— Ну вот! — сказал Джимми. — Он хочет их уверить, будто это мы во всем виноваты.

— Так оно и есть! — стояла на своем Мейбл.

— В самом деле, потрясающий фокус, — признала мадемуазель. — Но как же вам удалось двигать эти… эти манекены?

— Э, мы сотню раз такое проделывали! Обыкновенные веревочки, вот и все, — объяснил Джеральд.

— Это тоже правда, — просияла Кэт.

— Покажите нам еще раз этот ваш замечательный фокус, — произнесла мадемуазель, отважно спускаясь на первый этаж.

— Ох, а я уже их всех убрал! — огорчился Джеральд («Вот именно!» — прошептала Кэт, обернувшись к Джимми). — Мы так расстроились, когда вы испугались, и решили, что вам будет неприятно еще раз их увидеть.

— Раз так, — прощебетала мадемуазель, заглянув в столовую и убедившись, что призраки и впрямь исчезли, — то мы должны славно поужинать и поболтать о вашем замечательном спектакле.

Джеральд подробно объяснил, с каким удовольствием его брат и сестра примут это приглашение, но что же касается его самого, то долг велит ему проводить Мейбл домой; конечно, мадемуазель очень добра, и Мейбл с радостью осталась бы переночевать, но только ее тетя так любит ее, что будет вне себя от беспокойства. Нет, Лиз не может проводить Мейбл, потому что Лиз сама боится выходить в сумерки — разве что ее провожает жених.

А потому Мейбл надела шляпу, завернулась в плащ, который ей не принадлежал, и вместе с Джеральдом вышла на крыльцо, выслушав все добрые пожелания и приглашения на завтра.

Как только дверь за ними захлопнулась, Джеральд резко ухватил Мейбл повыше локтя и поволок за угол, в боковую улицу, которая упиралась в задний двор школы. Зайдя за угол он остановился.

— Так, — свирепо произнес он. — А теперь я хочу знать, с кем я имею дело. Тебе обязательно все время быть такой идиоткой?

— Сам ты идиот! — автоматически ответила Мейбл. Она уже поняла, что разговор пошел всерьез.

— Я ведь не боюсь Головастиков — вреда от них не больше, чем от ручного кролика. Но если ты решишь быть идиоткой, ты, конечно же, испугаешься, и вся моя работа пойдет прахом. Так что если ты собираешься вести себя как идиотка, то скажи сразу — тогда мы вернемся домой и скажем, что ты боишься темноты и что я сам дойду до замка и предупрежу твою тетю.

— Никакая я не идиотка! — заявила Мейбл. — И ничего я не боюсь! — добавила она, испуганно оглядываясь.

— Ты должна будешь разделить со мной опасности и превратности судьбы, — торжественно произнес Джеральд. — По крайней мере, я на это рассчитываю. Ты знаешь, я бы не доверился в этом деле и родному брату. Но если ты меня подведешь, то в жизни не услышишь от меня ни единого слова. Я и остальным велю с тобой не разговаривать.

— Да ты просто свинья! Нечего меня запугивать! Я и так храбрая!

— Мейбл, — заговорил Джеральд низким взволнованным голосом (он угадал, что пора сменить пластинку). — Мейбл, я знаю, что ты очень храбрая. Потому-то я так все и устроил. Я уверен, что под твоим черно-белым платьицем бьется сердце льва. Могу ли я положиться на тебя? До самой смерти?

Мейбл хорошо понимала, что ответить она может только «да», а иначе лишится репутации отважной и внушающей доверие девочки. А потому она, не задумываясь, так и сказала.

— Жди меня здесь. Ты стоишь у самого фонаря. Когда увидишь, что я возвращаюсь вместе с ними, вспомни о том, что они ручные, как змеи… то есть, я хотел сказать, как голуби. Ты должна разговаривать с ними, как с самыми обычными людьми. Все ясно?

Он уже хотел бежать, но она остановила его неожиданно разумным вопросом:

— А в какой гостинице ты собираешься их поселить?

— Ой-ей-ей! — Джеральд ошеломленно запустил руки в свою шевелюру. — Вот видишь, Мейбл, ты уже выручила меня! — Даже в этот момент хитрость (или деликатность) не покинула его. — Я совершенно забыл! Я хотел тебя спросить — может быть, в Замке найдется какая-нибудь комната или что-то в этом роде, где бы их можно было оставить на ночь? Ведь со временем это колдовство пройдет, как было с невидимостью, и они превратятся просто в груду старых пальто и зонтиков. Потом мы спокойно перенесем все это домой. Так найдется у вас в замке пустая комната?

— Вспомни про потайной коридор, — сказала Мейбл, но тут калитка заднего двора распахнулась, и старший Головастик, высунув голову, недоверчиво оглядел улицу.

— Порядок! — бросил Джеральд и побежал ему навстречу, а Мейбл изо всех сил принялась удерживать себя от того, чтобы не побежать в противоположном направлении. Ей это удалось и, хоть это, может быть, не так уж важно, но она очень гордилась этим и в тот день, и позднее, когда ей на ум приходили события той ночи.

Очень тихо, очень осторожно (чтобы не обеспокоить неистового дядюшку) Головастик выбрались с заднего двора.

— На цыпочках, на цыпочках, дорогая, — наставляла дама в шляпе колпаком даму в шляпе с цветами, и Джеральд, несмотря на все свои страхи, ухмыльнулся, пытаясь представить, как ей удастся встать на