— Ну же, ну, — сказал Бэрон. — Вы умеете с ними обходиться, не так ли? — Он посмотрел Билли в глаза. — Все так говорят.

— Не знаю. — Билли пожал плечами. — Цефалоподы мне нравятся.

— Вы чрезвычайно скромный молодой человек, — сказал Бэрон. — И вы никого не обманываете.

Каждый куратор работал с разными родами и видами. Но в Центре постоянно утверждали, что моллюски Билли суть нечто особенное. Ударение можно было делать на любом слове — что моллюски Билли, что моллюски Билли, но именно они годами сохранялись в первоначальном виде, принимали необычайно выразительные позы в формалине и долго в них оставались. Это была полная чепуха: вряд ли возможно законсервировать моллюска лучше, нежели геккона или домовую мышь. Но шутка не умирала, потому что в ней имелась доля истины. Правда, поначалу Билли оказался весьма косоруким. Он поразбивал немало мензурок, ванночек и фляг; не одно перенасыщенное раствором мертвое животное распласталось на полу лаборатории, прежде чем Билли внезапно приобрел нужное умение.

— Какое это имеет отношение к чему-либо еще? — сказал Билли.

— Это имеет отношение к вопросу «зачем», — сказал Бэрон. — И вот какое. Понимаете, мы вызвали вас сюда по двум причинам, мистер Харроу. Первая состоит в том, что именно вы обнаружили отсутствие гигантского спрута. Вторая же несколько более специфична. И вы об этом упоминали. Знаете, должен сказать вам, что никогда не сталкивался с чем-то подобным. То есть мне, конечно, доводилось слышать о краже лошадей. И собак — неоднократно. Кошек — один-два раза. Но… — Он усмехнулся и покачал головой. — Вашим охранникам придется ответить на множество вопросов, не так ли? Думаю, прямо сейчас, когда их допрашивают, они посыпают главу пеплом, и все такое.

— Это вы про Дейна и остальных? Не знаю. Наверное.

— Я не имел в виду конкретно Дейна. Интересно, что вы упоминаете его первым. Я про охранников вообще. Хотя, конечно же, Дейн Парнелл и его коллеги должны чувствовать себя довольно глупо. Но о них позже. Узнаете это?

Бэрон протянул через стол листок из блокнота с чем-то, отдаленно напоминающим звездочку. Возможно, солнце с лучами. Две стрелки были длиннее остальных и заканчивались завитками.

— Да, — сказал Билли. — Это я нарисовал. Такая штуковина была на том типе, когда я вел экскурсию. Я нарисовал ее для парня, который меня допрашивал.

— Вы знаете, что это такое, мистер Харроу? Могу я называть вас Билли? Знаете?

— Откуда мне знать? Но тип с этой штукой все время был возле меня. У него не было времени отлучиться и учудить что-нибудь этакое. Я бы заметил…

— Вы видели такое раньше? — в первый раз подал голос другой мужчина. Он стискивал руки, словно стараясь удержаться от чего-то. Его речь не несла ни классовой, ни региональной окраски — чересчур нейтральное произношение, явно выработанное специально. — Это не будит в вас никаких воспоминаний? Куби Дерри? Морри?

Билли помедлил.

— Прошу прощения, — сказал он. — Нельзя ли мне хотя бы… Кто вы такой?

Бэрон покачал головой. Здоровяк ничуть не изменился в лице, разве что медленно моргнул. Женщина оторвала наконец взгляд от телефона и тихонько цыкнула зубом.

— Это Патрик Варди, мистер Харроу, — сказал Бэрон, тот сцепил пальцы. — Варди помогает нам вести это расследование.

Никакого звания, подумал Билли. Все полицейские, с которыми он сталкивался, звались констеблем Таким-то, детективом Этим, инспектором Тем. Но никогда — просто Варди. Варди поднялся и отошел к краю комнаты, где свет не падал на него напрямую, тем самым ставя себя вне обсуждения.

— Так вы видели это раньше? — спросил Бэрон, похлопывая по бумагам. — Эта загогулинка ничего вам не напоминает?

— Не знаю, — сказал Билли. — Мне так не кажется. Что это вообще? Разве я должен знать?

— Вы говорили нашим коллегам там, в Кенсингтоне, что человек с этой штуковиной показался вам (кавычки открыть) психованным (кавычки закрыть) или вроде того.

— Да, я говорил такое Малхолланду, — согласился Билли. — Как, вы говорите, их зовут? — обратился он к Варди, но тот не ответил. — Не знаю, можно его назвать чудиком или нет, — сказал Билли Бэрону, пожимая плечами. — Кое-кто из тех, что приходят ради спрута, немного того…

— В последнее время еще таких, как он, видели? — спросил Бэрон. — Чудаковатых? — Варди наклонился и что-то шепнул ему на ухо. Полицейский кивнул. — Необыкновенно возбужденных?

— Зацикленных на спруте? — уточнил Билли. — Не знаю. Может быть. Была пара хмырей, странно одетых.

Женщина стала что-то записывать. Билли перевел взгляд на нее.

— Хорошо, теперь давайте вот о чем, — сказал Бэрон. — В недавнее время около музея происходило что-нибудь необычное? Раздача странных брошюрок? Пикеты? Протесты? Может, вы замечали занятные украшения на других посетителях? Извините, что расспрашиваю вас, словно вы сорока и таращитесь на все блестящее. Но вы же понимаете.

— Нет, — помотал головой Билли. — Не понимаю. Придурки у стен музея — такое случалось. А про того типа спросите у Дейна Парнелла. — Он пожал плечами. — Я же говорил, что Дейн, по-моему, его узнал.

— Нам, конечно, хотелось бы побеседовать с Дейном Парнеллом. О том, откуда он и тип с булавкой знают друг друга. Но мы не можем. — Варди шепнул Бэрону что-то еще, и тот продолжил: — Потому что, уподобившись экспонату, за охрану которого ему платили, а также типу с булавкой, Дейн Парнелл исчез.

— Исчез?

Бэрон кивнул.

— Местонахождение неизвестно, — сказал он. — Телефон отключен. Дама Бубен сварила бульон. Дома никого нет. Вы можете спросить: как это он исчез? Мы очень хотим, чтобы он помог нам со старыми расследованиями.

— Вы говорили с ним? — резко спросила женщина-полицейский; Билли подпрыгнул на стуле и уставился на нее. Та перенесла свой вес на одно бедро. Говорила она быстро, с лондонским акцентом. — Вы много разговаривали, так? Болтали, о чем не положено?

— Что?.. Да за то время, что он у нас работает, мы с ним и десятком слов не перемолвились!

— Чем он занимался до этого?

— Понятия не имею…

— Слышите, как запищал!

Судя по тону, женщина была очень довольна. Билли моргнул и, пытаясь обратить все это в шутку, улыбнулся с расчетом, что она улыбнется в ответ, — но потерпел неудачу.

— Если честно, — признался он, — мне этот тип вовсе не нравится. Сухой как щепка. Даже не здоровается, не говоря уже об остальном.

Бэрон, Варди и женщина переглянулись, устроив безмолвный конклав, при помощи изогнутых бровей, выпяченных губ, повторяющихся быстрых кивков.

Бэрон медленно проговорил:

— Что ж, если вам что-то придет на ум, мистер Харроу, пожалуйста, дайте нам знать.

— Да. — Билли потряс головой. — Да, обещаю.

И, как бы сдаваясь, он поднял обе руки.

— Отлично. — Бэрон поднялся, дал Билли свою визитку, пожал ему руку, словно в порыве искренней благодарности, и указал на дверь. — Никуда не уезжайте, хорошо? Возможно, нам снова потребуется поговорить.

— Да, думаю, что потребуется, — сказала женщина.

— А как это человек с булавкой исчез? — спросил Билли.

Бэрон пожал плечами.

— Пропадает всё и вся, не так ли? Не в том смысле, что он где-то был и исчез оттуда. Ваши посетители записываются в журнал и оставляют номера телефонов. Мы позвонили всем, кто вчера пришел