— У нас мало времени, — заметил Билли.
— Оно наступает, — сказал Фитч. — Оно внезапно стало ближе. Гораздо определеннее. Из-за чего-то оно… теперь совсем рядом.
— Мы схватили Тату, — сообщил Билли. — До вас что, не доходит?
— Нам надо было убрать этого бедолагу с улицы, и как можно быстрее, — сказал Дейн. Пол сидел неподвижно, глядя на всех по очереди, в том числе на кракена, который плавал в своей зловонной жидкости.
— Не показывайте это
— Никто ничего ему не покажет, — подбирая слова, пообещал Билли. — Даю слово.
— Мы ему помешали, — вполголоса сказал Дейн Саире и Фитчу. — Теперь можно выяснить, каковы его планы.
— Его
— Он пытался завладеть кракеном, — сказал Билли, легонько постукивая Пола по спине.
— Да, но это… смотрите, — сказала Саира. — Что бы это ни было… оно уже происходит. — Она вытерла лоб дорогим шарфом, который носила на плечах. — Сгорание началось.
За последнюю пару дней не стало двух небольших заведений: загадочные поджоги. Затем они отменили самих себя. Воспоминания о разрушенных зданиях исчезли, не совсем, но почти, столь же безвозвратно, как сами здания.
Одно из них было частью империи Тату — шашлычная в Бэлеме, где делался неплохой наркобизнес: там перегоняли третьи глаза, проданные впавшими в нищету. Другое заведение, среднего размера ювелирная лавка в Блумсбери, было исторически связано с Гризаментом. Оба исчезли. И, как сказала Саира, большинство опрошенных не помнили об их существовании.
— А ты, Дейн, помнишь? — спросила она.
— Нет.
— Ну вот. — Она скрестила руки. — И ты не помнишь. — Грузовик накренился, и женщина подалась в противоположную сторону; Фитч, чьи волосы и борода дико топорщились во все стороны, пошатнулся, едва удержавшись на ногах. — Остальные тоже не помнят.
— А откуда ты знаешь, что там что-то было? — спросил Билли.
Саира уставилась на него.
— Привет, — сказала она. — Мы, наверное, незнакомы. Здравствуйте. Меня зовут Саира Мукхопадхьяй. Я лондонмант. Лондон — это моя работа.
— Ты их помнишь? — осведомился Билли.
— Я — нет, но вот город помнит. Немного. Он понимает: что-то не так. Сгорание несовершенно. Типа… кожа сморщилась, да? Я помню, что помнила одно из этих зданий. Но их здесь никогда не было. Мы проверили в записях. Никогда. В тот день, когда Гризамент должен был отойти, рядом все время болталась пожарная машина. Пожарные разъезжали туда и сюда, не зная, зачем находятся в этом месте.
— Должно быть, та штуковина Коула, — медленно проговорил Дейн. — Кто его заставил… Где та бумажка? Из книги? — Билл протянул ему листок. — Вот. «Катахронофлогистон». Глянь.
— Выжигание предметов непосредственно из времени, — сказал Билли. — Да. Итак, кто и почему?
— Может,
Они выжидали, медлили, пытаясь обдумать следовательские приемы. Наконец заговорил Пол.
— Не надо, — сказал он. — Он не станет… Я сам могу вам рассказать. — Он говорил очень тихо. Всем показалось, что они ослышались, пока Пол не повторил: — Могу рассказать, зачем он ему нужен и для чего. Все могу рассказать.
— Я был у одного татуировщика в Брикстоне, — начал он. — Мне захотелось сделать большой, ну, кельтский крест на спине, но не черно-белый — я просил подбавить зеленой, ну, краски и еще кой-чего, а это дело на несколько часов. Я всегда предпочитаю все делать за один раз — не могу уговорить себя на несколько сеансов, для меня, ну, лучше все или ничего.
Никто не перебивал Пола. Кто-то принес ему выпить, и он пил, упорно глядя в пустоту.
— Я знал, что будет больно, — продолжил он, — но крепко выпил, пусть даже это не полагается. Я бывал у этого татуировщика раньше, мы разговаривали, и он обо мне кое-что знал. О моих знакомых, о том, чем я занимаюсь, все такое, да. Ему, кажется, было велено, он вроде как искал кандидатов. И он спросил меня, что, если там будет еще один парень, тоже татуировщик, чтобы сравнивать рисунки и все такое, и я сказал: ладно, мне все равно. Тот, другой мало напоминал татуировщика, но я слишком много выпил, чтобы думать об этом. Он смотрел, как со мной работают, и вроде как давал советы, все время шастал в заднюю комнату. Ну, все понимают, что там было, то есть кто?
Пол издал очень грустный, наигранный смешок. Все ожидали другого рассказа, но как было его прервать?
— Они, — стал рассказывать он дальше, — показывали мне мою спину в зеркале. Татуировщик каждый раз хихикал, а другой парень все время помалкивал. Они, должно быть, что-то сделали с зеркалом. Я видел в нем крест. Классный крест. Не знаю, как им это удалось. На второй день я снял повязку, чтобы показать подруге, а она типа: «Я думала, ты хотел просто крест». Я решил, что они добавили прибамбасов, и даже не посмотрел туда. А когда струпья сошли, он и проснулся.
За выполнением рисунка следил не кто иной, как Гризамент. А там, в задней комнате, плененный, унижаемый на протяжении многих часов, находился человек — будущий Тату. Что за тайная бандитская разборка! Не убийство — жестокость этих двоих была слишком барочной, — но изгнание, заточение. Может быть, чернила были окрашены кровью. И конечно, некая сущность, которую можно назвать душой, была изъята из того человека и покинула мясную оболочку с человеческими очертаниями.
Пол проснулся от бормотания. Оно шло от его кожи. В постели больше никого не было. Голос звучал приглушенно.
«Что они сделали? Что они сделали? — Это было первое, что услышал Пол. — Что эти мудаки со мной сделали?»
Когда наконец он размотал бинты, чары исчезли и перед глазами Пола предстала настоящая татуировка. Он испытал, одно за другим, сразу два потрясения. Первое: на нем было чье-то лицо. Второе оказалось намного хуже, гораздо хуже, Пол чуть не потерял сознание: лицо двигалось.
Лицо тоже выглядело потрясенным и не сразу поняло, что с ним случилось. Затем оно принялось терроризировать Пола, приказывать ему, что делать. Пол, например, давно не ел. «Мне надо, чтобы ты был здоров, — сказала татуировка. — Ешь, ешь, ешь». Это повторялось до тех пор, пока Пол не поел. Тату заставил его проверить свои силы, ведя себя по-тренерски. Пол велел рисунку оставить его в покое: тебя не существует, сказал он. Конечно, потом он пошел к врачу и спросил, как свести татуировку. Тату остался неподвижен, и врач решила, что Пол — взбудораженный пьянчуга, недовольный малоудачным рисунком. Придется записаться в очень длинную очередь, сказала она. На косметическую операцию.
Пол попробовал доморощенный способ — наждачную бумагу, — но каждый раз, крича, терпел неудачу, а Тату кричал вместе с ним. Пришлось вернуться в салон татуировщика, но хозяина уже и след простыл. Пол закрывал непрошеному гостю рот, но всегда ненадолго. Как только кляп спадал где-нибудь на улице, Тату орал, проклиная и высмеивая Пола. Он выкрикивал грязные оскорбления, ругательства и расистские клички, стараясь — иногда успешно, — чтобы Пола избили прохожие.
«Тише, — шептал потом Тату. — Тише. Просто делай, как я тебе говорю, и это никогда не повторится».
Он посылал своего носителя в притоны магов, нашептывая ему пароли, требовал вполголоса описать клиентов или повернуться, чтобы Тату сам мог увидеть сквозь тонкую рубашку, кто где сидит. Потом он направлял Пола к тем, кого знал.
«Борч, — говорил он, когда Пол усаживался спиной к столу и лицом к испуганному официанту. —
