Колумкилле отправили в школу святого Финниана. Этот святой тоже был королевской крови и семь лет учился в Риме. Затем Колумкилле прошел курс обучения в школе поэтического мастерства у древнего поэта Геммана, который, должно быть, познакомил мальчика с друидическим фольклором Ирландии. После Колумкилле учился на острове Аранмор, в школе, основанной святым Эндой. Затем поступил в знаменитую школу Клонарда в Бойне, где святой Финниан обучал три тысячи студентов из всех уголков Европы. Последней школой Колумкилле была Моби в Гласневине, неподалеку от Дублина. Из-за чумы, поразившей Ирландию в 544 году, школа прекратила работу.
За замечательной системой образования, дававшей богатство знаний, проглядывает мощное и упорядоченное государство. Когда осознаешь, что Англия в эти годы жила в смутном легендарном времени короля Артура, не устаешь поражаться загадке истории: почему ирландцы не вторглись в Англию и не покорили ее после ухода римлян?
Во избежание чумы Колумкилле удалился в Ольстер, где его могущественный родственник, член королевской семьи, подарил ему дубовую рощу Дерри. Там Колумба создал свой первый монастырь. В следующие пятнадцать лет своей жизни он основал монастыри в Келлсе, на острове Тори, в Ламбее, неподалеку от Дублина, и в Дурроу.
Новый монастырь в Дурроу открыл дорогу христианству в Шотландию и на север Англии. Произошло это следующим образом. Старый учитель Колумкилле, святой Финниан Мовилльский, вернулся из своего второго путешествия в Рим с редким манускриптом, возможно, первым латинским переводом Библии блаженного Иеронима (Вульгатой). Святой Финниан, как истинный библиофил, ценил свою рукопись столь высоко, что никому не давал снимать с нее копию. Он хотел быть единственным ее владельцем. Если бы Колумкилле немного подождал, можно не сомневаться, что библиофильский энтузиазм был бы умерен великодушием. Но Колумкилле не мог ждать. Ему нужна была копия рукописи для нового монастыря. Поэтому он взял книгу на время и тайно скопировал ее, работая по ночам при свете лампы. Узнав об этом, Финниан пришел в ярость и обратился к верховному королю Тары: так сказать, выдвинул иск о нарушении авторского права. Король решил вопрос в пользу Финниана на том основании, что каждой корове должен принадлежать свой теленок, а следовательно, и у каждой книги имеется собственное дитя — ее копия. Колумкилле тоже разгневался: у него, как и у святого Патрика, был пылкий нрав.
Еще одно событие осложнило дела и ускорило отъезд Колумкилле из Ирландии. Во время празднества в Таре сын короля Коннахта вышел из себя и убил другого юношу. Тем самым он нарушил мирный договор, заключенный в тот год. Убийца бежал в Ольстер и был помещен под покровительство Колумкилле. Верховный король схватил юношу и, несмотря на протесты Колумкилле, предал смерти. Святой снова разгневался и поднял свой клан против верховного короля. Произошло ожесточенное сражение, в ходе которого погибли 3000 человек.
Согласно легенде, Колумкилле обрек себя за эту битву на покаяние и покинул Ирландию. Он хотел найти уединенное место и более не возвращаться на родную землю. Однако разумнее было бы предположить, что его одолевал миссионерский пыл. Через два года после сражения при Кул-Древне святой отплыл на корабле вместе с несколькими товарищами, чтобы нести слово Божие в другие земли. Покидая родину, он прислушался к крикам чаек на Фойле, повернулся к монахам и сказал:
«Эти крики будут звучать в моих ушах до самой смерти».
Они приплыли к островку Айона, лежащему в ярко-голубых водах против красных гранитных скал Малла.
— Нужно, чтобы корни наши проросли в эту землю, — сказал Колумкилле.
И они навечно вросли в эту землю. Учение Христа пошло по Шотландии с Айоны через остров Линдисфарн у Нортумберлендского побережья. Христианство пришло в Англию из Ирландии.
Колумкилле умер перед алтарем своей церкви в возрасте семидесяти пяти лет в 596 году. В следующем году к южному побережью Англии причалило судно с сорока монахами во главе со святым Августином. Их послал папа Григорий Великий, чтобы обратить Британию в христианство. Но на севере к тому времени более тридцати лет горел Свет, пришедший из Ирландии.
Со стены Дерри я сошел после наступления сумерек. На горе не осталось и следа от бывшей здесь некогда дубовой рощи. Но ветерок с реки Фойл и крик чаек нет-нет да и напомнят о судне, ушедшем из Ирландии, и кажется, снова слышишь слова святого, проникнутые болью разлуки:
«Эти крики будут звучать в моих ушах до самой смерти».
День был солнечный и теплый. С реки Фойл дул свежий ветер. Дерри я покинул с сожалением, потому что редко, за исключением Шотландии, встречал я страну, где живет так много добрых людей. Я ехал по местности, столь же красивой, как и все в Ирландии: культурный ландшафт, на котором человек оставил свой след. В полях колосились злаки. Аккуратные домики стояли на некотором расстоянии от дороги. Мир в Ольстере делал пейзаж счастливым. К сельскому хозяйству здесь относятся с душой.
Какой разнообразный пейзаж по дороге из Дерри в Магиллиган! Здесь и скалы, спускающиеся в соленые морские воды, и чудесные тропинки в полях, как в Девоне или Сомерсете. Колосящиеся поля ничуть не уступают Норфолку, а луга такие же зеленые, как в Йоркшире. Над широкими, спокойными водами Фойла поднимаются синие на солнце горы Донегола. Над их вершинами плывут облака. Такие пейзажи нельзя не писать, и такую страну нельзя не любить!
Великолепны яркие плотные пески Магиллигана. Я обожаю пески. Думаю, что бегать босиком по твердому песку или скакать на лошади по краю моря — два самых восхитительных физических удовольствия. Я смотрел на пески Магиллигана. Смотрел туда, где берег Дерри утыкается острым носом в Донегол. Любовался горами, прекрасными водами Фойла и обещал себе, что непременно вернусь сюда и ничего не стану делать, улягусь и буду лежать в старой одежде и старой ирландской шляпе…
Я переехал через реку Банн и оказался в городе Портраш. Он построен на мысе, на три четверти своей длины вгрызающемся в Атлантический океан, а потому заслужил славу естественного природного курорта. Люди здесь играют в гольф, принимают ванны, плавают, танцуют и участвуют в других утомительных процедурах летнего отдыха. Портраш навсегда останется в моей памяти: здесь я увидел один из лучших закатов из тех, что мне повезло увидеть в других странах мира.
Я стоял на мысу. Садилось солнце. По небу плыло несколько облаков. Они загорелись, вспыхнули ярко-красным огнем, потом чуть выцвели, потемнели, сделались серовато-коричневыми. Далеко на западе я видел голубоватые горы Донегола. Оглянулся на север — там были западные острова Шотландии, Айлей и Джура, а к югу от них проступала неясная линия мыса Кинтайр. Великолепное зрелище! Море набегало на песок длинными ленивыми полукружьями, свет постепенно мерк, море засеребрилось, пески посерели, в небе дрожала вечерняя зарница. Донегол скрылся в дымке. Шотландию накрыл туман, и на небо выкатилась первая звезда.
Данлус — необычный замок. Он стоит над морем на высокой скале. К сожалению, рядом с ним находится «дорога великанов», поэтому замок чаще всего осматривают с расстояния. Люди пошли бы сюда если бы он не находился рядом со знаменитым местом.
Должен признаться, мне самому не терпелось увидеть «дорогу великанов», поэтому я лишь позволил себе осмотрел Данлус в полевой бинокль. В результате я решил, что замок почти так же разрушен, как и Тинтагель, а выглядит внушительно только потому, что строители воздвигли его на очень мрачной горе. У замка есть башня, в которой плакала баньши. Думаю, в наше время ее больше не слышат.
«Дорога великанов», словно знаменитая актриса, — довольно странное зрелище, встречающееся в реальной жизни. Я знаю о ней с самого раннего возраста. В детстве мы видели ее на обрамленных фотографиях в вагонах поезда, когда ехали на каникулы. Многие получали открытки с ее изображением. В более позднем возрасте, вынужденные останавливаться в том или другом отеле, принадлежащем железнодорожной компании, мы снова встречали увеличенное изображение этой достопримечательности в бильярдной или курительной комнате. Вместе с камнем Бларни ирландская «дорога великанов» знакома поголовно всем.
Итак, я смотрел на знаменитое чудо природы, разумеется, без всякого удивления, однако с некоторым облегчением: оказалось, оно существует на самом деле. Я чувствовал себя, как восторженная девица, прибежавшая домой с новостью: «Я видела Глэдис Купер, и она точно такая, как на открытках!»
