фирмы «Тун-Хо-Тан).
Сознавшись в вышеуказанных преступлениях, Куликовский мотивирует этот поступок следующим:
«Ведя ненормальный образ жизни, я, в конечном итоге, запутался материально и, имея в виду, что меня должны снять с работы в Пекине, откуда я хотел выехать незамаранным с деловой стороны, постарался найти источники, которые позволили бы мне выйти честным из банка».
Немного спустя Куликовский показывает, что он вовсе не собирался выезжать из Пекина, а, наоборот, думая остаться в последнем, открыл текущий счет в китайском банке «Саут-Сэй-Банк»; вел переговоры о покупке бара «Аль-казар» совместно с крупным спекулянтом — греком Калифатис. Подтверждая открытие текущего счета в Китбанке «Чайнейа Саут Сэй Банк», Куликовский говорит:
«По окончании поставки фирма «Жен-Хо-Хоу» выплатила мне сумму 2000 рублей, исключив 1200 рублей, взятых мною взаимообразно у фирмы для покрытия долга банку (Дальбанку), на остаток 1800 рублей я купил чек. Затем фирма «Тун-Хо-Тан» после подписания договора передала мне чек на 1000 рублей, взамен которого я купил чек на 885 рублей».
Касаясь попытки устроиться в какой-либо иностранной фирме, Куликовский показывает:
«Прощупывая почву для работы в Пекине, я беседовал с неким Фридляндером — управляющим транспортной конторой «Пасифик Компани», выясняя работы этого предприятия, причем это было сделано попутно с выполнением служебных функций по осмотру упаковки на товары, отправляемые их Торгпредством из Пекина для Тувинского кооператива» (Показания Куликовского, л.д. 47).
История с покупкой бара «Альказар» Куликовский описывает следующим образом:
«О продаже «Альказара» я узнал от парикмахера Нико, который сообщил мне, что некий Калифатис купил половину этого дела у владельца, вторая остается за последним, и Калпфатис должен ее выкупить в течение 2-х или 3-х месяцев и что Калифатис готов, если найдется компаньон, уступить эту часть за сумму 5000 рублей. В одно из воскресений я с Нико приехал на квартиру к Калифатису, при нем разговор я вел с ним в отдельной комнате, без свидетелей. Он подтвердил свое желание иметь компаньона, но требовал немедленного внесения всей суммы денег. Своих денег, которые я мог бы ему уплатить, я не имел, но я рассчитывал, что при окончании операции с покупкой табака Ван-Жун-Сяном от Тун-Хо-Тан я могу рассчитывать на некоторую сумму денег и, кроме того, фирма Ван-Жун-Сян, доверявшая мне, могла также одолжить мне на дело необходимые деньги. В подтверждение того, что у меня есть деньги, я показал Калифатису расчетную книжку «Саут-Сэн-Банк», в которой был отмечен остаток в сумме 3750 рублей. Кроме того, я рассчитывал на получение выходных денег при уходе из банка — в размере 2000 рублей». (Показания Куликовского, л.д. 28,29).
Следствием выявлено, что, кроме взяточничества, Куликовский занимался и спекулятивной деятельностью. Используя свою служебную командировку из Пекина в Харбин по делам банка, он покупает по дешевой цене для продажи в Харбине — морфий. По этому случаю Куликовский говорит:
«Бывая в баре «Москва», я познакомился с его владельцем Левиным, который, узнав, что я еду в Харбин, предложил мне купить морфий — две банки на 300 рублей, которые, с его слов, должны стоить в Харбине 700–800 рублей. Я согласился и взял этот предмет» (Показания Куликовского, л.д. 29).
Следствием также установлено, что Куликовский, ведя разгульный образ жизни и общаясь с проститутками, через одну из последних — Аду связался с агентом английской военной разведки — Мак- Веном, который пытался спровоцировать Советское консульство в Пекине путем продажи последнему через Куликовского вымышленного шифра.
Не отрицая связи с агентом английской военной разведки, Куликовский говорит:
«Бывая в Пекине в барах, я познакомился с русской кельнершей по имени Ада, к которой я несколько раз приезжал на квартиру. Я ей не платил совершенно, и она, по-видимому, эти наши отношения имела в виду использовать для английской разведки, — что и выяснилось в конце мая или начале июня, когда она совместно с агентом английской военной разведки — Мак-Веном явилась ко мне в банк, с целью познакомить меня с последним. В разговоре Мак-Вен предложил мне купить шифр английской разведки за 10 000 рублей» (Показания Куликовского, л. д. 23).
Предложение Мак-Вена произошло в период ожесточенной травли белоэмигрантской и капиталистической прессой нашего консульства, в момент, когда белогвардейцами и капиталистами подыскивался повод для того, чтобы произвести разгром Советского представительства.
Советский консул, информированный о близости Куликовского к Мак-Вену и связи его с Адой, предложил Куликовскому немедленно прекратить всякую связь и встречу с ними. Куликовский, не подчинившись указаниям консула, продолжал тайно бывать на квартире у Ады, встречаясь там и ведя переговоры с Мак-Веном, и по директивам последнего всячески стремиться к осложнению положения консульства, настойчиво уговаривая консула купить предложенные Мак-Веном шифры.
ЦА ФСБ России. Ф. 66, оп. 1, д. 195, л. 429.
В феврале 1926 г. бухгалтер Правления Внешторгбанка в Москве А. Л. Деревщиков был назначен заведующим отделом активных операций Отделения Внешторгбанка в Турции.
Приехав в Константинополь и став во главе важнейшего отдела банка, Деревщиков начал сближаться с клиентами банка — турецкими купцами и белоэмигрантами.
Материально нуждаясь, Деревщиков стал обращаться к купцам за дачей ему денег взаймы. Первый раз он взял у клиента банка, некоего Моер-до-Ботона 100 лир (лира — 1 руб) под вексель с гарантией другого сотрудника банка и возвращал их в течение 7 м-цев.
Агент итальянского страхового об-ва Грамола, страховавший товары банка, 2 раза давал Деревщикову 100 лир под вексель «с гарантией» сотрудника, ведавшего в банке страховыми операциями. Эти деньги Деревщиков возвращал в течение года.
Далее, Деревщиков у целого ряда клиентов банка и их представителей (Шварцбург, Герцович, Кокинос и др.), познакомившись с ними по роду своих служебных обязанностей, одалживал деньги по 100– 200 и более турецких лир, возвращал их в течение 10–12 м-цев или вовсе не возвращал.
Занимается Деревщиков и мелкой спекуляцией с червонцами. По этому поводу он показывает:
«Ввиду невыгодности перевода денег в СССР через Внешторгбанк и неприема переводов в червонцах, я переводил раз 5 червонцы из Константинополя через контору бр. Сафра (известная турецкая спекулятивная фирма, нажившая капитал на контрабанде в СССР и валютных операциях).
Я уплачивал им 75-100 лир. Они, принимая эти деньги, переводили их в червонцы, делая для меня скидку. При курсе червонца в 9.40, Сафра считали мне червонцы по 8 лир. Эти червонцы Сафра через Голландский банк, состоящий в корреспондентских отношениях с Госбанком СССР, переводили в Москву и выплачивали моей жене в Москве».
Не приходится сомневаться, что такое благожелательное отношение клиентов банка к Деревщикову компенсировалось его «отношением» к ним. О характере его взаимоотношений с клиентами говорят показания самого Деревщикова о представителе турецкой фирмы «Фетхи-Бей» — Шварцбурге, у которого Деревщиков сперва только кредитовался:
«…Он (Шварцбург) всегда просил меня ускорять расчеты, облегчать их, ограничиваясь меньшим обеспечением по счету «Фетхи-Бея», и вообще хорошо относиться к делам «Фетхи-Бея». За это Шварцбург обещал мне при случае материальную помощь, что-либо подарить и часто говорил, что их фирма меня не забудет».
И Деревщиков, который руководил и ведал всеми расчетами банка с турецкой клиентурой, «хорошо относился» к ней, возвращая векселя без полной их оплаты, не обеспечивая обязательств купцов перед банком, протежируя кредитование спекулянтов и белоэмигрантов.
Представитель «Фетхи-Бея» Шварцбург вскоре от слов перешел к делу, положив начало взятнической
