нашей самостью. И когда мы стараемся не искать для себя, мы просто ограничиваем ее, а уничтожить не можем все равно. Тогда-то и получается синергизм. (Я всего хочу для себя, это неизбывно и естественно; но если я буду все полагать в Боге, это мое искание «своего» будет урезано и откроется место для Божиего воздействия.
Итак, жду встречи...
======================================
Когда бываю у Вас — мной владеет одна мысль: не задержать Вас! Позвольте поэтому кое-что добавить к нашей последней встрече, тем более что следующая будет (м.б. — последняя?) без возможности поговорить — крещение, «посвящение»…
С моим нервом удивительно то, что боль вступила в такую стадию, которая почти не мешает общению с людьми, и иногда мне даже лучше при нем (а раньше это было главным препятствием, и общению и любви, поэтому, к людям). В этом я вижу руку Божию и благодарю Его (и всех, кто обо мне молится!). А вот кушать больно (бьет по чревоугодию) и вообще — и это стараюсь «за», как Вы учили. Спасибо Вам за все!..
Простите за «зри» (напрасно Вас беспокоила проблемой)! Но я «истоки» читала очень давно, когда это не стояло в центре внимания, и не имела их (теперь будут).
Простите, что ничего не нарисовала Вам за это время! Все время были срочные причины рисовать! Надеюсь, нагоню дома!
Перед «посвящением» должна принести покаяние в этой области: не отказываясь от художественных задач, и считая их тоже Божиими — в недостатке молитвенного труда; но даже и в них — каюсь в халтурности.
О синергизме еще буду писать из дома, охватив всю проблему, хотя ответ Ваш прекрасен.
Сейчас только одно: почти первую мою встречу с Вами Вы сказали: Надо, чтоб было не «Я» и «господь», а «я» и «Господь».
Как это сделать? У меня это главное, как «да будет воля Твоя», т.е. почти все время, все свои планы и действия, даже Ему посвященные, стараюсь останавливать нервность, настойчивость их осуществления отданием себя Ему.
То ли это?
Еще вопрос: опять-таки — не для меня — так уж привыкла к этому слову, и
Ну,
Так
======================================
А я лишена храмового его переживания!
======================================
Но боюсь его послать по почте — оно может быть неверно истолковано, ведь у всех свой язык, и часто не понимают нашего языка.
Об общении.
Было у меня такое чувство, почти прозрение. При общении друг с другом, с близкими Вам по духу — уже нет такой невыносимой потребности общаться побольше (считаешь — ее надо обуздывать, уступать другим) с Вами — в этом общении с другими соприкасаешься и с Вами. И в этом есть что-то чудесное — все индивидуальности сохраняются, но сливаясь в какой-то общей Любви — дают друг другу место и не то что стираются, но взаимопроникаются. Думаю, что это есть тоже опыт Царства Небесного. И невольно сравниваешь это с преображением — с тем, как у о. Сергия просветлялось лицо, не стирая его индивидуальных черт, и в то же время как-то их упраздняя этим светом…
Вот и все.
О синергизме буду писать, даст Бог, из дома.
======================================
Напишу Вам пока два слова в ответ на письмо, написанное еще в Москве. Об «эросе». Говоря словами апостола, «тайна сия велика». Да, действительно, человек перед лицом смерти, иного мира и потустороннего как бы «отмирает» от земного. Он весь погружен в Иное, в непривычное инобытие. Бывает, что люди, еще не переступив грани, становятся «равнодушными» ко всему посюстороннему. Хорошо ли это? Да, и — естественно. Наступает другая жизнь и нужно много сил набрать, чтобы в ней сориентироваться. Только потом, вероятно, люди думают о «покинутом». А святые заботятся о нем. Но годится ли это для данной, этой жизни? Это, конечно, удобно. Умереть для мира еще до смерти и поэтому почти не заметить перехода. Так сказать при жизни войти в нирвану. Однако это идеал буддийский, а не христианский. Живя здесь, мы, по-моему, должны жить реально и полно — телом, душою и духом. То, что от нас ждет евангельский завет, подразумевает вполне живого человека, хотя стремящегося «отвергнуться себя». Он мыслит, живет, дышит, любит, переживает во всей полноте. И если что-то гаснет в нем, то оставшиеся силы должны компенсировать потери. Такой человек более уязвим, чем буддийский архат, которому наплевать на все. Но нам вовсе не обещано безмятежное существование.
Все это, конечно, не отрицает необходимости держать силы души и страсти под контролем. Я не очень люблю слово «бесстрастие». Оно буддийское. Многое ли дали миру люди, которые, вместо того, чтобы свидетельствовать на земле о правде Божией, отвернулись от всего? И похож ли Господь (или ап. Павел) на существа бесстрастные? Нет, Христос горевал, удивлялся, радовался, Он был живым человеком среди живых людей. Над этим стоит подумать. И умер Он в муках, а не как бесстрастный мудрец вроде Будды... Вот так. Всегда мысленно с Вами.
======================================
Зная, как Вы оживаете, когда приезжаете в Москву, хотя мы и видимся мало, я все же хотел бы, чтобы Вы приехали заблаговременно (если будет возможность). Ведь если Вы боитесь оставлять сестру надолго, Вы можете вернуться раньше. Просто ввиду олимпиады передвинуть срок пребывания здесь. Ваша сестра была у меня, но ошиблась числом, и поэтому мы не встретились. Надеюсь, что ошибка поправима.
======================================
Дорогой о. А.!
Вернулась к себе на праздниках — сестра выписалась из больницы накануне, и мне казалось, что мое отсутствие содействует тому, чтоб «тезка», который на праздниках дома, больше за ней следил и был бы ответствен за домашние дела (и не «сорвался» бы!) — все время он был прекрасен и безукоризнен (но, наверное, в глубине души мне хотелось скорей отдохнуть!!) Не сообщала Вам об этом сразу, получив сведения о Вашей катастрофической загруженности (а подсознание, наверное, не хотело терять очередь на
