правилам, потому что, если их нарушать, тебе же потом будет хуже.
Значит, сейчас ему следует поехать к Джеку Фишеру и сказать: нет, он не согласен с политикой выдаивания клиентов. Честно и прямо — как он привык.
Вместе с тем он не самый сообразительный сыщик на свете, он действует медленно, методично, вдается в подробности. А если Джек скажет: «Хочешь сэкономить деньги клиента — работай быстрее»? Нельзя отрицать, у него тоже есть недостатки.
Потом он вспомнил, как Джек сказал, что можно попробовать надавить на Дейва Фидлера, специалиста по розыску мобильных телефонов, потребовать скидки. Значит, у него есть «вилка»? Кроме того, он взял визитную карточку Беллы ван Бреда, молодой блондинки в очках, которая легко краснеет. Соседки Бенни Гриссела. Он позвонил ей, но сначала пришлось объяснять, кто он такой, а уж потом переходить к своей просьбе.
— Я могу попробовать, — сказала она.
— Трудность в том, что бюджет клиента ограничен… Сколько это будет стоить?
— Всякое бывает. Если подождете, пока я закончу работу вечером, я ничего с вас не возьму.
— Нет-нет, вы не можете работать бесплатно…
— Давайте сначала посмотрим, удастся ли мне что-нибудь найти…
— В какое время вы заканчиваете работу?
— Около шести.
— Можно за вами заехать?
— Да, пожалуйста.
Он записал адрес ее работы, закончил разговор и пошел к Невиллу Филандеру спросить, можно ли будет вернуться в конце дня.
Он купил банку диетической колы в маленьком кафе в Вудстоке, изучил карту, которую держал под сиденьем, чтобы понять, как добраться до дома Густи Флинт. Сэндвичи он ел в машине, по пути в Панораму. Маргарет приготовила его любимые: авокадо, провернутый билтонг[13] и тонко порезанный пармезан. Все в точности как надо — как всегда у Маргарет.
В его мысленное досье добавились новые кусочки. Фотографии на стене, вырезки с изображением спортивных машин, напоминания на желтых самоклеящихся листках, журналы в ящике стола. Абсолютно нормальный молодой человек. Живет на бегу, мечтает о невозможном. Экстраверт, бодрый, всегда смеется и вместе с тем усердно работает, стремится сделать карьеру. Полная противоположность своей серьезной жене. Он гораздо меньше думает о деньгах, живет сегодняшним днем. Как и большинство его сверстников. Они думают: все как-нибудь образуется.
Где тут изъяны?
Они должны быть обязательно. Дани Флинт пропал не случайно, вот что больше всего беспокоило Яуберта. «Ауди», припаркованная у спортивного клуба, исключала совпадение. Дани не стал жертвой случайных грабителей. Единственный возможный источник конфликтов — водители, которых он увольнял. На то, чтобы просмотреть все личные дела, уйдет время, нужно будет проверить возможных подозреваемых на уголовное прошлое. Уж он-то знал, что насилие всегда оставляет след.
А время — деньги.
Он вздохнул, допил остатки колы и, включив поворотник, повернул на съезд к Панораме.
Миссис Густи Флинт певучим голосом сообщила Матту Яуберту, что, после того, как «они» пришли к власти, полиция стала «безнадежна».
— Но я не расистка.
Она оказалась весьма привлекательной женщиной; судя по виду, ей было под пятьдесят, но вполне возможно, было на десять лет больше. Холеная, ухоженная, одета со вкусом, короткая стрижка, крашеная блондинка, макияж едва заметен. Лицо широкое, черты крупные, правильные. В вырезе светло-сиреневого мохерового свитерка с короткими рукавами видна грудь. На шее — нитка жемчуга. На коленях у нее сидели две собачки чихуа-хуа и с подозрением таращили глаза на Яуберта. Большие руки хозяйки то и дело гладили собачек, когда они начинали возмущенно тявкать, глядя на незваного гостя. На правой руке миссис Густи Флинт было одно кольцо — сложный узел из золота и бриллиантов. Ногти длинные, выкрашены в светло- красный цвет. На ногах сандалии на высоком каблуке; на лодыжке тонкий золотой браслет.
Он терпеливо выслушал все ее претензии к ЮАПС, которые вылились в то, что полиция не в силах найти ее пропавшего сына. Миссис Флинт считала, что именно представители ЮАПС во всем виноваты.
— Он пропал совсем рядом с ними. Буквально в двух шагах! И вот бедной Тане приходится нанимать частного детектива, а у нее, бедняжки, таких денег нет, она только-только встает на ноги с собственным делом!
Яуберт невольно подумал: почему бы свекрови не помочь невестке с деньгами? Дом у нее большой и роскошный, мебель дорогая, тихо шепчет современный кондиционер.
Когда она закончила свой монолог, он начал:
— Миссис Флинт, как часто…
Собачки затявкали.
— Фред! Джинджер! Тихо! Прошу, зовите меня просто Густи.
Собачки посмотрели на хозяйку и завиляли хвостиками.
— Как часто вы видели Дани…
Собачки залаяли.
— Погодите, — сказала она. — Дайте я их сначала уберу. — Она подхватила обеих собачек, нагнулась и поставила их на толстый ковер, продемонстрировав ему свой бюст в вырезе свитера. Покосилась на него, поняла, что он все заметил, встала и позвала собак: — Пошли!
Чихуа-хуа укоризненно посмотрели на Яуберта и нехотя затрусили за хозяйкой. Он смотрел ей вслед; она шла, зазывно покачивая бедрами. Пожалуй, ягодицы были великоваты для белых брючек в обтяжку.
Он не такого ожидал.
Снова зацокали ее высокие каблуки.
— Хотите чего-нибудь выпить?
— Нет, спасибо.
Она села, скрестила ноги и разгладила длинными пальцами белые брючки.
— Иногда они такие надоедливые, — сказала она, — но, кроме них, у меня никого нет.
— Отец Дани?..
— Гербер скончался девять лет назад. Ему было шестьдесят. Только в воскресенье ездил на велосипеде за «Аргусом», а в понедельник упал в кабинете. Обширный инфаркт, так неожиданно! Он был спортивный, всегда следил за собой, — привычно тараторила она, видимо, ей приходилось часто повторять одно и то же. — Самое ужасное время моей жизни, муж умер, сын уже уехал из дома, вдруг я стала одинокой женщиной. Но ко всему человек приспосабливается, перекраивает жизнь. Так я и Тане сказала. Время лечит, надо идти дальше. А теперь и сын пропал, и самое ужасное, что мы ничего не знаем наверняка! С Гербером я хотя бы могла попрощаться, как бы мне ни было трудно, были похороны, поминки… Мне пришлось нелегко, но его бедная, бедная жена… Хотелось бы мне забрать ее боль, взять ее на себя. Она такая чувствительная!
— Миссис Флинт, вы под…
— Прошу, зовите меня Густи. Когда ко мне обращаются «миссис», это все равно что «тетушка». Нам столько лет, на сколько мы себя ощущаем!
— Вы поддерживали отношения с Дани?
— У меня прекрасный сын. Звонил мне дважды в неделю, заезжал раз в неделю. Я знаю все, что происходит в его жизни. И я считаю, что он стал жертвой ужасного преступления. В нашей стране такая преступность! Бессмысленная, страшная! У него не было ни одного врага. Он был весь в отца. Все обожали Гербера, не случайно его почти двадцать лет выбирали в городской совет. Но те дни ушли, теперь нам страшно жить в собственной стране! Они упорно все разрушают. Я не призываю вернуться к апартеиду, но
