Пока электромагнитные волны несли ее ответ к Земле, она, прикрывая рукой глаза от проекционных лазеров, покосилась на дверь. Не идет ли кто?

– Аня, слушай внимательно. Мы знаем, что перед отлетом «Быковского» на Землю ты встречалась с двумя членами его экипажа, вторым пилотом Родионовым и бортпроводником Блиновой. Сейчас паром начал торможение, чтобы по требованию террористов совершить посадку в Аравии. Этого допустить нельзя! Никаких террористов на борту нет, все произошедшее – операция спецслужб Уммы. После посадки они наверняка позаботятся об устранении свидетелей. Пассажиры вряд ли много знают, но шансы экипажа на выживание минимальны.

Анне показалось, что в помещении диспетчерской внезапно стало ужасно жарко, и она машинально вытерла вспотевший лоб.

– Но я-то что могу сделать? – спросила она.

– Радиосвязь с паромом прервана. Но среди оборудования базы есть и лазерный передатчик. Твоя задача установить связь с паромом и убедить второго пилота Евгения Родионова проскочить Ал-Субайх и совершить посадку на Байконуре.

– А почему вы не сделаете этого сами?

– Да потому, что лазерные передатчики, способные удержать в луче паром на посадочной траектории, есть только на Луне и ооновском спутнике. Спутник нам недоступен. Лазерный передатчик «Армстронга» в режиме ретрансляции тоже. Но ты ведь можешь управлять им вручную! Или подумай, может быть, есть возможность передать мой вызов через симулятор напрямую на передатчик. Я знаю Евгения и попытаюсь убедить его сам.

Хотя собеседник и не мог ее видеть, Анна покачала головой.

– Тут как минимум нужен квалифицированный инженер-программист… А почему вы говорите о Евгении? А командир экипажа?

– Командир экипажа убит. «Быковским» управляет Евгений, это точные данные.

Наступила долгая пауза, потом собеседник поинтересовался:

– Анна, вы меня слышите?

– Да, Владимир Филиппович. Но… это все так внезапно… Вы, между прочим, толкаете меня на должностное преступление! Меня с работы погонят, а у меня еще контракт не истек. И потом, что я ему скажу? Все это как-то неправдоподобно. Зачем Умме паром?

– Тем, кто это задумал, нужен не паром, а его груз. Мы знаем, что ты была суперкарго при погрузке «Быковского». Там должен был находиться специальный груз, сопровождаемый агентом службы безопасности.

– Ну да, был, – подтвердила Анна. – И сопровождение было… Что это?

– Анна, я сейчас тоже совершаю должностное преступление, хотя это и не важно, через несколько часов весь мир так или иначе это узнает. Специальный груз – это бифотонный кутриттер.

– Какой еще кутриттер? – Анна нахмурилась, но вдруг поняла. – Тот самый? Его что, нашли?

– Да, нашли. Ты помнишь, чем занималась Лаборатория? Это как раз тот самый случай. Умма, так уж вышло, узнала об этом первой и решила захватить объект, чтобы использовать его в своих интересах. Простая логика подсказывает, что перед устранением свидетелей они не остановятся. Единственный шанс выжить у людей на борту появляется только в случае посадки на Байконуре.

Анна, не прекращая разговора, положила пальцы на управляющую поверхность. Ее бесплотная тень в виртуальном космосе совершила стремительный прыжок к Земле, туда, где входил в атмосферу паром. Крошечная трехмерная иконка «Валерия Быковского» на ее глазах кувыркнулась из положения «хвостом вперед», при котором главный двигатель работает на торможение, в нормальное положение, подставляя бешеному скоростному напору редкой на этой высоте атмосферы покрытые огнеупорными плитами части корпуса. Перед иконкой светился алым полумесяц – символ аэродинамического торможения, при котором радиосвязь с заходящими на посадку объектами пропадает – мешает плазма. В поле статуса мигала надпись, предупреждающая, что спуск – аварийный. Количество абонентов, следивших через симулятор за паромом, перевалило за пять сотен. Корабль проходил в ста километрах над Огненной Землей и для всей обращенной к Земле стороны Луны уже находился в зоне прямой видимости, установлению лазерной связи ничто не мешало.

Выгонят, – отчетливо подумала Анна. – В диспетчеры мне уже не вернуться. И к космодрому не подпустят… На Землю не отправят, наверное, но до истечения контракта год, и что делать? В службу жизнеобеспечения пойти? На харвестерах гайки крутить? Хореллу сачком черпать?

– Что я должна сделать? – прямо спросила она.

– То же, что и я сейчас. Связаться с паромом и убедить Евгения, что единственный шанс выжить для всех находящихся на борту – посадка на Байконур. Скажи ему о кутриттере. Скажи, что это прошу сделать я. Скажи, пусть вспомнит, как мы обмывали ему третью звездочку перед его отлетом в Австралию и о чем при этом говорили. Я говорил ему об игре на понижение. Скажи, что происходящее – это она и есть. И теперь у него появился шанс этого не допустить.

В помещении командного центра было тесно и шумно. Обычно здесь сидели три человека, небольшой зал заполнялся людьми только на время запусков с восточных площадок. Но сейчас смену диспетчеров беспардонно задвинули в угол, они здесь уже ничего не решали. Всю правую сторону помещения занимали связисты со своей довольно громоздкой и удивительно шумной аппаратурой. Место возле стены огородили брезентовым занавесом «пустынной» расцветки. Там расположилась главная сила операции «Хайка», трое спецов из аналитического управления, чьи компьютеры, раскинув в виртуальном пространстве невидимые сети, сопоставляли сейчас между собой тысячи и миллионы самых незначительных событий, выделяя закономерности и тенденции, которые могли помешать либо, наоборот, способствовать нормальному ходу операции. Над всем этим вавилонским столпотворением выла работающая на пределе вентиляция и гудели на полной мощности кондиционеры.

Шеф Истихбарат аль-Амма стоял возле окна и, приоткрыв жалюзи, смотрел на улицу. Внизу, во дворе, стояли несколько армейских фургонов. У одного борта были открыты, внутри был виден слегка трясущийся бок мобильного электрогенератора, и над вытянутой вдоль борта трубой дрожало призрачное марево горячего выхлопа. У остальных фургонов не было видно никакого движения. Ничто не выдавало того, что внутри каждого в полной готовности находятся сорок до зубов вооруженных спецназовцев элитного отряда «Магавир». Когда паром будет на подходе к полосе, они выдвинутся на вертолетную площадку и, едва махина «Валерия Быковского» остановится, высадятся на корпус космического корабля сверху, ворвутся внутрь и устроят заранее отрепетированный спектакль.

Журналистов, которые, услышав, что террористы требуют, чтобы паром сел в Аравии, начали слетаться на Ал-Субайх, как пчелы на мед, держали километрах в трех от полосы в зале конференц-центра, где высокий и сутулый заместитель Джалили по психологическим вопросам разливался перед ними соловьем. Он рассказывал, что сделано для подготовки к переговорам. Тыкал указкой в графики и особенности предполагаемых психологических портретов террористов. Под страшным секретом доверял то одному, то другому репортеру подробности давления на психику захвативших паром боевиков. Словом – всячески напускал туману.

Ни у одного постороннего наблюдателя не должно было возникнуть и тени сомнения в том, что власти Уммат аль-му’минин намерены после посадки «Быковского» вести сравнительно долгие переговоры, убеждая террористов отпустить еще хоть несколько человек. Но за территорией космодрома наверняка наблюдали и из космоса, поэтому бойцы «Магавира», ничем себя не выдавая, продолжали сидеть в машинах.

Джалили внезапно осознал, что костяшками пальцев выстукивает по пластику подоконника нервный ритм, и отдернул руку. Жаловаться грех, операция идет как по маслу. Был, конечно, момент, когда все висело на волоске. После того, как к «Быковскому» пристыковался американский корабль с абордажной группой, от провала операцию «Хайка» отделял маленький шажок. Но Ланир, изворотливый, как хвост