технологий, ознаменовано триумфальным религиозным «реваншем». Особенно это заметно в странах, переживающих социальную ломку, таких, как страны бывшего Советского Союза и страны третьего мира и ислама.

В России после развала СССР религиозная реставрация носит характер пандемии. Русский народ массами повалил в православие, отождествляя его даже с русским национальным самосознанием, а остальные в ислам, буддизм, иудаизм. Посещать церковь, мечеть или синагогу, крестить или обрезать детей и религиозный брак стали практически обязательным. Даже среди людей достаточно образованных, и в особенности людей свободных профессий, а, впрочем, и среди «научной интеллигенции», стало модным и обязательным клясться в вере в Создателя, Спасителя, и многозначительно указывать пальцем в небо, связывая духовность и мораль с религией и церковью. А те, кто ещё сохранил какой-то пиетет к науке, но поддались стадному инстинкту, стали верить в «Высший разум», «Умный дизайн», «Всеобщую программу развития» и прочие неопределимые, но весьма «духовные» понятия. Иерархи православной церкви в одночасье стали частью правящей элиты России. Президент России, в которой по Конституции религия отделена от государства (благословенное наследие века Просвещения), ревностно посещает религиозные праздники и Патриарха русской православной церкви, а телевидение широко это освещает, чтобы народ знал, какой у него высокодуховный и православный (так и хочется сказать: православный в доску) президент. В школах пока ещё преподают дарвинизм и не преподают прямо «закон божий», но уже обязательно «историю религий», а в некоторых областях местные законодатели уже требуют отменить дарвинизм и ввести закон божий как обязательый предмет.

В бывших мусульманских окраинах России то же самое происходит с исламом. В течение второй половины 20 века ислам проник в Европу и США, и сейчас во всём мире он стал агрессивно-воинственным, активно вербуя новых приверженцев и используя любые самые вздорные поводы, вроде публикации безобидных карикатур в заштатной датской газете, для того, чтобы возбуждать и доводить до фанатичного исступления толпы и погромами демонстрировать свою силу. Но не только в исламе, но и в христианстве и в иудаизме возобладал фундаментализм и ультраортодоксия. В цитадели демократии — США — христианские теократы в лице Дж. Буша пришли к власти. Конец 20 века ознаменовался многочисленными случаями кровавой межрелигиозной резни (сейчас это называется этническими чистками, так как любое упоминание о религии со сколько-нибудь негативным оттенком — табу!) и появлением такого грозного фактора мирового масштаба, как исламский терроризм и религиозный экстремизм.

Эта обвальная религиозная реставрация говорит о том, что в самой природе человеческой есть что- то, закреплённое генетически, что делает людей склонными к вере в чудеса и готовыми к духовному порабощению теми или иными видами церкви и её служителями.

Как могло случиться, что эта человеческая склонность получила эволюционное закрепление несмотря на то, что история и современная действительность с несомненностью демонстрируют, что религия требует громадных затрат человеческого труда и кровавых и массовых человеческих жертв? Даёт ли человеческому роду эта склонность эволюционные преимущества, которые способствовали бы сохранению и приумножению человеческого генофонда? Новая книга Р. Докинса, известного зоолога- дарвиниста, автора таких мировых бестселеров, как «Себялюбивый ген» («The selfish gene»), «Слепой часовщик» («The blind watchmaker»), «Восхождение к вершинам невозможного» («Climbing mount improbable»), «Река, текущая из рая» («River out of Eden») и других, является блестящей попыткой осветить этот вопрос с позиций научного мировоззрения.

Этот вопрос и свой ответ на него Р. Докинс разбил на 10 подвопросов — 10 глав.

Первая глава озаглавлена «Глубоко религиозный неверующий» («A deeply religious non-believer»). Она о том, что такое религия как тема обсуждения в этой книге, о разновидностях мировоззрений от теизма ортодоксальной религии к деизму Вольтера и Дидро, пантеизму Спинозы, агностицизму и, наконец, атеизму, и о том что самые выдающиеся учёные-естествоиспытатели были атеистами, даже если их высказывания пытались, вырвав из контекста, трактовать как признание в религиозности. Лучшей иллюстрацией содержания этой главы могут служить следующее высказывание А. Эйнштейна и отклики на него двух представителей религиозного лагеря.

А. Эйнштейн: «Я глубокорелигиозный неверующий. Это что-то вроде нового вида религии. Я никогда не приписывал природе никакой цели или предназначения или вообще чего-то антропоморфного. То, что я вижу в Природе, — это величественная прекрасная структура, которую мы можем понять и усвоить только в очень несовершенной степени и которая должна наполнить думающую личность чувством смирения. Это подлинно религиозное чувство, не имеющеее ничего общего с мистицизмом. Идея личностного Бога совершенно чужда мне и даже кажется мне крайне наивной»

Нью-Йоркский раввин: «Эйнштейн безусловно великий учёный, но его религиозные взгляды диаметрально противоположны иудаизму»

Христианский пастор из Оклахомы: «Професор Эйнштейн, я полагаю, что каждый Христианин в Америке ответит вам: „Мы не откажемся от нашей веры в нашего Бога и его сына Иисуса Христа. Мы предлагаем вам, если вы не верите в Бога нашей страны, вернуться туда, откуда вы приехали… Каждый Христианин в Америке немедленно ответит вам: забирайте вашу безумную и ложную теорию эволюции и возвращайтесь в Германию, откуда вы приехали, или прекратите ломать веру людей, которые приняли вас, когда вам пришлось покинуть родину“».

Так вот, эта книга о религии, о Боге и вере в него пап, кардиналов, патриархов, пасторов, раввинов, мулл, а не о «религиозном» восхищении Природой А. Эйнштейна.

Вторая глава «Гипотеза о существовании Бога» («The God hypothesis») кратко прослеживает эволюцию религий от родового анимализма к политеизму, монотеизму (иудаизм и ислам) и монотеизму с реликтами политеизма (христианство с его троицей, Матерью Божьей и святыми), вводит градации религиозности от 100 % теизма через агностицизм (агностики говорят, что и бог и его отсутствие для них равновозможны и что ни то, ни другое недоказуемо и никогда не будет таковым) к 100 % атеизму, оспаривает агностицизм и выдвигает идею о том, что утверждение о существовании Бога может быть и должно рассматриваться как научная гипотеза об устройстве вселенной, которую нужно анализировать с тем же скепсисом, что и любую другую гипотезу. Вселенная, которую создал «Творец» и вселенная, которая существует сама по себе и в которой всё происходит не по велению Божьему, а по законам эволюции, — разные вселенные. Бог или существует или нет. Библейские «чудеса», непорочное зачатие, оживление Лазаря, хождение по водам, воскрешение, вознесение Девы Марии или Пророка Мухамеда и т. п. чудеса Нового Завета или Корана, все эти события либо были, либо не были, и утверждение Докинса состоит в том, что их реальность можно и нужно проверять научными методами.

Впрочем, читатель может заметить, что хотя имеется сколько угодно фактов, подтвержающих, что все приписываемые Богу чудеса — это мифы, и нет ни единого факта, который нельзя было бы опровергнуть, в пользу существования чего-то «сверхестественного», всё же доказать, что Бога нет, вряд ли можно. Хотя бы потому, что вас могут отправить в философские дебри определений существования. Но, может, и не нужно доказывать, что Бога нет, а просто принять позицию Лапласа, который, в ответ на вопрос Наполеона, почему в его трудах нет упоминания о Боге, ответил: «Сир, я не нуждаюсь в этой гипотезе!»? Но Докинса такая позиция не устраивает, и он настаивает, что можно говорить о «вероятности» существования Бога и что эта вероятность беспредельно низка. Это, пожалуй, самая спорная его идея.

В конце главы приводятся результаты совсем недавнего довольно широкого эксперимента по проверке того, насколько молитвы о выздоровлении тяжело больных людей помогают им выздороветь. Результат, опубликованный в журнале «American Heart Journal» в 2006 г., однозначен. Никакой разницы в состоянии пациентов, за которых молились, и теми, за которых не молились, не было отмечено. Но что самое удивительное, те, кто знал, что за них молятся, и те, кто об этом не знал, показали разные результаты. А именно, те, которые знали, что за них молятся, имели больше осложнений, чем те, которые не знали! Значит ли, что это проделки Бога, недовольного устроенной проверкой? Скорее всего, конечно, это вызвано тем, что больные, знавшие, что за них молятся, ощущали стресс, не видя никаких положительных результатов. Заметим, кстати, что этот эксперимент финансировался фондом Templeton, который, в частности, учредил премию, называвшуюся до 2001 года премией за прогресс в религии, а сейчас называющуюся премией за исследования и открытия духовных реалий, и превышающую по сумме Нобелевскую премию.