– Почему? Это же стандартная процедура, насколько я в курсе?
– Не в подобных случаях – на это есть специальный приказ министра. Вся фиксация обстановки в тех случаях, когда операция проводится совместно с «помогальниками», возложена именно на них. Наши составляют протокол, а осмотр тел и оружия – на них, как на первых, прибывших на место происшествия.
– Ну...- чешу в затылке. – Я, конечно же, не спец... но, по-моему, это нарушение УПК...
– Не спец, верно! Только и УПК уже изменен – не знал?
– Откуда?
– Верно, об этом особо не распространялись... изменён, добавлены некоторые статьи относительно взаимодействия с международными силами по поддержанию правопорядка. И вот что я тебе скажу! – полковник снова встает и начинает расхаживать по галерее. – Я, возможно, и не очень хороший криминалист... но воевать – умею. И всегда смогу отличить поле недавнего боя – от неуклюжей имитации.
– То есть?
– Боя – как такового, там не происходило. Стрельба – да, имела место. И именно из того оружия, что и было обнаружено на месте происшествия. Тут всё верно и правильно – пули и гильзы совпадают.
Он останавливается и поднимает палец.
– Но! Я готов поспорить, что нападавшие, за небольшим исключением, погибли не там, где были обнаружены. То есть, на место происшествия были привезены уже мертвые тела. Ты ведь в фургоны «помогальников» не заглядывал?
– Каким образом, интересно знать?
– Ну да... А я вот – заглядывал! Среди них пару раз мне попадался и фургон-рефрижератор. Труповозка, по-русски говоря. Всего пару раз – в других случаях они успевали уезжать до прибытия наших нарядов.
– То есть, ты хочешь сказать...
– Да, Миш. Идет целенаправленная ликвидация опасных для властей людей, обставленная достаточно ловко, хотя и однообразно – видать, фантазии не хватает. Заметь, бригады телевизионщиков попадают по адресам погибших с рекордной скоростью! Полиция – и та приезжает позже! А у тебя что, ещё какие-то иллюзии оставались на этот счет?
Я молчу. Нет, определенные догадки были и раньше, но Борис-то видит эту кухню изнутри! И в отношении телевидения... он прав! Центральные каналы сейчас ретранслируются по всей стране, а местные по разным (но в основном – финансовым) причинам как-то очень быстро скукожились. И исчезли с экрана, освободив его для разнузданной рекламы «нового» образа жизни. И теперь куда ни глянь – либо мрачные новости повседневной жизни, либо эта самая «жизнь», но в красивой обертке новых «демократический достижений и ценностей».
– И ты не пробовал...
– Пробовал. Мои рапорты оставлены без последствий, и теперь я готовлюсь к выходу на пенсию.
– Даже так...
– Угу. А ты ещё колеблешься относительно исхода дела? Не сомневайся... Уголовное дело я закрою – благо что тут вы подсуетились вовремя, уважаю. Но вот относительно исхода другого, гражданского, процесса – здесь у тебя шансов нет. Да, мордобой, скорее всего, не докажут, тут отбрешешься. Но по остальным статьям – готовься. Тебя оштрафуют – и очень нехило!
– И все-таки – почему?
– Да потому, Миша, что армия осталась пока одной из немногих причин, благодаря которой весь этот бардак ещё не развернулся в полную силу! Да, солдаты сидят в казармах... но ведь могут из них и выйти! И поэтому сейчас поставлена задача...
– Кем?
– А ты не догадываешься? Задача, поставленная перед пропагандой, состоит в том, чтобы увидев военного – обычный гражданин переходил на другую сторону улицы! Не подавал ему руки и вообще – в упор не замечал! Чтобы молодежь, как огня, опасалась воинской службы. Статью-то за уклонизм тоже «модернизировали» – заплати штраф и свободен. А банк тебе на это кредит выдаст...
– И... как?
– Работает... Мы вообще сократили людей, которые раньше военкоматам искать «уклонистов» помогали. Нет нужды – все откупаются. Словом – я тебя предупредил. Дальше думай сам!
Хренасе он бухнул – думай!
Я бы и рад, да что тут изобретешь?
Но пророческие слова относительно штрафа запомнил. И кое-что предпринял...
Очередной вызов в полицию последовал достаточно быстро. И закончился с вполне ожидаемым результатом. Адвокат Олега явился туда самолично и раскатал по кирпичику все обвинения в рукоприкладстве. Продемонстрировал видеозапись (и как они только ухитрились это сделать?) где мы мирно разговариваем с Погониным около окна.
– Как видите, ничего не указывает на то, что мой клиент применил насилие хоть к кому-нибудь!
Следователь обреченно покивал и согласился с доводами.
Странное дело, но о том, что охрана здания лишилась некоторой части своего снаряжения – никто и не вспомнил. Отчего бы это?
Воспользовавшись встречей с Петряевым, задаю ему этот вопрос. Он только хмыкает в ответ.
– Чем у нас ЧОПы вооружают, ты в курсе?
– Ну... Ружья у них есть, пистолеты – те же «ИЖ-71».
– Угу! А наган у них на вооружении состоит?
– Да он, по-моему, нигде на вооружении не состоит... а что?
– То самое! У них в сейфе оружейном ящик картонный был, припоминаешь?
– С патронами?
– Это ежели по маркировке судить. А вообще-то там два десятка этих револьверов оказалось. С боезапасом, правда, с небольшим.
– Во как?
– Угу... так что по этому поводу они шум поднимать не станут – себе дороже выйдет.
И – точно. Шума не подняли, и вообще данный эпизод никак себя не проявил и нигде не фигурировал. Через месяц полиция вынесла решение об отказе в возбуждении уголовного дела. И уже на следующий день в моем почтовом ящике лежала повестка в суд.
Заранее настроившись на трудную борьбу, я прибыл в суд точно в срок, не желая давать против себя никаких лишних аргументов. Но, как показало дальнейшее, с таким же успехом я мог бы и вовсе туда не приходить.
Прочитав мне заявление, судья, благообразный пожилой дядька, интересуется – согласен ли я с изложенными фактами.
– Нет, ваша честь. Не согласен.
– Разве вы прибыли в этот дом по приглашению?
– Туда был приглашён мой друг. Я его сопровождал.
– Это не так. В журнале охраны имеется запись, из которой явствует, что он прибыл один.
– Я его на улице ждал, ваша честь. Он мне по телефону позвонил и попросил подойти.
– То есть, вы признаете, что господин Погонин вас не приглашал?
– В таком аспекте – да, признаю. Но охрана не возражала против моего присутствия.
– Это к делу не относится, она присутствует там для охраны общественного порядка и сохранности имущества. По этому вопросу суду все ясно. Далее. Признаете ли вы, что вели агитацию и пропаганду в общественном месте, не имея на это разрешения?
– Это где же там – общественное место?
– Согласно закону, любое помещение, предназначенное или могущее быть использованное для проведения собраний, встреч и митингов, вмещающее более 100 человек и расположенное в черте
