самой большой драгоценностью, поэтому неудивительно, что изображение царя имеет столько ожерелий. Обеими руками статуя наклонно держит длинный жезл, украшенный вверху пучком сине-зеленых перьев кецаля. Хвостовые перья этой птицы тоже большая ценность, и носить их имеют право лишь представители знатных фамилий.
Стоящая на коленях перед статуей женщина — вдова покойного. После долгой молитвы она берет в правую руку острое нефритовое шило и протыкает им свой вытянутый язык. В образовавшееся отверстие царица продевает длинный кусок жесткой веревки из волокон агавы и ожесточенно дергает ее вверх и вниз. Глаза женщины устремлены на статую. Проходит минута, другая. Растерзанный язык начинает сильно кровоточить, веревка набухает и с конца ее капают крупные красные капли. Она заботливо собирает их на куски бумаги и складывает в плетеную корзиночку, приставленную к ногам изображения.
«Что происходит с вдовой? Не помешалась ли она?» — спросим мы. Нет, перед нами не душевнобольная, женщина совершает религиозный обряд, она приносит духу погребенного в пирамиде покойного правителя кровавую жертву. Корзинка с окровавленной бумагой так и останется стоять перед статуей на несколько дней. Подобные жертвоприношения совершают и сам теперешний правитель Тикаля, и другие члены его семьи. Иногда кровь берется из локтей и других частей тела.
Но пожалуй, пора покидать святилище, солнце стоит уже высоко над горизонтом, а нам следует побывать еще во многих местах. Спускаться вниз по крутой лестнице еще менее приятно, чем подниматься, и недаром русский поэт К. Д. Бальмонт, поднявшийся по такой лестнице на майяскую пирамиду, спокойно спуститься по ней уже не смог.
«Я испытал мучительнейшие ощущения, когда мне пришлось спускаться вниз по этой широкой, но крутой лестнице без перил, — пишет он. — Едва я сделал несколько шагов вниз, как почувствовал, что смертельно бледнею, и что между мною и тем миром внизу как будто нет нити. Как только я увидел, что пришел в волнение, мое волнение немедленно удесятерилось, и мое сердце стало биться до боли. Это не был страх, это было что-то паническое. Я совершенно ясно видел, как я падаю вниз, с переломанными руками и ногами. Увы, мне пришлось спускаться спиной к подножью и лицом к лестнице, как я поднимался, опираясь обеими ладонями о верхние ступени и осторожно ощупывая ногой нижние ступени, прежде чем сделать шаг. Напоминаю, что ширина[36] каждой ступени была менее четверти; в случае неверного шага руками нельзя было бы уцепиться, и падение было бы неизбежным. Я все же овладел своим волнением и спустился не спотыкаясь, принудил себя даже напевать и свистать» [37].
Но мы, конечно, не прибегнем к такому малодушному способу и спустимся спокойно и осторожно, глядя прямо перед собой. Так, кстати, поступила и какая-то юная русская путешественница, сопровождавшая К. Д. Бальмонта в этом восхождении.
Куда же направиться теперь? Подойдем прежде всего к нескольким небольшим зданиям, расположенным рядом с пирамидой. Они также принадлежат к храмовому комплексу, и поэтому здесь мы увидим жрецов разного ранга. В одной из пристроек застаем жреца-наставника, окруженного группой учеников. Это сыновья знатных лиц и жрецов. Среди них нет мальчиков из семей простых земледельцев. Наставник обучает их грамоте. В руках у него кисточка. Он медленно рисует красной краской на листе бумаги, изготовленной из коры фикуса, один иероглиф за другим и объясняет их значение. Ученики тщательно срисовывают знаки и внимательно слушают: ведь учитель каждую минуту может спросить любого из них, и горе тому, кто ошибется при ответе!
В другом здании — типа небольшого святилища — напротив входа, на возвышении у стены, стоит деревянная статуя божества. Оно изображено в человеческом облике, в левой руке — высокий посох, за спиной — большой вьюк, на лице, половина которого покрыта черной краской, выделяется необычайно длинный острый нос. Это бог Эк-Чуах, покровитель торговцев и путешественников, такой нос помогает ему хорошо вынюхивать добычу.
Перед статуей, на небольшом каменном алтаре, находится фигурный глиняный сосуд с изображением того же божества, наполненный раскаленными угольями. Это курильница. Стоящий на коленях перед алтарем жрец истово молится и время от времени кидает на рдеющие угли по небольшому черному шарику. Из курильницы сразу же поднимается густой черный, тяжело расплывающийся по комнате дым с острым и приятным смолистым запахом. Это пом — так называется на языке майя смола дерева протиум копали. Она считалась у древних майя священной и всегда употреблялась при религиозных церемониях.
Что же просит у Эк-Чуаха молящийся? Младший брат жреца в числе других воинов уже давно отправился в военный поход против соседнего города-государства, и священнослужитель молится о его благополучном возвращении с богатой добычей.
Оставим жреца и перейдем в следующее здание. В нем трудится старик — изготавливает какое-то таинственное снадобье. Он усердно растирает ароматические травы на маленьком продолговатом столике из камня с четырьмя низкими ножками. Обычно на таких столиках — они называются на языке майя «каа» — женщины размалывают кукурузные зерна. Работая, жрец быстро бормочет заклинания, послушаем их: «Что это с тобой? Как это случилось с тобой? Мое дуновение красное, мое дуновение белое, мое дуновение черное, мое дуновение желтое! Как недавно? Как проник ты в сердце красного дерева чулуль, дерева тункуй, дерева красного кремня, дерева черной раковины, дерева желтого щита, красного дерева иш- малау?»
Понятно! Здесь приготовляется лекарство от зубной боли! Этот старый жрец пользуется у жителей Тикаля славой замечательного врача, и недаром: многие годы он изучает и собирает лекарственные растения. И сейчас вокруг него расставлены десятки сосудов, в которых хранятся самые различные снадобья: здесь и какаовые бобы, и ваниль, и перец, и мед, и тыквенные семечки. На веревках развешаны засушенные травы и ветви деревьев и кустарников. Некоторые лекарства покажутся нам совсем непонятными или причудливыми. Вот, например, толченые осиные гнезда, свежие экскременты ящерицы- игуаны, сушеное мясо ягуара, размельченный хвост опоссума, пережженные перья красного попугая- кардинала. Последнее считается особенно сильным средством при кровавой рвоте…
Выйдем из этого дома, насквозь пропитанного резким запахом лекарственных трав, и направимся дальше. С вершины храма IV мы заметили странную постройку, окруженную толпой, и решили осмотреть ее. Путь наш поэтому пролегает через западную площадь, непривычно пустую для этого времени дня. Остановимся на минутку-другую на берегу храмового озера, от него веет прохладой, а сейчас уже становится жарко, смочим водой головную повязку. Теперь можно спокойно двинуться к намеченной цели.
Поднявшись по удобной лестнице, ведущей от берега озера на левую сторону площади, мы уже слышим оживленный шум толпы, время от времени прерывающийся тяжелыми глухими «ударами и резкими гортанными вскриками. Поспешим, чтобы узнать причину сборища.
Перед нами необычное сооружение, состоящее на трех длинных, параллельно расположенных насыпей выше человеческого роста. Вся их поверхность облицована толстым слоем плотного белого штука, по прочности не уступающего цементу. Между ними находятся две широкие полосы земли, также покрытые штуком, — игровое поле. Весь этот комплекс чем-то напоминает современные стадионы, поэтому археологи называют иногда эти сооружения именно так, С торцовых сторон сделаны лестницы, по которым можно подняться на их плоскую широкую вершину. Это места для зрителей. И сейчас они толпятся здесь, смотря вниз и издавая возгласы одобрения, восхищения или огорчения. Этот-то шум мы и слышали издали. Зрители переживают за команды игроков, совсем как наши болельщики.
Посередине каждой насыпи сооружен небольшой храм, посвященный божествам игры. Перед одним из них на табурете восседает царь Тикаля, внимательно следя за перипетиями священной игры. Позади
