они сами мечтают о штыках и пулеметах для своего собственного освобождения? Ведь на каторге, в концлагерях население в России колеблется между пятью и семью миллионами. Ведь, по словам казненного Бухарина, все русское крестьянство эксплуатируется феодальным способом и вместе с рабочими находится в крепостном состоянии.

Что будут делать во время войны русские крестьяне и немецкие рабочие, мы не можем знать, а можем только предчувствовать. Но мы все вместе должны понять, что страдают люди везде одинаково, что все страдающие должны создать единое братство духовной солидарности и сотрудничества в борьбе.

Если бы европейская и американская демократия с самого начала существования тоталитарной диктатуры в России подвергла ее такому же духовному бойкоту, как теперь гитлеризм, с таким же энтузиазмом разоблачала отвратительный террор Сталина,] как разоблачает преступления тайной полиции Гитлера, — то сейчас демократия в Европе не переживала бы такого трагического времени. За непонимание этой простой истины, за долгое пренебрежение к судьбам народов России, изнывающих под игом тоталитарной диктатуры, западная демократия сейчас жестоко расплатилась.

Поэтому я говорю вам с удвоенной стой то, что говорил вам шесть месяцев тому назад: неустанно боритесь с тоталитарной идеологией гитлеризма и фашизма, разлагающими демократию, но не увлекайтесь иллюзиями — не принимайте диктатуру Сталина за Россию. Организуйте международное общественное мнение для давления на Кремль, во имя установления в России свободной демократии. Не прикрывайтесь лицемерными фразами: «Мы не можем вмешиваться во внутренние дела СССР, ибо советское правительство состоит в союзе с западной демократией».

Царская Россия тоже была в союзе с республиканской Францией, но это совершенно не мешало свободному общественному] мнению у вас и в Европе разоблачать преступления царизма и настойчиво требовать демократизации России.

*

Общественному мнению свободных стран не нужно ни дружить с диктаторами, ни бояться их. Повсюду пробуждается воля положить конец нынешнему невозможному положению мира, 1 когда вся энергия государств и правительств поглощена производством неисчислимого количества пушек, танков, дредноутов, 1 газов или истреблением себе подобных.

И эта пробудившаяся твердая воля человечества уже совершила чудо: она остановила Европу на самом краю военного безумия.

Невилл Чемберлен и Даладье своей политикой терпеливого сговора и уступок спасли самое существование демократии в Европе. Только слепой может не видеть, что они в этой грандиозной борьбе опираются на подавляющее большинство в своих странах.

Спокойное мужество, с которым уходили сотни тысяч людей в армию и во флот, доказывает, что, поддерживая борьбу за мир, люди не руководствовались шкурными интересами.

А чем же?

Глубоким, инстинктивным сознанием, что даже победоносная война разрушит самые устои существования свободных народов.

В своем знаменитом и замечательном обращении 28 сентября к Гитлеру ваш президент совершенно точно передал отношение к войне всякого честного человека.

Я видел сам, с какой глубокой человеческой радостью и как единодушно пережили люди весть: войны не будет. Я понял: мир устал жить в ненависти, насилии и крови.

Освободить от этого кошмара может его только демократия.

Подумайте, в каком безумии войны уже находился бы мир, если бы всюду царствовали Гитлеры и Сталины.

Демократия должна наконец поверить в свою великую историческую миссию. Только свободные у себя дома люди могут создать прочный мир.

Демократия должна, как я сказал, морально перевооружиться; она должна проникнуться динамизмом, творить новые формы социальной и государственной жизни. Она должна всегда и везде ненависти расовой или классовой противопоставлять любовь к человеку, побеждать личные и групповые эгоизмы смелым социальным творчеством на общее благо.

В борьбе демократии с диктатурами победа свободы неизбежна. Наш долг, во имя любви к человеку, приблизить сроки этой победы.

ДОКЛАД, ПРОЧИТАННЫЙ В ЧИКАГО 29 НОЯБРЯ 1938 ГОДА

Я попал в очень трудное положение. Хотел говорить о внутреннем положении России, но после соглашения в Мюнхене все общественное внимание в Соединенных Штатах направлено на международное положение в Западной Европе.

Трагическая судьба Чехословакии, печальное отступление Лондона и Парижа, страшные погромы в Германии вызвали везде сильное негодование. Слово «Мюнхен» стало синонимом малодушия, трусости и даже предательства. За мою попытку объяснить, что все уступки были сделаны до Мюнхена, что в Мюнхене была только остановлена война, которая началась бы в крайне неблагоприятной для демократии обстановке, я оказался в глазах многих — страшно сказать — защитником Чемберлена, а коммунисты поспешили, конечно, объявить меня «предателем демократии».

Но никакие нападки и обвинения не могут заставить меня не говорить того, что я думаю.

А я думаю, что сейчас мой долг — говорить о той роли, которую сыграл СССР Сталина в европейской катастрофе этой осенью. Точнее: я должен говорить о том, какое роковое значение имеет для судеб всей демократии, для мира всего мира полное отсутствие сейчас среди концерта великих держав сильной, во — первых, и свободной, во — вторых, России.

Ровно девять месяцев тому назад я имел честь говорить с этой же кафедры — в защиту демократии.

Что я говорил тогда? Что, живя в Европе, я вижу, как из месяца в месяц, изо дня в день слабеют там силы демократии под напором диктаторов; что при отсутствии сильной России и помощи Соединенных Штатов европейская демократия слишком слаба и не может диктовать свою волю тоталитарным государствам, а должна уступать им. И я особенно предостерегал от опасной иллюзии видеть в разрушающей Россию диктатуре большевиков силу, способную защитить западную демократию.

Прошло с тех пор меньше года, и все мои слова оправдались; оправдались скорее и в большей мере, чем я сам ожидал.

Версальская Европа бесславно закончила свое существование. От Лиги Наций осталась только печальная тень. Германия стала господствующей державой в Центральной Европе и возобновила свой «Дранг нах Остен». СССР фактически совершенно изолирован. И соглашение остальных четырех великих европейских держав — заветная мечта Муссолини — становится на очередь дня.

Конечно, этот коренной переворот в международных отношениях в Европе созревал годами. Но произошел он стремительно во время чехословацкого кризиса. Ошеломляющая картина трагического раздела Чехии парализовала разум и до крайности возбудила чувства. «Блеф» Гитлера удался потому, что с ним играли в поддавки. Играли в поддавки с коричневым фашизмом, с Берлином, потому что боялись больше фашизма красного, Москвы.

Гнев и раздражение — плохие советчики! Они ослепляют и толкают нас на ложную дорогу. Гнев и раздражение толкают сейчас общественное мнение Соединенных Штатов прочь от Европы; усиливают в вашей стране стремление к изоляции. Жестокая ошибка! Или, скорее, безнадежная попытка повернуть вспять ход истории.

Стремление благополучной и географически хорошо защищенной страны быть в стороне от чужих