наполеоновских главных врагов — зиму, тиф и непролазную грязь, но еще и такую техническую организацию страны, которой не было до большевиков. После этой бравады идет существенное: «Но остается еще возможность, которая не дает спокойно спать нынешним вершителям судеб Франции и Англии, а именно возможность русско — германского сближения, сотрудничества вместо войны. Русско — германское сотрудничество защищал всегда Бисмарк. Теперь на пути к нему гитлеровская ярость против “иудео — большевизма”». Но диктаторы тоже смертны, и у них направление мыслей тоже меняется. А что, если Гитлер, не желая из?за донецкого угля повторять судьбу Наполеона, предпочтет железо и уголь в Эльзасе и Лотарингии? Нет никаких оснований думать, что Россия в таком случае откажется от сотрудничества с Германией или будет проливать слезы над судьбой Франции и Британской империи.

Откуда я взял все это? Из сегодняшней (11 октября) корреспонденции известного «дружественного» американского журналиста Дуранти, который давно является полуофициальным выразителем мнений и настроений Кремля и который сейчас все это телеграфирует в Нью — Йорк из Парижа, т. е. из советского посольства в Париже.

Не освещает ли эта корреспонденция новым страшным светом ту войну на истребление всего живого, которую Сталин так упорно ведет с русским народом, особенно усердно в последние годы?

Эта новая тактика — тактика бахвальства и шантажа страхом — есть только выражение крайней растерянности и бессильной ярости. Должен сказать, что попытка Сталина предложить свои услуги Гитлеру и прицепиться к колеснице «победителей» — сплошное безумие. Ибо есть весьма серьезное основание утверждать, что в бисмарковский план современного сверх — Бисмарка сотрудничество со Сталиным едва ли входит. Но этот шантаж Франции и Англии угрозой содействовать разгрому Запада Гитлером может обойтись России страшной ценой.

Я могу категорически утверждать, что расчленение России не входит до сих пор в план англо — французской политики. Все слухи, распространяемые о каком?то сговоре Чемберлена с Гитлером — «бери Россию, оставь только нас в покое», — совершенно не соответствуют действительности. Однако все может измениться, если, скажем для примера, перед Францией действительно встанет вопрос, что отдавать Германии: Донецкий бассейн или «железо и уголь Эльзаса»?

Воистину, безумие и ужас! Замученная, обескровленная, отрезанная от всей Европы, отчаянно бьющаяся за свое национальное возрождение Россия ныне бросается обезумевшим Кремлем на растерзание врагов и друзей.

ДОКЛАД, ПРОЧИТАННЫЙ В ФИЛАДЕЛЬФИИ 17 ОКТЯБРЯ 1938 ГОДА

Весной этого года я был среди вас. Я ездил из города в город, призывая всех к общей борьбе за свободу человека, без которой не может существовать и, наверное, погибнет вся наша гуманитарная культура.

Мои речи не были академическими рассуждениями, а призывом к духовной мобилизации, к действию, к борьбе. Ибо, живя в Европе, я видел как слабеют там силы демократии под напором динамических идей и наступательных действий трех тоталитарных диктатур — гитлеризма, фашизма и сталинизма.

Я особенно подчеркивал, что нужна беспощадная идейная борьба не только с коричневым, но и с красным фашизмом, ибо именно большевизм породил все остальные диктатуры в Европе. Я говорил, что без восстановления сильной демократической России нельзя остановить все новые и новые триумфы Берлина и Рима.

Я говорил так вовсе не потому, что я русский, не из?за национального самомнения. Достаточно взглянуть на карту Европы, достаточно подсчитать силы в обоих лагерях, для того чтобы увидеть трагическую для демократии картину.

Теперь я возвращаюсь к вам для того, чтобы говорить о том же с еще большей настойчивостью. Ибо я возвращаюсь из Европы, которая с трудом удержалась на самом краю новой военной катастрофы. И за этот условный мир европейским демократиям пришлось расплатиться дорогой ценой.

Я знаю, что эта чрезмерная, как говорят, унизительная уступчивость демократии вожделениям тоталитарных диктаторов вызывает у многих из вас раздражение, усиливает в вашей стране стремление отойти в сторону, замкнуться в «блестящем уединении», как в конце XIX века пыталась замкнуться Англия.

Но логика истории непреложна: страдая и падая, человечество все?таки идет от разобщенности к единству. Оно уже сейчас духовно едино. Борьба идей не знает теперь ни географических, ни национальных границ. Один из ваших президентов уже переплывал океан в поисках общего справедливого мира, и можно почти с уверенностью сказать, что рано или поздно придется плыть и одному из его преемников.

Между свободой и насилием борьба сейчас разгорается во всем мире. Свобода победит везде или нигде. Самая могущественная крепость демократии будет в конце концов взята, если окажется окруженной со всех сторон врагами. «Изоляция, — сказал Кордель Холл, — не есть средство для безопасности, но плодовитый источник опасности».

Впрочем, я отнюдь не зову вас к дипломатическим или военным союзам. Человечеству, прежде всего, сейчас нужно духовное единство всех верящих в свободу как в основной закон человеческого общежития. Прежде всего необходимо духовное возрождение, моральное перевооружение. В старые формы государства нужно влить новый дух, дух веры, правды, честности и любви. «Без этого самое могущественное вооружение, самые совершенные договоры только замедлят выплату по счетам». Так сказано в обращении группы крупнейших английских государственных деятелей к съезду так называемой «Оксфордской группы».

И прежде всего, нужно быть правдивым перед самим собой. А говоря правду самим себе, вы, граждане Соединенных Штатов, и мы, русские, должны признать свою вину и долю ответственности в нынешнем тяжком положении Европы, потому что европейская демократия — или, скорее, то, что от нее осталось, — не в силах без помощи Соединенных Штатов и в отсутствии сильной и свободной России внушать свою волю диктаторам. Она в силах только обороняться, отступая часто на совсем не приготовленные заранее позиции.

Вспомните, что Соединенные Штаты помогли в 1918 году победить, но не захотели участвовать до конца в построении новой Европы, нового мира.

С другой стороны, Россия вынесла на своих плечах всю тяжесть войны на фронте во много тысяч миль в Восточной Европе и Азии, но в устройстве нового равновесия в Европе она не участвовала, оказавшись на многие годы опорной базой милитаристической и националистической реакции в Германии.

Именно тогда, в эпоху Версальского мира и установления первой в Европе диктатуры — диктатуры Ленина, — был заложен в Германии фундамент торжества гитлеризма. «Этот мирный договор, писал в своей книге “The Peace Negotiations” Лансинг, Государственный секретарь при Вильсоне, — будет источником новой войны; это так же верно, как то, что день возвращается после ночи».

Но Версальский мир не был бы миром, рождающим войну, если бы на мирной конференции в Версале присутствовала только что свергнувшая монархию демократическая Россия. Это я могу сказать с полной уверенностью, потому что цели войны, провозглашенные Россией после революции, совпадали с теми идеями, которые президент Вильсон высказал потом в своих знаменитых 14 пунктах программы мира. А Россия не была на мирной конференции потому, что Ленин, стремясь к своей диктатуре, стал орудием германского штаба для взрыва демократической России.

Предавая русскую демократическую революцию, Ленин и большевики предали в то же время и всю европейскую демократию, так как подготовили нынешнюю трагедию Европы.

Вы не верите?.. Я сейчас вам это докажу свидетельским показанием г. Троцкого. Ибо 5 марта 1938 года в «Нью — Йорк Таймс» Троцкий, который сам был военным комиссаром, разоблачил совместную работу