потому что он доверился ей, утратил бдительность, поверил лживым признаниям девицы, которой захотелось сойти за несовершенство! Все эти рассказы об умении одинаково действовать обеими руками — чистая выдумка. А все ее робкие слова — ложь!

— Если вы оба друг другу так не нравитесь, то почему пришли сюда, смеясь? Над чем вы смеялись?

— А тебе какое дело?

— У нас с Анхелой деловые отношения и ничего больше.

Луси тотчас прервала их:

— Антавиана, к чему сеять раздор? Ясно, что они друг другу не нравятся. Ты же не собираешься выводить их на чистую воду?

Цицерон и Анхела вздохнули с облегчением. Луси точно обладала даром примирять людей.

Антавиана пожала плечами.

— Тогда я вам не скажу, что вы, скорее всего, угодили в переделку, вас повсюду ищут и в любой момент могут вызвать полицию!

Цицерон согласился с ее подозрениями, решив уйти. Анхела мудро последовала его примеру.

Антавиана не заслуживала их внимания.

«В жизни много гораздо более интересных вещей», — подумали оба.

Как ни странно, их мнения совпали, вопреки тому, что они недолюбливали друг друга.

Дама в капюшоне остановилась и щелкнула пальцами. Следовавшие за ней камеристки смазали дегтем факелы, и языки пламени тут же принялись весело потрескивать, осветив мрачную темницу замка.

— Отодвиньте каменную плиту, — приказала хозяйка, снимая капюшон.

Ее золотистые волосы сверкали в красноватых всполохах огня.

Девушки привели в действие рычаг, и каменная плита сдвинулась, обнажив темную щель, уходившую в недра земли. Дама сняла тунику и опустила белые руки в темный сырой колодец.

— Оонаг, королева двора Туата Де Дананн, кланяется вам, король Ада, правящий в Царстве Тьмы. Ваша покорная слуга предлагает вам дары земли и фрукты.

Миа и Эмер, камеристки, подали королеве корзинку с цветами и фруктами, которую Оонаг с присущей ей грацией бросила в бездну.

— Наслаждайтесь ароматом жасмина и гардений моих садов, созерцайте колорит сезама и бабочек моих лугов, утолите ваш голод малиной, яблоками и сливами моих садов, примите мою песню как дар и воздаяние за вашу дружбу! — и Оонаг запела нежную песню, которая осушила влажные стены подземелья замка.

Миа и Эмер подпевали королеве, и их голоса слились в один, способный растопить самое ледяное сердце. Во время песнопения по их щекам текли крупные слезы, падая в колодец.

Наконец чей-то глухой голос поднялся из глубин:

— Приветствую вас, Оонаг, наш прекрасный друг. Я с нетерпением ожидал, когда получу вашу дань и подарки, как это бывает каждые семь лет. По-прежнему на это время вы останетесь моей союзницей, и я оберегу вашу жизнь своим волшебством. Скажите, вы уже раздобыли свежую и молодую кровь?

Оонаг поспешила с ответом.

— Самую красивую, самую нежную, самую чистую. Вы получите образованную милезу с Иберийского полуострова. Ее кровь принесет вам удовольствие.

Хриплый голос, казалось, прозвучал более взволнованно:

— Я сгораю от желания отведать ваш подарок, прекрасная королева.

Оонаг улыбнулась.

— В таком случае вам не следует ждать королевского конного выезда. Я принесу вам дань до нашего праздника, чтобы вы разделили с двором Туата нашу радость по поводу нового урожая. Вас это устроит?

— Еще как устроит!

Оонаг белыми руками обняла Эмер и, парализовав ту взглядом, притянула ее к отверстию колодца.

— Скажите мне, что вы видите? — задала она вопрос Повелителю Тьмы.

— Камеристку.

Оонаг легко подтолкнула девушку, та повисла над пустотой, а потом рухнула вниз.

— Она ваша, считайте ее моим подарком. Она будет служить вам от моего имени.

Эмер падала, не издав ни возгласа и не дыша.

Испуганная Миа отступила назад, а Оонаг, не обратив внимания на ее испуг, снова наклонилась над пропастью.

— Повелитель Тьмы, вы считаете меня достойной проскакать рядом с моим королем?

— Вы, вне всякого сомнения, самая красивая и самая могущественная.

Оонаг гордо подняла голову.

— В таком случае я поеду рядом со своим супругом, как это велит мое достоинство.

— Я из глубин отмечу вашу храбрость, вызвав на дуэль Финвану, толстого короля, который не почитает меня так, как это делаете вы.

Оонаг довольно улыбнулась.

— Я не заслуживаю вашего красноречия!

— Прекрасная Оонаг, вы бесспорная королева Туата Де Дананн, и ни один смертный не может оспорить ваше право владычествовать вечно!

Оонаг с облегчением вздохнула и в покорном поклоне простилась с Повелителем Тьмы. Затем сама вернула каменную плиту на место и погасила факелы.

Юная Миа, вся дрожа, протянула ей одежду, помогая надеть тунику и накрыть голову капюшоном.

Прежде чем вернуться в свои покои, королева остановилась и предупредила испуганную придворную даму:

— Итак, Миа, ты видела, что ожидает тех, кто мне изменяет?

— Да, ваше величество.

— Эмер дурачилась с Дианкехтом. Тебе это известно?

— Нет, ваше величество.

— Никому ни слова.

— Буду молчать как могила.

— Дианкехт намеревался втереться в доверие к Эмер. Я надеюсь, ты устоишь перед его чарами.

Камеристка вздрогнула.

— Я ваша, навеки ваша.

— Тем лучше, если не хочешь стать следующей жертвой Царства Тьмы. Ты уже слышала, какая судьба уготована милезе, и ты приведешь ее к этому месту.

— Когда, ваше величество?

— В эту же ночь.

Напуганная Миа присела перед королевой в реверансе.

— Ваши приказания будут исполнены.