Из США Лавров вывез бесценный профессиональный багаж. Прежде всего — доскональное знание всех специй и приправ на мировой дипломатической кухне. Он принимал участие в консультациях и по бывшей Югославии, и по Ираку, и по Афганистану, и по борьбе с терроризмом, и по распространению ОМУ. Плюс — тесные личные связи с зарубежными коллегами.

Оставил же в США самое дорогое: красавицу дочь. Студентка Колумбийского университета Екатерина продолжила обучение в американской альма-матер.

Согласно официальной версии, уходящий министр Игорь Иванов сам себе назначил преемника. Согласно же версии апокрифической, Лавров очень глянулся Владимиру Путину еще в 2000 году, на ооновском саммите тысячелетия. К тому же в тот момент нужно было вывести Смоленку из-под влияния «московских бояр» и встроить во властную вертикаль, которую только-только начинали возводить. Харизматичный дипломат, далекий от столичных интриг, идеально подходил для этой миссии.

Есть и третья версия: всех без исключения министров иностранных дел России назначали в «вашингтонском обкоме». В переносном, конечно, смысле.

Скажем, откровенно прозападный Андрей Козырев возглавил МИД на пике букетно-конфетного романа, возникшего в отношениях между Москвой и Вашингтоном, когда Россия сдавала Западу бастион за бастионом. Но, как говорится, жених оказался скуп и склонен к домострою. И в шорт-лист ожидания министерского портфеля был поставлен государственник Евгений Примаков. Конечно, мудрейший Евгений Максимович не собирался всерьез и надолго ссориться с США. Даже когда разворачивался над Атлантикой уже в ранге премьер-министра. Просто он видел свою задачу в том, чтобы приучить Запад учитывать интересы Москвы в чувствительных для нее вопросах. Посягать на большее ресурсы не позволяли. Примерно та же внешнеполитическая парадигма породила и Игоря Иванова, дипломата примаковской школы.

Всплеск взаимной любви между Москвой и Вашингтоном после 11 сентября был недолгим. Москва не поддержала американское вторжение в Ирак. На постсоветском пространстве заполыхали «цветные революции»... В этот момент МИД и возглавил Сергей Лавров. Говорят, в Кремле ему была поставлена задача аккуратно сбалансировать отношения с американцами: там, где возможно, пойти навстречу, а там, где это необходимо, наступить на штиблеты. Иными словами, оберегать интересы России на постсоветском пространстве, прежде всего на кавказском направлении.

На новом посту министр вернул МИДу его прежнюю структуру, изрядно обкорнанную в ходе административной реформы 2004 года. Параллельно начал оттачивать и свой собственный министерский почерк. В те годы на просторах СНГ было модно самоутверждаться за счет нападок на Россию. Лавров отказался от византийских игр. Именно он, как говорят, автор жесткого курса в отношении Грузии, где воцарился Саакашвили. Он считал, что вилять хвостом перед Мишико — попусту тратить время: тот понимает только язык силы.

За Лавровым быстро закрепилось реноме трудного переговорщика: стойко держит удар, отвечает жестко, изобретательно, порой ехидно. Помнится, в феврале 2005 года, после того, как на встрече в Анкаре госсекретарь США Кондолиза Райс раскритиковала Россию за ограничения свободы прессы, Лавров прислал ей по диппочте диск с записями программ федеральных телеканалов. Через месяц передал такой же презент британскому коллеге Джеку Стро.

Порой Лавров отвечал на удары «асимметрично». Весной 2006 года, после опубликования доклада Совета Европы, в котором утверждалось, что в России имеют место проявления расизма, министр вручил орден Дружбы бывшему комиссару СЕ по правам человека Альваро Хиль-Роблесу. Тот так растрогался, что разоткровенничался: дескать, права человека в той или иной степени не соблюдаются во всей Европе.

Политик

При Лаврове Москва перешла к бойким и регулярным информатакам. В мае 2007 года после встречи глав МИД G8 в Потсдаме в мире заговорили даже о новой гонке вооружений и холодной войне. Лавров тогда схлестнулся с госсекретарем США Кондолизой Райс по поводу планов развертывания ПРО в Польше и Чехии. Чуть раньше, в Мюнхене, Путин выступил со своей знаменитой, взбудоражившей Запад речью.

В отношении Путина и Лаврова вообще бессмысленно гадать, кто на кого повлиял в том или ином вопросе. Во взглядах на внешнюю политику они — близнецы-братья: прагматики, государственники. Говорим Лавров — подразумеваем Путин, и наоборот. Вот и после нынешней победы Владимира Владимировича на президентских выборах Лавров стал единственным министром прежнего кабинета, переназначение которого ни у кого не вызывало сомнений...

Зато некоторый «когнитивный диссонанс» наметился в годы президентства Дмитрия Медведева. Уже через месяц с небольшим после событий в Южной Осетии поползли слухи о возможной отставке Лаврова. Масла в огонь подлила утечка о телефонном разговоре, в котором Лавров якобы «послал по матушке» своего британского коллегу Дэвида Милибэнда. Как сообщила Daily Telegraph, министр якобы наехал на британского коллегу со словами Who are you to f... lecture me? («Кто ты такой... чтоб поучать меня?») в ответ на попытки собеседника возразить по поводу жесткой политики России в отношении Грузии. Спустя день Лавров признал факт использования подцензурного слова, пояснив, что это была цитата. «Милибэнд всячески выгораживал Саакашвили как большого демократа... Пришлось рассказать ему о характеристике Саакашвили, данной коллегой из одной европейской страны: f...king lunatic». Помнится, эксперты тогда сошлись во мнении, что информация о содержании беседы утекла из одной из кремлевских башен, где были недовольны Лавровым. Позже заговорили, что якобы США на самом высоком уровне пытаются убедить Россию в том, что российско-американское сотрудничество будет развиваться куда конструктивнее без Лаврова. Весной 2011 года в прессу просочилась новая информация: якобы президент уже принял решение об отставке главы МИДа. Поводом для недовольства Дмитрия Медведева стали заявления МИДа по ситуации в Ливии и Кот-д'Ивуаре, идущие вразрез с позицией Кремля.

Что и говорить, российская позиция по ливийскому вопросу была довольно иезуитской. Москва, воздержавшись в ходе голосования в Совбезе, позволила ООН одобрить резолюцию, санкционировавшую военную операцию против Каддафи, которого в Кремле назвали «политическим трупом». При этом премьер Путин тут же сравнил происходящее с новым крестовым походом, назвал ооновскую резолюцию