Геродоту, царь захотел сделать реку такой спокойной, «чтобы даже женщины могли перейти ее без труда, не замочив колен». Он остановился на берегу Тигра и приказал рыть канавы, чтобы отвести воду и утихомирить бурную реку. Вся армия провела несколько месяцев за укрощением потока…
Что хотел сделать Кир? Отомстить реке? Царь, видимо, понял, что так он может вернуть плодородие засушливому краю. Уверенный в предстоящей легкой победе над Вавилонией, возможно, он хотел начать с благоустройства страны халдеев и, подобно тому как он сделал это в далекой Согди-ане, предпринять масштабные работы, необходимые для развития региона. Значит ли это, что Кир терял драгоценное время? Нет, он нарочно оттягивал начало войны, подготавливая почву для будущего наступления. Сознательное оттягивание срока преследовало две цели: дать созреть ситуации в Вавилоне, чтобы те, кто ждал его прихода, выступили. Тем самым битва за Вавилон обойдется меньшими потерями, и он сможет не разрушать великий город.
При том, что анархия царила в Вавилоне, несмотря на возвращение царя, продолжительное топтание персов у границ их царства позволило халдеям принять меры, а Валтасар успел организовать сопротивление.
Во главе персидской армии находился Гобрий. Как вавилонянин и бывший правитель Суз, он играл важную роль в стратегическом плане. С тех пор как он перешел на сторону Кира, он сумел оценить качества персов: аскетизм отличал их от халдеев. Ксенофонт пишет, что во время первого своего обеда в лагере Кира Гобрий был удивлен скромностью еды, которую им подавали, «про себя он подумал, что в его прежнем окружении люди требовали большей утонченности. Он заметил умеренность своих сотрапезников, ибо никто из образованных персов не выражает какого-либо чувства при виде очередного блюда или питья; ни алчного взгляда, ни жадного жеста, каждый сохраняет разумное поведение, словно он и не за столом вовсе… Возбуждение при виде пищи и напитков они считают достойным поведения свиней и диких зверей. Заметил он также, что в беседе меж собою они задавали вопросы о том, о чем собеседнику было приятно говорить, они шутили на темы, приятные для шутки, и в насмешках напрочь отсутствовало оскорбление, неуместный жест и обида»[76].
Тот факт, что Гобрий стоял во главе персидских войск, по-видимому, никого особенно не удивлял. Действительно, ведь после ухода из Пасаргад, одиннадцатью годами раньше, Кир выиграл две решающие битвы именно благодаря перебежчикам. Разве не арпаг, человек Астиага, помог ему победить мидян и завоевать греческие колонии в Малой Азии? Разве не лидиец по имени Еврибат сообщил ему, что царь Лидии собирал войска, чтобы напасть на него, что позволило персам совершить тактический маневр, приведший в конечном итоге к победе? И вот сегодня, накануне взятия Вавилона, не вавилонянин ли командует операцией? Переход этих трех людей на сторону Кира означал, что мировоззрение персидского царя с самого его возвышения начало завоевывать умы людей, измученных угнетением и жестокостью.
Итак, Гобрий командовал персами, а сын Кира, юный Камбис, носивший имя деда, играл более скромную роль в подготовке битвы. Сын царя Аншана и принцессы Кассанданы, из Ахеменидов высокого происхождения, юный наследник Персидской империи начал занимать отведенное ему место. Он сопровождал отца в этом походе.
Битва началась на берегах Тигра, в Описе, городе, получившем позднее название Селевкии. Армия, какую Валтасар и Набонид смогли собрать, попыталась остановить движение персов. После первых же схваток многие вавилоняне восстали против своих командующих и перешли во вражеский лагерь. Но все же стороны понесли немало потерь. Дело было в начале осени 539 года, и продвижение персов в центр страны халдеев было неминуемо.
Вскоре после битвы при Описе персы вошли в Сиппар, где не было допущено никаких разрушений. Жители, грубо лишенные своих богов Набонидом, поняли, что их надежды на благость Кира оправданы. Ахеменида признали новым правителем региона.
Через два дня, то есть по истечении времени, за которое караван проходит от Сиппара до Вавилона, Кир стоял перед «стеною мидян», построенной великим Навуходоносором, назвавшим ее так, несмотря на союз с правителями Экбатаны. Это укрепление Вавилона, выдвинутое на несколько десятков километров от центра города, скоро было взято.
Сперва Кир обошел толстые стены, окружавшие город. Он созвал своих военачальников и сказал: «Друзья мои, мы обошли город и осмотрели укрепления. Как взять такие прочные и высокие стены — не знаю. Но чем больше людей в городе, тем скорее, полагаю, можно убавить их число с помощью голода. Если у вас нет других предложений, считаю, что можно их взять блокадой»[77] .
Поддержанный товарищами, Гобрий подчеркнул тот факт, что город защищен не столько стенами, сколько рекой Евфрат, такой глубокой, что два человека, встав один на плечи другого, не смогут измерить глубину ее. Но река пересекает город из конца в конец. Напрашивалась мысль: надо отвести воду из реки во множество рукавов и водохранилищ, а затем войти в город через пересохшее русло. Замысел этот можно осуществить только малым числом солдат. Гобрий, знавший эти места, получил задание подготовить операцию, не встревожив обороняющихся. Персы и их союзники решили создать впечатление, что они готовятся к длительной осаде, а земляные работы преследуют цель улучшить наблюдение за местностью. И Кир велел построить много башен на земле, насыпанной из котлованов.
Валтасар же заготовил в городе большое количество провизии. Защищенный огромными стенами, он надеялся выдержать осаду на протяжении, по крайней мере, десяти лет…
Что же касается Набонида, то предвидя падение столицы и не очень-то желая встретиться лицом к лицу с Киром, своим бывшим союзником, он бежал по единственной оставшейся дороге — на запад… Узнав о его бегстве, Кир поручил общее командование армией Гобрию. Взяв небольшой отряд, он кинулся в погоню за беглецом. Он не стремился помешать Набониду организовать новое сопротивление: халдейский царь был стар, слаб и неспособен управлять страной. Но чтобы победа над Вавилоном была полной, Кир должен был держать в руках того, кто воплощал власть.
Набониду не повезло. Дорогу ему пересек конный отряд арабов, которые хотели отомстить за жестокое обхождение вавилонян с бедуинами и за гибель княжеской семьи Теймы. Набонид предпочел повернуть назад и уйти от этих арабов, которые, кстати, как и он, поклонялись богу Луны. Вавилонский царь решил сдаться Киру…
Более сорока тысяч солдат стояли под стенами Вавилона, не считая многочисленных отрядов, присланных союзниками Кира. Но Валтасар привык обладать верховной властью. Сегодня, впрочем, разыгрывался самый драматичный акт той трагикомедии, которую он начал восемнадцать лет тому назад, когда отец вызвал его в Харран, чтобы поручить ему правление царством. Речь шла уже не о требованиях жрецов Мардука и не о попытках удержать на плаву разваливающуюся экономику, а о том, чтобы отогнать персов подальше от Вавилона. Поражение при Описе не оставляло никакой надежды сыну Набонида. Но стены у Вавилона были надежными.
Несмотря на свои тайные опасения и чтобы успокоить опасения друзей, Валтасар организовал в своем дворце пир, воспоминание о котором мы находим у Геродота: «Оказалось, что для них (вавилонян) это был праздничный день, они плясали и предавались всяким удовольствиям». «Книга Пророка Даниила», написанная тремя веками позже, также содержит описание пира Валтасара: «Валтасар царь сделал большое пиршество для тысячи вельмож своих и перед глазами тысячи пил вино. Вкусив вина, Валтасар приказал принести золотые и серебряные сосуды, которые Навуходоносор, отец его, вынес из храма Иерусалимского, чтобы пить из них царю, вельможам его, женам его и наложницам его. Тогда принесли золотые сосуды, которые взяты были из святилища дома Божия в Иерусалиме; и пили из них царь и вельможи его, жены его и наложницы его. Пили вино и славили богов золотых и серебряных, медных, железных, деревянных и каменных.
В тот самый час появились персты руки человеческой и писали против лампады на извести стены чертога царского, и царь видел кисть руки, которая писала. Тогда царь изменился в лице своем; мысли его смутили его, связи чресл его ослабели, и колени его стали биться одно о другое. Сильно закричал царь, чтобы привели обаятелей, Халдеев и гадателей. Царь начал говорить и сказал мудрецам вавилонским: «Кто прочитает это написанное и объяснит мне значение его, тот будет облечен в багряницу, и золотая цепь будет на шее у него, и третьим властелином будет в царстве». И вошли все мудрецы царя, но не могли
