Из люка снова появилась башка радиста:

  - Вот поэтому я и разведусь.

  - А ты женись не на шлюхе из 'Союза немецких девушек', - не поворачиваясь, сказал Мюллер.

  - А что, другие есть в этом нашем рейхе? - от удивления Зингер аж рот раскрыл.

  Брандт сплюнул и походкой вразвалочку удалился в сторону ротного командования. Принимать пехтуру.

  - Чего это он? - тихонечко, почти шепотом спросил Штайнер.

  - Бой сегодня будет, - ответил Мюллер, глядя в небо. По щеке его полз муравей.

  - Как он знает?

  - Чует...

  Командир вернулся быстро.

  За ним тащилось отделение пехотинцев.

  - По местам!

  Мюллер зло сплюнул и полез на свое место. Макс полез было на свое место, через боковой люк башни, уже закинул ногу на полку, как получил ощутимый удар по заднице.

  - Какого! - мгновенно обернулся заряжающий. - Вальтер?

  Вальтер Бирхофф тихо улыбался, глядя на школьного друга:

  - Вот, прикомандировали...

  - Вот здорово!

  - Штайнер, не тормози! - заорал Брандт. - По местам!

  - Я одноклассника встретил, командир! - повернулся Штайнер.

  - Панцершютце! Займите место!

  - Яволь, герр унтерфельдфебель! - когда командир переходил на официальный тон, лучше было не спорить.

  Макс нырнул на свое место, успев подмигнуть Вальтеру. Тот, улыбнувшись, кивнул в ответ: 'Мол, потом поговорим...' .

  Брандт забрался на башню:

  - Так, пехтура, слушаем меня внимательно. Это вам не спальный вагон. Тряска будет будь здоров. Держитесь крепко за любые выступающие места как девки за хрен. Кто свалится - останавливаться не будем. Догоняйте как сможете, если под гусеницы не попадете. Смотреть по сторонам во все глаза. Любое шевеление в кустах - стреляйте сразу. Если начнется бой или, не дай Бог, бомбежка, сразу прыгайте и подальше от меня. Во время боя отсекать пехоту. Понятно?

  - Слышь, фельдфебель...

  - Унтерфельдфебель Брандт, ты кто какой, унтер-офицер?

  - Слышь, фельдфебель, ты на своих парней ори. А на своих я, обершютце Ковальски, орать буду.

  Брандт помолчал, смерив презрительным взглядом младшего по званию, но равного по должности пехотинца:

  - Не зли меня, Ковальски. По местам!

  - Давайте, парни, оседлайте эту каракатицу.

  Штайнер высунулся из бокового люка:

  - Вальтер, давай сюда!

  Загрохотали кованые сапоги по броне:

  - Как ты, Макс?

  - Да нормально, а ты...

  Договорить Бирхофф не успел. Танк взревел мотором, чихнув черным дымом, дернулся и пополз вперед. Разговаривать стало совершенно невозможно.

  Штайнер подмигнул другу и посмотрел вперед: колонна двинулась. Впереди шла такая же 'четверочка', но она еще тащила на буксире пушку противотанкистов, а на броне расчет.

  'Мюллеру придется внимательно следить за дистанцией...' - подумал заряжающий.

  А Вальтер ничего не думал. Он просто старался держаться и глазел по сторонам. Красиво...

  Правда, красиво.

  Боже, как это было давно... Год назад...

  - Валли, а ты меня нарисуешь?

  - Нарисую, Урс. Обязательно нарисую. Но чуть позже.

  - А почему не сейчас?

  - У меня плохо получаются лица. А твое так прекрасно, что я не могу его испортить своими кривыми руками.

  - Перестань, Вальтер! Ты еще долго здесь?

  - Хочу закончить пейзаж.

  - Меня ждет Макс...

  - У вас свидание?

  - Нет, мы просто пойдем в кафе-мороженое, а потом...

  - А потом?

  - Он обещал мне показать тайный ход в летний кинотеатр! Сегодня будут показывать 'Девушку моей мечты'! Представляешь?

  - Я ее вижу перед собой. Зачем мне представлять ее?

  - Вальтер! Я же просила! А почему ты рисуешь углем, а не красками?

  - Урс, понимаешь... Краски это имитация мира. Уголь это аллюзия мира.

  - Я не понимаю... Пойдем с нами?

  - Нет. Я не люблю кино, ты же знаешь.

  - Почему?

  - Потому что кино это краска. А настоящее оно из угля...

   Танк тряхнуло и Вальтер едва не слетел с полки.

  - Спишь, что ли? - заорал, перекрывая грохот мотора, Ковальски. Его назначили новым командиром отделения вместо погибшего фельдфебеля. Назначению Ковальски особо рад не был, а потому отрывался на камрадах.

  Вальтер глянул под ноги: сочно-черные куски земли тряслись, словно желе на жующих их гусеницах танка. Бирхофф густо плюнул на гусеницу. Плевок повис на дергающейся травинке и медленно пополз вперед.

  Стрелок посмотрел вперед. Танки, один за другим, сползали в овражек с пологими берегами, перемешивали грязь ручейка на дне, выползали на другой берег и один за другим скрывались в густом, солнечно-золотом поле пшеницы.

  - Держаться крепче!

  Танк слегка наклонился, медленно пополз вниз...

  Вальтер еще раз плюнул, попав, на этот раз в ручеек. Потянулся было за флягой... И тут танк взревел, дернулся, поднимаясь по склону. Бирхов обеими руками вцепился в какой-то выступ на башне. Из люка опять высунулся Макс и показал ему большой палец.

  От пыли и жары пересохло в горле. Потому, как только танк выполз на пшеничное поле, Вальтер, поправив карабин за плечом, снова схватился за фляжку. Снял черный колпачок... Танк опять дернулся и колпачок вылетел из руки, пропав под гусеницами.

  Вот тебе и порча военного имущества.

  Бирхофф опасливо посмотрел на командира отделения. В учебке за такое отсношали бы весь взвод, если не роту. Ковальски же просто не заметил, вглядываясь в безбрежную золотую даль.

  Вальтер открутил пробку и обхватил губами горлышко. Вот оно, счастье-то...

  Ну и жара. Можно и в обморок упасть. Хорошо, что хоть каски не заставили одеть. Хлоп! И в обморок.

  И впрямь, хлопнуло! Это у кого-то бутылка в ранце перегрелась?

  - Алярм!