Сделан один заход, второй. После третьей атаки при выходе из пикирования самолет круто полез вверх. Летчик толкнул ручку управления от себя. Никакой реакции. Самолет продолжал набирать высоту. Убрал обороты двигателя. 'Ильюшин' опускает нос и... к земле. Увеличил обороты, самолет снова полез вверх. Пришлось опять убрать газ. И так до самого аэродрома. То вверх, то вниз.

Не всякий летчик рискнул бы садиться на таком 'капризном' самолете. Петр Новиков, однако, благополучно приземлился. Но для этого нужно было так рассчитать маневр, чтобы очередное пикирование с последующим переходом в набор высоты пришлось на начало взлетно-посадочной полосы. Очень сложный и опасный маневр!

Петр последний раз убрал обороты двигателя. 'Ильюшин' перешел в пологое пикирование. Все ближе и ближе посадочная полоса. Пора! Летчик передвигает сектор газа от себя, мотор зарокотал сильнее. Штурмовик стал поднимать нос. И все же Новиков допустил ошибку: на какую-то секунду-другую раньше стал выравнивать машину. Самолет подошел к полосе под углом больше допустимого, ударился колесами о землю и стал 'козлить'. Отдельные прыжки доходили до 5 метров.

За этой странной посадкой наблюдали многие летчики. Они стояли у командного пункта и следили за маневрами своего товарища. На лице Паршина, командира полка штурмовиков, озабоченность и тревожное ожидание. А когда самолет запрыгал на полосе, командир истребительного полка, летчики которого базировались на этом же аэродроме, не выдержал:

- Что он делает? Пьяный, что ли?

- На Новикова это не похоже, - с тревогой в голосе отозвался Паршин. С ним что-то случилось.

Новикову все-таки удалось утихомирить 'прогрессирующего козла' и благополучно завершить посадку. Когда же он зарулил на стоянку, все прояснилось. Зенитный снаряд почти полностью разрушил руль глубины.

- Ну и летчик, - с восхищением проговорил командир истребительного авиационного полка. - Из моих орлов на таком самолете, пожалуй, никто не дотянул бы до аэродрома. А он еще и посадил. Молодец!

- Это был мой сто семьдесят второй боевой вылет, - говорит Петр Сергеевич. - И знаете, я по- настоящему испугался тогда. Тремя днями раньше мне присвоили звание Героя. Война идет к концу. И вдруг гибель. Такая обида взяла. А потом злость на самого себя за то, что в первую минуту растерялся. 'Погибать собрался? А кто жить будет? Кто фашистов добивать станет?' сверлит в голове мысль. - И знаете, сразу вернулись силы, появилась надежда. Смотрю, а земля - вот она, несется навстречу - черная и страшная. Еще минута, другая и... Левая рука сама подает сектор газа вперед. Чувствую, как центробежная сила вдавливает тело в сиденье. Самолет с ревом выходит из пикирования. Стрелка высотомера поползла вправо. Высота растет, скорость падает. Чувствую, дальше нельзя. Можно свалиться в штопор. Убираю обороты, самолет снова переходит в пикирование. Потом я приноровился к его поведению. Так и летел на одних оборотах. Конечно, можно было выброситься на парашюте. Но куда? Внизу гитлеровцы, а для советского летчика плен хуже смерти. Когда же перетянул линию фронта, появилась уверенность, что можно посадить машину. И я решил бороться за жизнь самолета и за свою собственную до последней возможности. Вот когда помогли навыки планериста!

Мне довелось в те апрельские дни быть в районе Пиллау. Наш 20-й отдельный инженерно-аэродромный батальон обеспечивал работу истребительной авиации. Там действительно было жарко. Помню, перед заходом солнца из-за леса выскочили 'ильюшины'. Фашисты встретили их пулеметным огнем из зенитных установок. Но разве остановишь советских летчиков. Они с ходу бросились в атаку. Вижу, как из-под плоскостей одного из самолетов вырвались огненные хвосты реактивных снарядов. И там, куда они были нацелены, к небу поднялся черный столб дыма.

Солнце все ниже опускается в серые воды Балтики. А над лесом по-прежнему вертится карусель из 'илов'. Грохот рвущихся снарядов. Стук авиационных пушек. Треск пулеметных очередей. Все слилось в сплошной гул. И лишь полностью израсходовав боеприпасы, 'илы' также внезапно покинули поле боя, как и появились над ним.

Войну майор П. Новиков закончил в Восточной Пруссии, под Кенигсбергом. Ему пришлось выполнить еще несколько боевых вылетов. Один из них в район Пиллау, на разведку. В этом полете он обнаружил большую группу фашистских войск. По его данным потом целый день работала штурмовая авиационная дивизия. Сотни, тысячи автомашин, танков, артиллерийских орудий, повозок сожженных, исковерканных, перевернутых - разбросано было на косе Фришхаузен, поросшей редким сосняком. Это был полный разгром!

А потом парад Победы на Красной площади, в Москве. Командир эскадрильи 943-го штурмового авиационного полка Герой Советского Союза майор Петр Сергеевич Новиков шел в составе сводного батальона 3-го Белорусского фронта.

После войны Петр Сергеевич еще долго служил в рядах Вооруженных Сил. Переучился и летал на реактивных бомбардировщиках Ил-28, командовал авиационным полком. И только в 1959 году уволился в запас.

- За прошедшие годы авиация стала, конечно, другой, - говорит Петр Сергеевич. - И техника, и люди.

Он взял со стола полетную карту, сложил ее гармошкой, как это делал перед боевым вылетом. Потом фотопланшет, тоже фронтовой. На нем запечатлены горящие фашистские танки восточнее Нойдорфа. Тогда его самолет подбили здесь. Собрал книги, фотографии, газетные вырезки. Все это аккуратно положил на край стола и продолжал:

- Когда я недавно выступал у летчиков-истребителей, то от души порадовался их боевой выучке. Летчики освоили сверхзвуковой всепогодный истребитель, метко поражают воздушные цели. Скажу откровенно, завидую им. Самому бы сесть в кабину такого самолета!

И это говорит человек, которому уже за шестьдесят. На вид, правда, он гораздо моложе. У него твердая, уверенная походка, крепкие, сильные руки.

Новиков ведет активную военно-патриотическую работу: выступает перед школьниками, часто встречается с летчиками Ленинградского военного округа. И каждая такая встреча возвращает его к тем далеким, но дорогим годам молодости, когда советские люди разгромили германский фашизм, и над Родиной нашей вновь засияло чистое мирное небо. В эту всенародную победу внес свой вклад и Петр Сергеевич Новиков - полковник в отставке, Герой Советского Союза.

К. Шатаев

Федя

В полк Федор Чубуков прибыл в неудачное время - не на чем было летать. Правда, машин хватало на всех и были эти машины новенькими, но беда заключалась в том, что только-только полученные американские 'томагауки' первоначально предназначались для Африки и совершенно не выдерживали наших морозов. Бывало, с вечера в дивизию уходило донесение о том, что все имеющиеся в полку машины готовы к боевым действиям, а утром оказывалось, что подняться в воздух не на чем: на 'томагауках' за ночь или гидросмесь застынет - шасси не выпустить и не убрать, или масло в радиаторах замерзнет и поразрывает их.

Мне, инженеру полка, приходилось непосредственно сталкиваться со всеми этими неполадками, и потому я навсегда запомнил 'томагауки'. Для того чтобы 'приучить' эти 'теплолюбивые' самолеты к нашим морозам, инженерам, техникам, механикам пришлось потрудиться немало. Но первое время полеты очень часто срывались. Летчики ходили мрачные, не зная, куда себя девать. Был конец сорок первого года - самое тяжелое для Ленинграда время. Надо было сопровождать транспортные самолеты, доставлявшие в осажденный город продукты, прикрывать наши наземные войска, которые вели тяжелые бои с врагом, пытавшимся охватить Ленинград вторым кольцом, а тут, что ни день, то новые неполадки.

И если уж оказывались исправными несколько самолетов, они обычно доставались самым опытным воздушным бойцам. Кто же отдаст в такое время машину новичку, особенно такому, как Федя Чубуков. Небольшого роста, щуплый и совсем юный паренек как-то терялся среди уже набравшихся сил и боевого опыта летчиков полка. К тому же в характеристике, прибывшей следом за Чубуковым, было написано, что необходимых морально-боевых качеств летчика-истребителя он пока не проявил.

К счастью, командир полка Александр Андреевич Матвеев был человеком чутким и внимательным. Превосходный летчик, успевший повоевать еще на Халхин-Голе, он отличался умением разбираться в людях. Именно поэтому его в свое время выдвинули на политработу. В наш полк он прибыл уже комиссаром.