найдет таких друзей? Вместе в бою, вместе в землянке, вместе в столовой, вместе в походном клубе, где играет баян и кружатся в вальсе дамы в гимнастерках и кавалеры в кирзах.

Когда пришел санитарный эшелон, Саша разломал гипс на ноге и был отправлен обратно в прифронтовой госпиталь, что и требовалось. Когда же медики вынесли заключение, что сержант Закревский А. В. не может летать с покалеченной ногой, он попросту обежал в свой полк. Сбив под руководством Синчука еще два самолета, он доказал, что мнение врачей было ошибочным.

Похвальное слово 'лавочкину'

В 254-м полку разведчики по-прежнему держались дружной сплоченной семьей. Решили даже в секретном порядке подготовить для новых друзей концерт, включив в программу сольное пение (Гайдов), пляску (Синчук) и баян (Закревский). Но этим планам не суждено было сбыться, так как один из главных солистов - Вася Синчук - ушел из звена.

Уже давно мечтавший о новой, скоростной машине, Синчук обратился к командиру полка подполковнику Косенко с просьбой перевести его на Ла-5 и сразу получил 'добро'. И вовсе не потому, что фронтовые газеты называли Василия 'волховским асом'. Бывалый вояка, встречавшийся с немцами еще в Испании, Василий Васильевич Косенко по одной лишь посадке Синчука, когда он, по выражению летчиков, 'стриг винтом траву'; определил, что отдельным разведывательным звеном командует прирожденный истребитель.

Синчук получил Ла-5 и, всем на удивление, освоил совершенно незнакомую ему машину в невероятно короткий срок. Уже на третий день после пробного боевого вылета на новом истребителе он меткой очередью из пушек записал на свой счет шестую фашистскую машину.

Новый ведомый Василия Юра Ершов с восторгом рассказывал, как они встретились с двумя 'фокке- вульфами', с какой отвагой ринулся в атаку Синчук, как они гнали 'вульфов' от станции Сигалово до аэродрома Лезье. Приблизившись к вражеской машине на полсотни метров, Василий открыл огонь из пушек, и пятитонный 'фокке-вульф' врезался в землю посредине аэродрома.

- Почему ты его на аэродром свалил? - спросил Синчука Саша. - Зачем было подвергать себя риску? Там зенитки, 'фоккера'. Надо было прикончить фрица до Лезье.

- Ничего ты не понимаешь, Сашка, - возразил Синчук. - Конечно, я мог разделаться с этим фрицем до аэродрома. Но я хотел сбить его у немцев на виду, чтобы они своими глазами видели, как дерутся русские истребители.

Прошло несколько дней, и снова в землянках летчиков только и разговору, что о Васе Синчуке.

17 мая истребители сопровождали 'илов' на штурмовку эшелона в Любаии. Накрыли гитлеровцев за разгрузкой. Штурмовики положили бомбы и снаряды точно. Несколько платформ с пушками и автомашинами охватило огнем. Но Синчук есть Синчук. Он истребитель и должен уничтожать врага всюду, где только ни встретит. Увидел стоящий на земле у деревни Ольховки двухмоторный бомбардировщик Ю-88 и тут же пошел в атаку. Ну, а стрелок он отменный, настоящий снайпер. 'Юнкерс' загорелся, а гитлеровцы, которые копошились возле, разбежались.

Летят дальше. Скоро Волхов. Но Юра Ершов радирует, что слева от него корректирует стрельбу артиллерии 'каракатица'.

- Атакуем! - подает команду Синчук.

Боевой разворот, пике - и 'каракатица' рухнула в болото Гажьи Сопки.

Меньше двух недель понадобилось Синчуку, чтобы утвердить за собой славу лучшего и в 254-м полку. 19 мая он был назначен помощником командира полка по воздушно-стрелковой службе. Командующий 14-й воздушной армии Герой Советского Союза генерал Журавлев счел возможным повысить Синчука в должности сразу на две ступени, минуя должность командира эскадрильи.

Тогда же в полку создали группу охотников, в которую вошли самые отважные и опытные летчики. Вожаком этой ударной группы был назначен Синчук.

А разведчики совсем приуныли. Какое же звено, когда их осталось всего три человека? Какой концерт без плясуна?

Между тем Синчук стал потихоньку перетягивать на 'лавочкина' Сашу. Юра Ершов был надежным ведомым, но старый друг лучше новых двух. Синчук привык ощущать за спиной биение верного Сашиного сердца. Он понимал также, что на 'ишачке' его друг не сможет раскрыть в полной мере свой талант, а в том, что Саша талантлив, что он истребитель 'от бога', в этом Синчук не сомневался.

- Переходи на 'лавочкина', Саша, - убеждал он. - 'Лавочкин' - сила! Я на нем за пять минут шесть тысяч набираю, а 'фоккер' на километр меньше. А пушки! Как дашь по фрицу, так мотор вдребезги или крыло - к чертовой матери. На 'лавочкине' я царь и бог, одним словом, истребитель. А 'ишачок', что ж, он свое отслужил честно. Испания, Халхин-Гол...

- Значит, 'ишак', по-твоему, старый драндулет, так, что ли? Нет, Вася, я своего 'ишачка' не предам. Помнишь Глухую Кересть? Если бы не мой 'двадцать седьмой', лежал бы я сейчас на дне Волхова, как миленький.

- Да какое же это предательство, чудак человек! - горячился Синчук. Скоро на всем фронте ни одного 'ишака' не останется, на чем летать-то будешь?

Саша не поддавался, однако он уже сознавал, что Синчук, пожалуй, прав. Как он завидовал Юре Ершову, который теперь летал с Синчуком! Он понимал, что Василий не случайно остановил свой выбор на этом маленьком курносом лейтенанте с глубоким шрамом на щеке (память о севастопольских боях). Когда Юра выруливает на старт, под фонарем видна лишь его макушка. Круглый сирота, воспитывался в детском доме.

Синчук с его чуткостью к людским невзгодам и печалям не мог пройти мимо такой судьбы. Так же, как год назад Сашу, он взял под свою крепкую руку Юру Ершова.

В то же время он не оставлял своих попыток уговорить Сашу. Его удивляло непонятное упорство друга - раньше он не был таким. Синчук не догадывался, что за спиной Саши стоит всеобщий любимец Володя Гайдов. Днем Синчук проводил свою агитацию и, казалось, был близок к цели, а вечером в землянке Володя последовательно и методично разбивал аргументы Синчука.

- Не иди на авантюру, Сашка, - убеждал Гайдов. - Пусть Василий лобызается со своим 'лавочкиным' - мы будем верны 'ишачкам'. Скоростенки нам не хватает - это верно, но зато маневренность! Пока фриц развернется, я ему уже на хвост сяду.

Володя Гайдов сбил пять самолетов, награжден орденом Красного Знамени. На его стороне Коля Зубков - неизменный спутник Гайдова в разведках и воздушных боях. А Коля не только земляк Саши, но и товарищ по Батайскому училищу.

Трудно было Саше разгадать тайные мотивы поведения друзей. Лишь много позже он догадался, что Володя и Коля просто ревновали его к Василию, так же как сам он ревновал Василия к Юре Ершову. Им не хотелось, чтобы Саша уходил из разведывательного звена.

Этот спор за Сашу, продолжавшийся не то в шутку, не то всерьез несколько недель, завершился самым неожиданным и трагическим образом: Володя и Коля погибли в неравном бою с 'мессершмиттами'.

После похорон друзья пришли на берег Пчевжи, огибавшей аэродром. Стояла необыкновенная тишина, в кустах черемухи пели соловьи.

- У нас сейчас тоже поют соловьи, - сказал после долгого молчания Синчук.

- Теперь я буду на очереди, - глухо откликнулся Саша.

- Что-что?

- Я сказал, что теперь я буду на очереди.

- Не говори так, Саша! Мы еще посчитаемся с ними!

Бой над Передольской

В полдень в жарко натопленную землянку, где отдыхали между боевыми вылетами летчики, вошел своей легкой, стремительной походкой Синчук. Оживленный, как всегда бывало с ним перед вылетом, он остановился, окинул быстрым взглядом летчиков, и, когда его серые, чуточку насмешливые глаза остановились на Саше, сердце юного истребителя вздрогнуло от радостного предчувствия.

- Саша, давай быстрее готовь свою лайбу, пойдем на охоту!

Проговорив эту фразу, Синчук повернулся и исчез так же внезапно, как появился, а Саша, схватив шлемофон и планшет, затягивая на ходу 'молнию', кинулся вон из землянки. Наконец-то! Наконец-то ему выпало счастье испытать вновь восторг и упоение, которые всегда охватывали его, когда рядом с ним