Иван, давно 'заболевший' авиацией, сказал:

- Пойду, браток, учиться. Летчиком буду.

На следующий день прошел медицинскую комиссию - и стал учлетом.

- А образование - семь классов. Сами понимаете: трудно было учиться. Зато интересно. После аэроклуба закончил школу летчиков. Потом два года служил командиром звена - инструктором. Теперь вот - здесь.

Последние слова Иван произнес с нескрываемым удовлетворением. Мы хорошо понимали его. Нелегко, видимо, было ему в то время, когда его сверстники дрались с врагом, 'тянуть лямку' инструктора. Довод, что кто-то должен заниматься обучением новых летчиков, являлся слабым утешением. Конечно же, он рвался на фронт, неустанно бомбардируя начальство рапортами.

Все так и было. И думы о фронте и рапорты начальству. Прошло несколько месяцев, пока наконец наступил день, когда его вызвал начальник Сталинградской авиационной школы полковник Нечаев и сказал:

- Можете радоваться, лейтенант Леонович, все-таки добились своего. Поедете на фронт. Только сначала отправитесь на курсы усовершенствования летного состава.

Так лейтенант Леонович на несколько месяцев из обучавшего снова превратился в обучаемого.

Городок, в котором размещались 'курсы воздушного боя', как называли их летчики, встретил Ивана напряженной, деловой жизнью.

Теоретические занятия сменялись полетами. После полетов - снова занятия в классах. И так изо дня в день несколько месяцев.

Хотя сроки обучения были жесткими, но их вполне хватило для освоения нового типа самолета, основательного испытания его в воздухе, изучения новых тактических приемов воздушного боя, которые демонстрировали перед обучаемыми летчики-фронтовики.

Леонович прибыл к нам в пору ожесточенных сражений в небе блокированного Ленинграда. Враг стремился держать город в кольце не только на земле, но и в воздухе. Ежедневно завязывались жестокие схватки, из которых наши летчики, охранявшие от налетов вражеской авиации Дорогу жизни и другие важные объекты, выходили победителями.

В первые дни войны таранили фашистские самолеты капитан Владимир Матвеев и лейтенант Сергей Титовка. По несколько самолетов уже сбили Петр Пилютов, Георгий Петров, Алексей Сторожаков, Андрей Чирков, Петр Покрышев, Федор Чубуков и другие.

Это были бесстрашные соколы ленинградского неба. Их боевая слава вызвала у лейтенанта Ивана Леоновича страстное желание как можно скорее вступить в схватку с врагом, стать таким же мастером воздушного боя, как и его прославленные однополчане.

Такая возможность представилась ему очень скоро.

...Четверка истребителей, возглавляемая гвардии старшим лейтенантом Чемодановым, вылетела для отражения налета вражеской авиации на перевалочные базы Дороги жизни.

На высоте 6 тысяч метров под прикрытием восьмерки 'фокке-вульфов' шла группа тяжелых бомбардировщиков, чтобы обрушить бомбовый груз на ладожский лед.

- Я - 'Ястреб-06'! - раздался в наушниках голос ведущего группы. Атакуем! 'Ястреб-12', вам атака справа!

Последние слова Чемоданова относились к лейтенанту Леоновичу - это он, его машина получили позывной 'Ястреб-12'.

Качнув крылом и увлекая за собой ведомого гвардии лейтенанта Ковалева, Иван стремительно пошел на сближение с 'фоккерами'. Когда крайний левый попал в перекрестие прицела, со всей силой нажал на гашетку пулемета - и едва удержался от радостного возгласа: фашистский самолет вспыхнул, клюнул носом и стремительно понесся к земле.

Второго 'фокке-вульфа' сбил Чемоданов. Советские летчики бесстрашно атаковали фашистов, вели меткий огонь по истребителям. Враг не выдержал и покинул поле боя. Оставшиеся без прикрытия 'юнкерсы' поторопились сбросить бомбовый груз в болото.

Так пришла к молодому защитнику Ленинграда Ивану Леоновичу первая победа. А сколько их еще было впереди! Одна из них имела особое значение для города на Неве и как нельзя лучше подтвердила поговорку авиаторов о том, что и один в небе - воин. Конечно, если этот воин обладает такими высокими боевыми, волевыми и моральными качествами, которые свойственны советскому человеку - защитнику социалистической Родины.

Впрочем, расскажем обо всем по порядку.

Стояла осень 1943 года. Под ногами мягким ковром лежала опавшая листва. С Финского залива дул свежий, бодрящий ветер.

Иван Леонович сидел на замшелом пне невдалеке от капонира. Прислонившись к сосне и запрокинув голову, он смотрел на быстро плывущие облака, через пелену которых то и дело пробивались лучи солнца. Лицо летчика было грустным.

Однополчане частенько видели его сидящим на этом пне, задумчиво глядящим в небо. Они хорошо понимали его состояние.

Вот уже более двух лет он ничего не знает о матери и сестрах. Когда началась война, они остались в Красной Слободе.

Утром в 'последних известиях' сообщили о завершении Смоленской наступательной операции, которую проводили Калининский и Западный фронты. Наши войска полностью очистили Смоленскую, Брянскую области и вступили в Белоруссию, вышли на подступы к Витебску, Орше, Могилеву.

От Могилева до Минска - 200 километров. А там и до Красной Слободы недалеко. На своем 'яке' за каких-нибудь 25 - 30 минут долетел бы. Хорошая машина! Вчера на ней еще одну звездочку нарисовали. Юбилейную - десятого фашиста в землю вогнал. А ведь не прошло и года, как пришел в часть.

Этот год дал ему многое. Побывал не в одном воздушном бою. Двумя орденами Красного Знамени награжден. В члены Коммунистической партии приняли.

Теперь он хорошо понимает, что значит быть воздушным бойцом. Ведь он, по существу, совмещает несколько профессий - летчика, штурмана, радиста и стрелка. И не просто совмещает, а владеет каждой из них в совершенстве.

Иван Леонович с полным правом мог сказать, что стал настоящим летчиком-истребителем. Не случайно именно его командир эскадрильи рекомендовал в группу воздушных разведчиков. Вскоре его назначили командиром звена истребителей-разведчиков.

Даже в их знаменитом полку, где каждый летчик был мастером воздушного боя, в группу разведки назначали после тщательного и всестороннего отбора только тех, кто уверенно летал при любой погоде, в любое время суток, кто хорошо ориентировался в воздухе и на земле, действовал смело и в то же время осмотрительно, хитро.

Много раз вылетал Иван Леонович на разведку переднего края противника, артиллерийских батарей, железнодорожных узлов, шоссейных дорог, различных объектов в тылу и во фронтовой полосе.

Старался, конечно, появиться над расположением противника неожиданно, застать врага врасплох. Но и фашисты не дремлют. Разведчикам тоже не раз приходится вступать в бой. Вот как вчера, например...

Так, перескакивая с одной мысли на другую, Иван внимательным взглядом обшаривал облака: не появятся ли фашистские самолеты?

Нет, не видно.

Взглянув на часы, заметил, что время приближается к обеду, и невольно перевел взгляд в сторону аэродрома. На летном поле заметил оживление. А тут и сигнал сирены раздался.

'Тревога', - подумал Леонович и бросился к стоянке самолетов.

Дежурный по стартовому командному пункту подал сигнал тревоги по приказанию командира полка, переданному на аэродром по телефону.

В штабе в это время находился полковник - представитель воздушной армии, в которую входила наша часть. Он прибыл к нам со специальным заданием, о котором уже сообщил командиру и мне и о котором должен был рассказать летчикам.

Передав приказание об общем сборе, мы разместились в повидавшем виды командирском 'пикапе' и