— Но дело мы сделали? — спросил Валентин о главном.

— А как же! — Марек хмыкнул. — Вулкан раскочегарился что надо. Я видел на радаре. Никакого стартового комплекса с катапультой у туземцев больше нет. Забудь.

Перейдя на «ты», он больше не собирался обращаться к руководителю операции как положено. Валентин решил закрыть на это глаза. К тому же операция уже выполнена…

Да, победа. Но цена победы еще не ясна.

Валентин прочитал про себя короткую молитву. Господи, не оставь! Дай еще чуть-чуть удачи! Если ты сейчас дашь нам погибнуть, я оценю твою иронию, но все же будь милосерден!

Марек молчал. Бог тоже. Флаер рыскал.

На несколько секунд облака под флаером разошлись, потом снова сомкнулись. Валентин успел увидеть внизу горные цепи и оценить скорость полета — прискорбно малую, смешную, на уровне туземных самолетов, медленно продирающихся сквозь воздушный кисель. Лететь придется долго.

Флаер вдруг провалился вниз, да так, что Валентин на миг испытал невесомость — и чуть ли не впервые на Дне обрадовался, вновь ощутив свои привычные двести двадцать донных килограммов.

— Марек, что это было?

— Его трудно держать на курсе. — Голос посмертного киборга был нарочито безразличен, и лишь эта нарочитость давала понять: он не лжет.

— Ты справишься?

— Я-то справлюсь. Не уверен, что справится флаер.

— Мы дотянем?

Марек оставил вопрос без ответа. Флаер накренился, задрожал, но выправился и минут пять летел как ни в чем не бывало. Валентин приободрился.

И зря: флаер сначала клюнул носом, затем вздыбился, как будто намеревался боднуть небо, вновь выпрямился, сотрясся короткой крупной дрожью и сделал попытку опрокинуться на спину. Марек похабно выругался.

Сквернословие как будто подействовало: еще несколько минут флаер как ни в чем не бывало держал курс и скорость. Но стало ясно: аппарат медленно умирает, как это бывает с очень хорошими механизмами. Они не дохнут сразу, они включают все резервы и перед смертью отдают людям последние силы.

Значит, финиш?..

Плоха победа, когда она Пиррова. Но и Пиррова победа лучше, чем посмертная. А здесь, похоже, будет именно такая. Дело сделано — но надо еще выбраться, всплыть со Дна…

К свету. К жизни.

Но никто не спросил у Дна, отпустит ли оно. А теперь и спрашивать нечего, ответ ясен.

Не всплыть.

Заныли стенки кабины. Флаер мелко задрожал.

— Надо садиться, пока не поздно, — подал голос посмертный киборг.

— Садиться? — Валентин истерически расхохотался. — В горах?!

— Где угодно. Иначе мы просто рухнем. Возьми на себя радар, ищи площадку.

Судя по всему, все силы Марека уходили на борьбу с умирающим флаером. Пытаясь гальванизировать труп, он не мог отвлекаться на радар.

— Какая тут площадка? — завопил Валентин. — Где тут может быть площадка? Горы! Нет никакой площадки!

— Или площадка есть, или ты труп, — с безжалостной невозмутимостью ответствовал Марек. — Мне-то что, я летать умею.

Действительно, он мог приказать грузовому отсеку раскрыться и заведомо спасся бы. Он сам говорил, что энергии в нем хватит, чтобы облететь всю планету.

Валентина колотило. Первым делом он возненавидел Марека за то, что тот может спастись. Он ненавидел его даже за то, что тот остался. Он ненавидел всех и жалел себя.

— Радар, — с ноткой раздражения напомнил Марек.

И вновь захотелось сделать что-то такое, чтобы выжить. Посмертный киборг Марек Бем правильно выбрал тембр голоса. Было бы еще лучше, если бы рявкнул. И совсем хорошо, если бы отхлестал по лицу всеми своими восемью лапами. «Да, я в порядке», — мог бы теперь сказать Валентин, но, конечно, не сказал.

Просто стал искать площадку.

Флаер был мертв. Нелепо изогнувшись, он лежал брюхом на острой глыбе, как будто намеревался переползти через нее. От удара обшивка лопнула — Валентин даже не предполагал, что такое возможно. Будь удар немного сильнее, он перерубил бы флаер пополам.

И все-таки это была площадка, которую выбрал Валентин и насчет которой Марек согласился, что лучшей, пожалуй, не найти. И все были живы: Валентин отделался ссадинами и ушибами, а Квай дышал, по-прежнему не приходя в сознание. Умная машина сделала все, чтобы их спасти. Она не взорвалась при ударе, хотя могла бы. Она просто умерла, до конца выполнив свой долг, и дальнейшая судьба людей от нее уже не зависела.

Марек пилотировал до конца. Сломал три из восьми своих лап-манипуляторов, но уцелел и сохранил способность к полету. И только это еще оставляло какую-то надежду.

Плача от боли и бессилия, Валентин выполз на каменистый грунт и кое-как вытащил Квая. Зачем — он и сам не вполне понимал. Песенка рыжего помощника, похоже, была спета. Но только ли его одного? Марек должен лететь за помощью, и чем скорее, тем лучше. Пока на горы не опустилась ночь. Завтра, а если совсем не повезет, то послезавтра он вернется со спасателями. Надо продержаться этот срок, только и всего.

Легко сказать… Валентин обессиленно лег на спину, и острые камни больно вонзились в тело. Каждый вдох стоил усилий. Продержаться — а как? Аварийный комплект не пострадал, в нем аптечка, сухпайки и вода, да только смерть, скорее всего, придет не от голода или жажды. Черт знает, что тут творится ночью… Но даже если ночь пройдет спокойно, у Дна есть безотказный способ медленного убийства: тяготение. Так что шансы невелики. А у Квая их и вовсе нет.

Марек пробовал наладить связь. Не преуспев, чертыхнулся, зажужжал, легко взмыл и скрылся за невысокой скальной грядой. «Куда он?» — вяло подумал Валентин и сейчас же понял. Его бросили. Оставили умирать на чужой планете. Сначала его бросил Квай, преступно отключившись, а теперь и Марек. Посмертный киборг оказался подонком и трусом: бросил эмиссара Терры, будто какого-нибудь никчемного туземца! Та-ак…

Он злился недолго: накатила жалость к себе. Теперь ему точно не всплыть со Дна. Он останется здесь навсегда, и его кости растащит местное зверье. Какие-нибудь туземные шакалы будут вгрызаться в его мясо, рыча и повизгивая от удовольствия. Пегий Удав — хладнокровный убийца. Его, Валентина, руками он решил проблему с Дном, а человеческие жизни — лишь издержки в несложной в общем-то партии. При случае он скажет несколько прочувствованных слов, уверенный, что сделал для своих посланцев все возможное. И о мертвых забудут — какое дело живым до покойников?

Удав — убийца, а Дно — орудие преступления. Законного, ненаказуемого преступления! Разве Валентин не добровольно отправился на Дно? Согласился, глупец, выполнить миссию, и не без энтузиазма согласился! Думал: справлюсь, покажу себя… Ну и что ты теперь покажешь, человеческая букашка, съеденная Дном? И кому? Внутренности свои покажешь местным хищникам, когда их тебе вырвут? А не будет зверья — Дно убьет тебя в любом случае, это вопрос недолгого времени…

Квай пошевелился и застонал. Он приходил в себя — зачем? Чтобы осознать неизбежное, до костей пропитаться ужасом смерти, прежде чем она придет? Темнеет, скоро на горы упадет ночь, и вряд ли удастся вновь увидеть мутный здешний рассвет. Теперь он казался прекрасным, и само Дно с его тяжестью, воздухом-киселем, ураганами и землетрясениями мнилось вполне подходящим местом для жизни. Только