Мы положили запасной скафандр на лист пермапласта, который должен был служить сараю полом.

— О’кей, Зингер, мы начинаем. Встань-ка сюда…

Никакого ответа.

— Зингер!!!

Но он стоял, не шевелясь. Док Джоунс взглянул на экран медицинского монитора.

— Он вырубился, капрал. Потерял сознание.

Я старался поскорее отыскать какой-нибудь выход. В «коробке» должно было хватить места для второго человека. Что если…

— Помогите-ка мне! — Я взял Зингера за плечи, док подхватил его за ноги, и мы бережно уложили неподвижное тело на пермапласт в ногах пустого костюма. Потом я лег на пермапласт возле шлема.

— Все, можно закрывать.

— Послушай, Манделла, мне кажется, это моя обязанность.

— Нет, док. Это мой человек, и я за него отвечаю. — Вот какие глупые слова пришли мне в голову в этот момент. Кажется, на секунду я даже вообразил себя героем и услышал звон медалей!..

Тем временем мои люди установили вертикальный торцевой лист пермапласта с отверстиями для шланга установки жизнеобеспечения и выпускного клапана и стали приваривать его к основанию тонким лазерным лучом. На Земле мы просто склеивали пермапласт, но на Хароне единственной жидкостью был гелий, обладавший целой уймой интереснейших свойств, но, увы, не клейкий.

Меньше чем через десять минут строительство было закончено, и я услышал — вернее, почувствовал, как гудит воздушный компрессор. Тогда я включил фонарь (впервые с тех пор, как мы прибыли на темную сторону), но в первую минуту не видел ничего, кроме пляшущих перед глазами красных пятен.

— Манделла, говорит Хо. Не снимай скафандра по меньшей мере еще две-три минуты. Мы подаем нагретый воздух, но он сразу превращается в жидкость.

— О’кей, я понял. — Несколько минут я лежал неподвижно, ожидая, пока исчезнут багровые пятна перед глазами.

— Можешь начинать. Еще довольно холодно, но терпеть можно.

Я начал расстегивать скафандр. До конца он так и не открылся, но мне без труда удалось из него выбраться. Впрочем, поверхность броне-скафандра была еще достаточно холодной, так что, выкарабкиваясь из него, я оставил на металле несколько кусков кожи с рук и задницы. Чтобы добраться до Зингера, мне пришлось ползти вдоль гроба ногами вперед. Фонарь остался на шлеме, поэтому с каждым сантиметром вокруг становилось все темнее.

Когда я почти на ощупь вскрыл скафандр Зингера, в, лицо мне ударила волна горячей вони. Кожа у него отливала темно-багровым, дыхание было неглубоким и частым, а сердце билось очень, очень быстро. Казалось, еще немного, и оно не выдержит напряжения и остановится.

В первую очередь мне пришлось отсоединить трубки туалетной системы (это было не очень приятное занятие) и отключить датчики медицинского контроля. Затем передо мной встала проблема, как вытащить руки Зингера из рукавов скафандра. Самому это сделать достаточно просто: нужно только повернуть руку сначала в одну, потом в другую сторону, и все. Но проделать эту процедуру снаружи не так уж легко. Мне приходилось сначала выкручивать руку Зингера, потом аналогичным же образом поворачивать и стаскивать рукав, что, учитывая немалый вес скафандра, требует значительных мускульных усилий.

Но вот мне удалось освободить одну руку; дальше дело пошло легче. Я просто полз вперед, таща Зингера за свободную руку и упираясь ногами в плечи скафандра. Еще усилие — и Зингер выскочил из бронекостюма, как устрица из ракушки.

Потом я открыл запасной скафандр и после некоторых усилий ухитрился затолкать в него ноги Зингера. Затем настал черед медицинских датчиков и передней туалетной трубки. Заднюю туалетную трубку мог вставить только сам Зингер — это довольно деликатная и сложная операция. Наверное, в тысячный раз я порадовался, что не родился женщиной; в их скафандрах предусмотрены целых две дренажных трубки — настоящая канализационная система, — в то время как в мужском только одна; вторую заменяет самый обычный шланг.

Я не стал возиться и заталкивать руки Зингера в рукава. Все равно, работать он бы не смог: если бронекостюм не подогнан по индивидуальному размеру, делать в нем ничего нельзя.

Ресницы Зингера затрепетали.

— Ман… Манделла… Где… я?..

Я объяснил, стараясь говорить как можно медленнее и отчетливее. Как ни странно, Зингер, похоже, понял большую часть моих объяснений.

— Сейчас я застегну тебя и заберусь в свой костюм. Потом ребята разрежут торцевую стену и вытащат нас по одному.

Зингер попытался кивнуть. Видеть это было довольно странно. В скафандре бесполезно кивать или пожимать плечами — эта махина все равно ничего не передает.

Я поскорее забрался в свой скафандр, нацепил «сбрую» и настроился на главную частоту.

— Говорит Манделла. Похоже, док, с Зингером все в порядке. А теперь вытащите нас отсюда.

— С удовольствием. — Это был голос Хо. Мерное гудение компрессора сменилось невнятным хлюпаньем, потом послышалось мерное чах-чах-чах: теперь установка жизнеобеспечения не нагнетала, а отсасывала воздух, чтобы предотвратить взрыв. Наконец один угол нашей коробки покраснел, побелел, и вдруг рубиново-алый луч лазера сверкнул в полутьме в каком-нибудь футе над моей головой. Я поспешно отпрянул назад. Двигаясь вдоль шва, луч лазера пропутешествовал по всему периметру торцевой стены и вернулся к исходной точке. Пермапластовая стенка начала медленно открываться; за ней тянулись длинные нити расплавленного пластика.

— Не спеши, Манделла, дай этой штуке затвердеть.

— Ты меня за дурака принимаешь, Санчес?

— Ну, наконец-то! — Кто-то бросил мне крепкий трос. Это была очень хорошая идея — по крайней мере, мне не нужно было выволакивать тяжеленный скафандр на себе. Пропустив трос под мышками Зингера, я закрепил его на спине узлом и поскорее вылез из «коробки», чтобы помочь товарищам. Но торопился я зря — не меньше дюжины наших собралось возле постройки, чтобы тянуть Зингера.

Операция прошла благополучно. Пока док проверял показания медицинского диагностера, Зингер даже умудрился сесть. Все поздравляли меня с удачей и расспрашивали, как я сумел справиться с этим нелегким делом, когда Хо вдруг воскликнула:

— Смотрите! — И показала рукой на горизонт.

К нам стремительно приближался длинный черный корабль. Я успел только подумать, что это нечестно и что атака не должна была начаться так рано, а он был уже над самыми нашими головами.

Мы инстинктивно попадали на землю, но корабль не собирался атаковать. Отработав тормозными ракетами, он опустился на полозко-вые шасси и, прокатившись немного по земле, остановился возле нашей строительной площадки.

Мы довольно быстро сообразили, в чем дело. К тому моменту, когда открылся люк, и на трапе показались две облаченные в скафандры фигуры, мы уже собрались вокруг корабля и стояли с довольно глупым видом.

— Вы все видели, как мы приближались, — раздался на общей частоте знакомый скрипучий голос, — и ни один даже не поднял лазера! Разумеется, от этого все равно не было бы никакого толка, но вы могли по крайней мере продемонстрировать свой бойцовский дух и желание сражаться. До настоящей атаки остается всего неделя, и коль скоро сержант и я будем с вами, мне хотелось бы, чтобы вы проявляли чуть больше воли к выживанию. Временный сержант Поттер!..

— Здесь, сэр!

— Поставьте двенадцать человек на разгрузку корабля. Мы привезли две сотни роботов-мишеней для тренировки в стрельбе, чтобы, когда здесь появятся настоящие цели, у вас был хоть один шанс остаться в живых. Пошевеливайтесь — у вас только тридцать минут, потом корабль вернется на «Майами».

Я засекал время — на самом деле разгрузка занимает почти сорок минут.