вооруженного столкновения, завоевать господство в воздухе.

Это положение находится в полнейшем противоречии с современным представлением о государственной обороне и выдвигает на первый план важное значение воздушных сил. Но для отрицания его необходимо отрицать значение господства в воздухе.

Контраст со всем прошлым вызывает смятение, но ведь самый факт завоевания человеком воздушного пространства не может не смутить.

Это, как я уже указывал, полная переоценка ценностей перед лицом новой и непредвиденной величины. Сухопутные и морские силы господствовали до сего времени, и их господство было неоспоримо: воздушное пространство было недоступно человеку. Нет никаких причин, чтобы a priori следовало исключить в их взаимных отношениях возможность того, что воздушные силы могли бы получить превосходство над силами сухопутными и морскими. Изучая эти взаимные отношения, мы приходим именно к выводу, что воздушные силы предназначены господствовать над сухопутными и морскими силами: последние, в силу ограниченности их наступательной мощи и радиуса действия, теряют свою ценность по сравнению с воздушными силами, наступательная мощь и радиус действия которых представляют собой величины несравненно большего масштаба.

Как я уже сказал, мы находимся в особой точке кривой, изображающей эволюцию форм войны; в этой точке кривая резко меняет направление, совершенно нарушая всякую последовательность.

Поэтому, если бы мы попытались следовать дальше, как можно менее уклоняясь от пути, по которому шли до настоящего времени, мы лишь удалялись бы от реальной действительности и кончили бы тем, что в самом скором времени очутились бы вне самой действительности. Чтобы не отрываться от нее, необходимо и нам, подобно ей, резко изменить курс.

Если факты, размышление и совесть говорят нам, что относительная ценность сухопутной армии и морского флота уменьшается по сравнению с ценностью воздушных сил, мы совершили бы непроизводительную, даже более — вредную для истинной мощи государственной обороны работу, если бы мы продолжали упорствовать в области практики, стремясь приписать сухопутной армии и морскому флоту ценность фиктивную, т. е. не соответствующую действительности.

Разумеется, поскольку «natura non facit saltum» («природа не делает скачков»), а тем менее делает их человек, я не требую, чтобы немедленно же положение вещей коренным образом изменилось и чтобы сухопутная армия и морской флот были упразднены, а были сохранены и увеличены только воздушные силы.

Я требую пока исключительно того, чтобы начали придавать воздушным силам то значение, которого они заслуживают, — а мы в Италии еще очень далеки от этого, — и чтобы была принята следующая концепция компромиссного и временного характера:

стремиться к постепенному уменьшению сухопутных и морских сил и к постепенному росту воздушных сил, способных завоевать господство в воздухе.

Эта концепция будет тем более приближаться к действительности, чем более решительным будет стремление к ее крайним пределам.

Победа улыбается тому, кто предвосхищает изменения форм войны, а не тому, кто приспосабливается к этим изменениям. В настоящий период резкого перехода от одной формы к другой, совершенно от нее отличной, тот, кто первый смело и решительно бросится по новому пути, будет иметь неоценимое преимущество, так как он воспользуется всеми выгодами, которые дает новая форма по сравнению со старой.

Новая форма войны, повышая до крайних пределов преимущества наступательного образа действий, неизбежно приведет к чрезвычайно быстрому исходу военных столкновений. У того, кто не окажется подготовленным к новому способу ведения войны, не будет времени не только на то, чтобы подготовиться, но и на то, чтобы освоиться с новой обстановкой.

Тот, кто первым будет готов к новой войне, сможет одержать победу не только в короткий срок, но также с минимальными средствами и с минимальными жертвами. Когда преобразование будет закончено, война хотя и будет непродолжительной, но будет требовать все более мощных воздушных сил; однако, в переходный период будет вполне достаточно ограниченных сил для того, чтобы победить, совершенно лишив значения неприятельскую сухопутную армию и морской флот.

Если для того, чтобы решиться, мы будем ждать чужого примера, ясно, что мы останемся позади; а остаться позади в этот период означает потерпеть поражение в случае войны.

Как я уже упоминал, в настоящее время происходит следующее любопытное явление: Антанта, чтобы обезопасить себя от возможных германских стремлений к реваншу, поставила Германию в условия, ведущие ее к решительному устремлению на тот путь, который может наиболее верно привести ее к реваншу.

Действительно, Германия, лишенная возможности вооружаться на суше и на море, будет вынуждена вооружаться в воздухе. Как мы увидим далее, воздушные силы, способные завоевать господство в воздухе, — особенно в настоящий первоначальный период, — требуют весьма ограниченные средств, незначительного числа людей и небольших запасов, причем все это может быть подготовлено, не возбуждая внимания вероятных противников. Столь заманчивая перспектива освободиться с большой легкостью от наложенного на нее ига несомненно увлечет Германию на новый путь[24].

Этот новый путь экономичен. Он позволяет подготовить оборону страны со значительно меньшей затратой средств и энергии, если только правильно оценивается относительное значение воздушных, сухопутных и морских сил.

Вспомним, что в Англии некоторые адмиралы уже задали себе вопрос, что выгоднее строить — дредноуты или самолеты. Вспомним, что в США уже производились практические опыты, показавшие, что с помощью самолетов можно топить броненосцы.

Мы сейчас переживаем тот момент, когда невозможно более игнорировать эту проблему, но необходимо, наоборот, смотреть ей прямо в лицо, чтобы принять определенное решение в интересах обороны страны.

Рассматривая проблему в общем виде, т. е. основываясь только на свойствах (главных. — Пер.) воздушных средств — независимости от земной поверхности и большой скорости передвижения, — мы пришли к следующему выводу:

государственная оборона может быть обеспечена лишь воздушными силами, способными, в случае вооруженного столкновения, завоевать господство в воздухе.

Мы видели, что для завоевания господства в воздухе необходимо уничтожить все летные средства противника либо в воздухе, либо в их базах, либо в их складах, либо на заводах, где они изготовляются, — одним словом, повсюду, где они находятся или могут создаваться, — и что этому уничтожению сухопутные и морские силы не могут способствовать ни в каком отношении.

Отсюда следует, что воздушные силы, способные завоевать господство в (воздухе, являются в своей организации и применении независимыми от сухопутных и морских сил. Для простоты обозначения я буду впредь называть воздушной армией совокупность тех воздушных средств, которые в целом могут составить воздушные силы, способные к завоеванию господства в воздухе.

Поэтому вывод, приведенный выше, может быть сформулирован следующим образом:

государственная оборона может быть обеспечена лишь воздушной армией надлежащей мощи.

В настоящее время воздушные средства применяются для военных целей только для облегчения операций сухопутных и морских вооруженных сил; поэтому они и состоят соответственно в подчинении сухопутной армии и морскому флоту. Не существует никаких воздушных сил, задачей которых были бы операции для завоевания господства в воздухе; если бы они существовали, то, — вследствие того, что воздух простирается одинаково над сушей и над морем, — они не могли бы подчиняться ни армии, ни