Антанта, застигнутая врасплох и ошеломленная неожиданностью, впала в заблуждение, увидев, что ей удалось, несмотря на ее явную неподготовленность, остановить германское шествие к сердцу Франции, и сочла себя в состоянии достаточно легко одержать победу, почему и не сделала сразу всего того, что необходимо было сделать и что она была вынуждена сделать впоследствии. В чисто военной области здесь проявилось запоздание в отношении точного понимания новых потребностей войны; это имело следствием ряд наступательных операций с нерешительным исходом; последние, поглощали средства каждый раз, когда казалось, что их было собрано достаточное количество, отдалили во времени реализацию такого превосходства в силах, необходимого для достижения решительного нарушения равновесия, которое одно могло дать победу.

Разрушительное действие мировой войны было громадно, но народы выдержали его, так как оно было растянуто во времени и они смогли в течение продолжительного периода пополнять материальные и моральные потери, которые они последовательно несли, и получили возможность бросить на арену великой борьбы все свои ресурсы, вплоть до последнего. Здесь ни разу ее было нанесено смертельного удара — широкой и глубокой раны, из которой кровь льется неудержимым потоком, создавая ощущение неотвратимой гибели. Были повторные, но относительно легкие раны, имевшие время зарубцеваться; эти раны, хотя и оставляли тела противников все более обескровленными, но позволяли еще сохранять надежду жить и вновь достичь возможности нанести обескровленному неприятелю последний решительный удар — последний булавочный укол, могущий извлечь из него последнюю каплю крови. Действительно, окончательное решение было достигнуто сражениями, менее кровопролитными, чем другие сражения, дававшие в ходе войны весьма относительные результаты. Несомненно, что половины разрушений, произведенных мировой войной, было бы достаточно, если бы они были осуществлены в течение трех месяцев; четверти их было бы; достаточно, если бы они были произведены в восемь дней.

Особенность формы, отличающей мировую войну, была, следовательно, результатом, главным образом, усовершенствований, достигнутых огнестрельным оружием в последние десятилетия. Если бы не возникло новых факторов, то вследствие того, что совершенствование не прекращается, форма будущей войны должна была бы представлять основные свойства прошедшей войны, лишь еще более резко выраженные. Таким образом, было бы позволительно предвидеть дальнейший рост преимуществ оборонительного образа действий, а потому еще большую трудность достижения нарушения равновесия, необходимого для одержания победы.

Если бы дело обстояло так, то мы, итальянцы, оказались бы в превосходных условиях, так как мы обладаем защищенными границами и не питаем завоевательных стремлений. Мы могли бы, таким образом, с весьма ограниченными силами и средствами обеспечить защиту нашей территории даже от нападений значительно превосходящих сил, с полной уверенностью в возможности выиграть время, необходимое для того, чтобы удовлетворить всем дальнейшим требованиям борьбы.

Но этого нет. Как мы увидим ниже, новые орудия войны совершенно изменяют положение, потому что они в высшей степени увеличивают преимущества наступательного образа действий, значительно понижая, если не прямо уничтожая, преимущества оборонительного образа действий и отнимая у того, кто не окажется уже готовым, время и средства для принятия необходимых мер. Никакой брони нельзя противопоставить этим новым орудиям, которые могут быстро и неожиданно поразить противника в самое сердце, нанося ему смертельный удар.

Перед этим переворотом, облегчающим возможность втягивания в борьбу и потому увеличивающим вероятность войн, — так как они становятся более доступными для народов, стремящихся к господству, — и не допускающим ни колебаний, ни раскаяния, необходимо остановиться в раздумьи и задать себе с наибольшей ясностью и в то же время с наибольшей тревогой вопрос: по какому пути надо следовать, чтобы организовать государственную оборону действительно эффективным способом?

Летательный аппарат, благодаря своей независимости от земной поверхности и быстроте передвижения, превосходящей скорость какого бы то ни было другого средства, является наступательным оружием по преимуществу.

Наибольшее преимущество наступательного образа действий заключается в обладании инициативой операций. Эта инициатива проявляется в свободном выборе пункта атаки

и в возможности сосредоточения к этому пункту основной массы собственных сил. В то же время противник, придерживающийся оборонительного образа действий и неуверенный относительно пункта, в котором он будет атакован, вынужден распределить свои силы между всеми пунктами, подверженными угрозе атаки, с тем чтобы позднее, как только будут выяснены намерения противника, быстро перебросить их отовсюду к тому пункту, который действительно будет атакован. В этом по существу и состоит вся тактическая и стратегическая игра войны.

Отсюда ясно, что наибольшими наступательными возможностями обладает тот, кто может с большей легкостью и быстротой сосредоточить главную массу своих сил и бросить их против любого пункта неприятельского расположения. В те времена, когда для войны применялись лишь небольшие, гибкие и легкие массы, война представляла обширное поле для тактической и стратегической игры. Но поле этой игры все более уменьшалось с возрастанием масс, принимавших участие в военных действиях, так что в мировую войну, когда эти массы стали огромными, чрезвычайно медленными и чрезвычайно тяжелыми, стратегическая и тактическая игра оказалась ограниченной до крайних пределов, и война свелась к грубому и прямому столкновению противостоящих сил.

Летательный аппарат перемещается в любом направлении с одинаковой легкостью и со скоростью, превосходящей скорость любого другого средства. Летательный аппарат, расположенный в каком-либо пункте А, угрожает в одинаковой степени всем пунктам, расположенным на площади круга, с центром в пункте А и радиусом, равным радиусу действия летательного аппарата, могущему равняться сотням километров. Летательные аппараты, разбросанные по всей площади этого же круга, могут одновременно сосредоточиться в единую массу над пунктом А.

Поэтому воздушные силы угрожают в одинаковой степени всей территории, находящейся в пределах их радиуса действия. Они могут достичь пункта, который хотят атаковать, отправляясь из пунктов, отдаленных одни от других, могут прибыть сосредоточенной массой к избранному пункту со скоростью, превосходящей скорость всех других известных средств; поэтому-то они являются силами, чудеснейшим образом приспособленными для наступательного образа действий, поскольку имеют возможность оставлять противника до самого последнего момента в полнейшем неведении относительно пункта, который они намерены атаковать, а когда атака уже выявилась, они не дают защитнику времени для сбора подкреплений к атакованному пункту, так как воздушная атака развивается с исключительной быстротой, поскольку обычно она заключается просто в сбрасывании массы снарядов на избранную цель.

Наступательная способность летательного аппарата так велика, что приводит к следующему, абсурдному по существу, заключению: для защиты от воздушного нападения требуется больше сил, нежели для самого нападения.

Если неприятель обладает наступательными воздушными силами X, то эти силы, хотя бы и разбросанные в различных пунктах на его территории, могут действовать путем последовательного сосредоточения, с полной свободой выбора объекта, против некоторого числа целей, расположенных на нашей территории или на наших морских пространствах, внутри определенных границ, зависящих от радиуса действия этих сил. Предположим для большей ясности, что таких целей двадцать. Для защиты от того, что могут сделать силы X, мы принуждены расположить поблизости от каждой из этих двадцати возможных целей соответствующие оборонительные силы.

При применении для обороны летательных аппаратов мы должны расположить возле каждого из этих двадцати объектов воздушные силы, способные победить воздушные силы X, т. е. по меньшей мере равные силам X. Таким образом, нам, чтобы обороняться, необходимы воздушные силы, по меньшей мере в