закрепленных в дерне заподлицо, подтянули дерн, со всей выросшей на нем травой к себе так, что он внезапно скрыл от них серый утренний свет. Им пришлось включить фонари. При помощи цепей они надежно закрепили «пробку».

А затем очень тщательно удалили из «пробки» все винты и цепи, чтобы детекторы, которые могут применить впоследствии, не обнаружили присутствие металла.

А еще через десять минут Николас ударом ноги проделал отверстие в нижней части тоннеля. Активисты подземного убежища, действовавшие под руководством Йоргенсона, специально сделали внутреннюю «пробку» очень хрупкой — ведь Президент, чем черт не шутит, мог бы и возвратиться. С искусственным внутренним органом или без него.

В крошечную кладовку, расположенную на первом этаже, втиснулось все руководство комитета убежища: Холлер, Фландерс с Йоргенсоном; активисты поджидали гостя с поверхности с миниатюрными самодельными лазерными пистолетами наизготовку.

– Мы услышали шум уже час назад, — сказал Йоргенсон. — Вы гремели и лязгали, открывая вход в тоннель. Разумеется, сработала сигнализация. Она разбудила нас в четыре утра. О, как вам удалось ее раздобыть?! — Он увидел алюминиевую коробку в руках у Николаса.

– Он справился с заданием, — сказал Холлер.

– Я достал ее. — Николас подал коробку Йоргенсону и, повернувшись к Адамсу, помог ему выбраться из тоннеля в битком набитую кладовую. — А что с Дэйлом Нюнсом? Он доложил…

– Нюнс умер, — не дал ему договорить Йоргенсон. — Несчастный случай на производстве. В цехе нижнего этажа. Он стремился, как вам известно, к тому, чтобы производительность нашего труда непрерывно росла. И подошел слишком близко к электрическому кабелю. Не знаю, как это произошло, но кабель не был заизолирован как надо.

Холлер сказал:

– Какой–то растяпа нечаянно толкнул Нюнса, и тот упал на этот кабель.

– И добавил:

– Мы уже похоронили его. Если бы не этот несчастный случай, он доложил бы на поверхность о вашем исчезновении.

– И от вашего имени, — сказал Йоргенсон, — как будто вы все еще здесь, мы послали официальный доклад правительству Ист–Парка. Мы принесли им свои соболезнования и попросили прислать нового политкомиссара.

Все замолчали.

– Я отнесу Кэрол железу, — сказал Николас, обращаясь ко всем. — Я принес ее вовсе не для того, чтобы мы справились с выполнением плана. А ради самого Соузы. Чтобы спасти ему жизнь. А с планом — покончено.

– Как это? — недоверчиво спросил Йоргенсон. — Что происходит там, наверху? — Он только теперь заметил Адамса и понял, что Николас возвратился не один. — Кто это?

Николас ответил:

– Когда у меня будет настроение — объясню.

– Он пока еще Президент нашего убежища, — напомнил Фландерс Йоргенсону. — Он может отложить этот разговор на столько, насколько захочет. Да пойми ты, он принес искусственную поджелудочную железу, неужели вдобавок он еще должен произнести перед собой речь?!

– Просто мне интересно, — попытался тот оправдаться.

– Где Кэрол? — спросил Николас.

Вместе с Джозефом Адамсом он прошел мимо членов комитета и подошел к двери. Он взялся за ручку…

Дверь была заперта.

Йоргенсон сказал:

– Нам запретили выходить отсюда, господин Президент. Всем нам.

– Чей это приказ? — спросил Николас после долгой паузы.

– Лично Кэрол, — ответил Холлер, — из–за вас. Из–за мешочной чумы, вонючей усушки или любой другой заразной болезни, которую вы, — он посмотрел на Адамса, — или этот парень можете занести к нам с поверхности.

Мы тоже оказались взаперти, потому что, разрази нас гром, должны были дежурить возле входа в тоннель. На тот случай, если бы сигнальная система сработала не из–за вас. А если бы это оказался… — Он замолчал. — Ладно, мы сами чувствовали, что наш долг — дежурить здесь. Чтобы приветствовать вас должным образом. — Он стыдливо потупил глаза. — Даже если бы вы не принесли искусственный орган. Потому что, в конце концов, вы сделали все, что могли.

– Да, вы рисковали своей жизнью, — поддержал его Йоргенсон.

Николас ехидно заметил:

– Под страхом быть взорванным вместе с женой и младшим братом.

– А хоть бы и так, — ответил Йоргенсон. — Но вы ведь пошли и раздобыли ее, а не просто высунули голову из тоннеля, а потом с криком:

«Ничего не получилось, ребята!» не бросились обратно вниз. Хотя вы могли бы поступить и так. И никто не сумел бы проверить. И доказать, что вы по–настоящему и не пытались.

Теперь они все чувствовали себя неловко. Теперь их гнетет чувство вины, подумал Николас, но и это еще не все. Им было стыдно, что они прибегли к тактике устрашения, чтобы заставить его выйти на поверхность. А теперь, догадался он, их Президент возвратился с искусственной поджелудочной железой. Старого Мори Соуза вернут к жизни, и он снова станет главным механиком. Производство железок возобновится, и мы снова сможем выполнять план. Но им невдомек, что Президент знает теперь правду.

Ту самую, которой не знал, когда собирался в путь, вверх по тоннелю, на поверхность Земли, чтобы открыть то, что Нюнсу было уже давно известно.

Никто никогда не сомневался, что политкомиссары выполняют чье–то важное задание: считалось, что они работают на правительство Ист–Парка. Но только после того, как Николас сам побывал на поверхности и возвратился назад, он мог понять, насколько важной была работа Нюнса. И на кого он, собственно говоря, работал.

– Ну ладно, — сказал Николас членам комитета, оставив в покое ручку двери. — Что намерена предпринять Кэрол? Устроить здесь дезинфекцию?

Чтобы уничтожить бактерии, микробы и вирусы, которые, как ему стало известно, никогда в природе не существовали. Его подмывало выложить им всю правду прямо сейчас — но он сдержался. Нужно выбрать подходящий момент.

Ситуация не должна выйти из–под контроля. Нельзя допустить взрыва эмоций.

Гнева, хотя и справедливого. Потому что если по центральной шахте они вырвутся на поверхность, сжимая в руках самодельные лазерные пистолеты, ветераны–железки устроят резню, и выжить не удастся никому. И на этом все будет кончено.

Йоргенсон сообщил:

– Мы уже доложили Кэрол по радиотелефону, что по тоннелю в убежище спустились именно вы. Наберитесь терпения. Тело Соузы заморожено, и с ним ничего не случится, если операция состоится не сейчас, а через час. Она пересадит ему железу около полудня. А пока мы должны раздеться, сложить нашу одежду здесь, на полу; за дверью камера, мы сделали ее в наших мастерских; один за одним, совершенно раздетые, мы пройдем через нее, и нас продезинфицируют.

Адамс сказал Николасу:

– Я даже не подозревал, что они верят всему. Абсолютно всему. Просто невероятно. — Он был потрясен. — Мы думали, они воспринимают эту информацию чисто умозрительно. Но чтобы так… — Он развел руками.

– Они верят всему, — ответил Николас. — И умом и сердцем. И даже не уровне подсознания никаких сомнений у них нет. — Он неохотно стал раздеваться. — Время сказать им правду еще не пришло. Ритуал придется соблюсти.

Поколебавшись, Адамс последовал его примеру и начал расстегивать рубашку, словно уступив