знакомое лицо, он заметил прикрепленную там записку, написанную его почерком:

ЭТО ИЛЛЮЗИЯ. ТЫ — СЭМ РИГАН, КОЛОНИСТ С МАРСА. РАСПОРЯДИСЬ СВОИМ ВРЕМЕНЕМ КАК СЛЕДУЕТ, ПРИЯТЕЛЬ НЕМЕДЛЕННО ПОЗВОНИ ПЭТ!

Бумажка была подписана: «Сэм Риган». Иллюзия, подумал он. Как это? Он попытался вспомнить: Сэм Риган и Марс, жуткий барак колонистов… Да, он смутно вспоминал что–то такое, но воспоминания были далекими, полустертыми и не слишком убедительными. Он пожал плечами и продолжил прерванное бритье, слегка удивленный и озадаченный. Ладно, допустим, в бумажке написана правда; возможно, он и помнил тот мир, ту угрюмую псевдожизнь эмигранта поневоле, изгнанного из естественной среды. И что с того? Зачем ему уничтожать то, что он имеет? Он сорвал записку, скомкал ее и бросил в мусоропровод. Закончив бриться, он сразу же позвонил Пэт.

— Послушай, — холодно и коротко сказала она. Ее светлые волосы блестели; она как раз их сушила. — Я не хочу тебя видеть, Уолт. Потому что знаю, что тебе нужно, а мне вовсе этого не хочется. Понимаешь?

Ее серо–голубые глаза холодно смотрели на него.

— Гм, — кашлянул он, пытаясь придумать какой–нибудь ответ. — Ведь сегодня великолепный день — пойдем куда–нибудь. Хочешь в Парк Золотые Ворота?

— Будет слишком жарко.

— Нет, — поспешно запротестовал он. — Утром должно быть прохладно. Мы бы могли погулять по пляжу и поплескаться в воде. Хорошо?

Она явно колебалась.

— Однако, судя по нашему недавнему разговору…

— Не было никакого разговора. Я не видел тебя целую неделю, с прошлой субботы. — Он старался, чтобы его голос звучал твердо и убедительно. — Я заеду за тобой через полчаса. Надень купальник, тот желтый — испанский, с бюстгальтером.

— О, он уже совсем вышел из моды, — презрительно ответила она. — У меня есть новый, шведский; ты его еще не видел. Я надену его, если можно такие носить. Девушка в магазине не была в этом уверена.

— Договорились, — сказал он и отключился. Через полчаса его «ягуар» опустился на посадочной площадке на крыше ее дома.

Пэт была одета в свитер и джинсы; купальник, как она объяснила, был под ними. Неся корзинку с едой, она пошла вместе с ним к кораблю. Жизнерадостная и прекрасная, она шла впереди, забавно семеня ногами в маленьких сандалиях. Похоже, день будет прекрасный, теперь, когда первоначальная тревога прошла…, слава Богу.

— Подожди, увидишь мой купальник, — крикнула она, вскакивая в стоящий корабль и ставя корзинку на пол. — Он в самом деле очень смелый. Его почти нет; требуются некоторые усилия, чтобы поверить в его существование.

Когда он сел, она прижалась к нему.

— Я думала о том нашем разговоре…, позволь мне закончить, — она положила пальцы ему на губы, требуя молчания. — Я знаю, что разговор был, Уолт. Но в некотором смысле ты прав. Мы должны максимально использовать наши возможности. У нас мало времени, лишь столько, чтобы…, по крайней мере, мне так кажется.

Она слегка улыбнулась.

— Так что лети так быстро, как только можешь. Я хочу увидеть океан.

Вскоре они оказались на стоянке у окраины пляжа.

— Будет еще жарче, — рассудительно сказала Пэт. — С каждым днем. Правда? Пока в конце концов это станет невыносимо. — Она стянула свитер и, приподнявшись в кресле, ухитрилась снять джинсы. — Однако мы до этого не доживем. Пройдет еще лет пятьдесят, прежде чем станет невозможно в полдень выйти из дома. Когда, как говорится, собаку будет на улицу не выгнать. Сейчас еще не так плохо.

Она открыла дверцу и вышла наружу в купальном костюме. Она действительно была права: оставалось верить ей на слово, что он на ней надет. Костюм полностью отвечал желаниям обоих. Они шли рядом по мокрому, слежавшемуся песку, разглядывая медуз, ракушки и камешки, выброшенные волнами на берег.

— Какой сейчас год? — остановившись, вдруг спросила Пэт. Блестящие и длинные пряди ее распущенных волос развевались на ветру, как золотой пух.

— Ну, кажется… — начал он, но никак не мог вспомнить. — Черт возьми!

— Ладно, не важно.

Она взяла его под руку, и они не спеша пошли дальше.

— Смотри, там, за теми скалами, уютное местечко, — крикнула она и ускорила шаг. Ее длинные изящные ноги сражались с ветром, песком и знакомой тяжестью старого, давно утраченного мира. — Я…, как ее зовут?… Фрэн? — вдруг спросила она. — Или я Патриция Кристенсен? — Она пригладила волосы обеими руками. — У меня светлые волосы, значит, я Пэт. Подружка Пэт.

Она скрылась за скалами. Он быстро пошел следом.

— Когда–то я была Фрэн, — бросила она через плечо, — но сейчас это не имеет значения. Раньше я могла быть кем угодно. Фрэн, Хелен или Мэри. Сейчас это не имеет значения, правда?

— Нет, — не согласился он, догоняя ее. Тяжело дыша, он сказал:

— Это важно, что ты была Фрэн. Это существенно.

— Существенно.

Она легла на песок, опершись на локоть, и чертила на песке кусочком черного камня длинные глубокие борозды. Потом она отбросила камень и села, глядя на океан.

— Однако все здесь…, из мира Пэт. Она положила руки на свои груди и медленно подняла их вверх с выражением легкого удивления на лице.

— Они, — сказала она, — принадлежат — Пэт.

Он молча сел рядом.

— Мы здесь, — наконец сказала она, — чтобы делать то, чего мы не можем делать в бараке. Там, где мы оставили наши убогие тела. Пока будут в порядке наши наборы, все это… — она замолчала и махнула рукой в сторону океана, потом снова коснулась груди, казалось, не веря своим глазам. — Это тело не может постареть, правда? Мы стали бессмертными.

Она легла лицом вверх на теплый песок и закрыла глаза, заслонив лицо рукой.

— А поскольку мы здесь и можем заниматься тем, чего нельзя делать в бараке, мы должны воспользоваться предоставленной нам возможностью.

Он наклонился и поцеловал ее в губы.

Внезапно он услышал прозвучавший в мозгу чей–то голос:

— Ведь я могу делать это в любой момент.

Он почувствовал присутствие в своем теле кого–то чужого.

— В конце концов, — сказал Норм Шайн, — я ее муж, — и рассмеялся.

— Кто тебе позволил пользоваться моим набором? — подумал со злостью Сэм Риган. — Убирайся из моей комнаты. И могу поспорить, что ты пользуешься моим Кэн–Ди.

— Ты сам мне его предложил, — ответил обитатель его тела. — Я решил воспользоваться приглашением.

— Я тоже здесь, — подумал Тод Моррис. — И если хочешь знать мое мнение…

— Никто тебя об этом не спрашивает, — рассердился Норм Шайн. — Тебя вообще никто сюда не приглашал. Почему бы тебе не продолжить ковыряться в своем убогом огороде, где ты должен сейчас быть?

— Я с Сэмом, — холодно думал Тод Моррис. — Только здесь я могу делать это.

Сила его воли соединилась с волей Сэма. Уолт снова склонился над лежащей девушкой и опять поцеловал ее в губы.

Не открывая глаз, Пэт тихо сказала:

— Это я, Хелен. Я тоже здесь, — потом добавила:

— И Мэри тоже. Однако мы не брали твоего Кэн–Ди. У нас есть свой.