как поливать растения, нужно очистить каналы от песка. Если они быстро не приведут в действие большой экскаватор класса А, то не польют огороды, даже если захотят. Однако заниматься этим ему не хотелось. Тем не менее он не мог, как Сэм Риган, просто повернуться и спуститься обратно, чтобы развлекаться со своим набором, собирать или монтировать новые детали, вносить поправки или же, как только что предлагал Сэм, принять дозу старательно спрятанного Кэн–Ди и начать перемещение. Он прекрасно понимал, какая на нем лежит ответственность.

— Попроси мою жену прийти сюда, — сказал он Хелен. Фрэн будет показывать направление, когда он сядет за руль экскаватора; у нее хороший глазомер.

— Я ее позову, — вызвался Сэм Риган, направляясь вниз. — Кто идет со мной?

За ним никто не последовал; Тод и Хелен Моррис пошли взглянуть на свой огород, а Норм Шайн стаскивал защитный чехол с экскаватора и подготавливал его к запуску.

Сэм Риган обнаружил Фрэн сидящей на корточках над набором Подружки Пэт, который Моррисы и Шайны составили вместе.

Фрэн сказала, не поднимая головы:

— Подружка Пэт поехала в центр на новом «форде», припарковалась, бросила десять центов в счетчик, сделала покупки, а теперь она в приемной психоаналитика и читает «Форчун». Вот только сколько она должна заплатить за визит? — Она бросила на него взгляд, пригладила длинные темные волосы и улыбнулась.

Несомненно, Фрэн была самой красивой и самой талантливой в бараке. Он мысленно отметил это, и отнюдь не впервые.

— Как ты можешь забавляться этим набором и не жевать… — сказал он и огляделся вокруг. Похоже было, что они одни. Он наклонился и прошептал:

— Пойдем, пожуем вместе немного первоклассного Кэн–Ди. Как раньше. Хорошо?

С бьющимся сердцем он ждал ее ответа. Вспомнив о том, как в последний раз они, соединившись друг с другом, перенеслись в мир Подружки Пэт, он почувствовал возбуждение.

— Хелен Моррис вернется…

— Нет, они возятся с экскаватором там, наверху. Раньше чем через час не вернутся.

Он взял Фрэн за руку и потянул за собой.

— То, что мы получаем в обычной коричневой обертке, — говорил он, ведя ее в коридор, — нужно быстро использовать. Его нельзя долго хранить, иначе он теряет силу.

А за эту силу мы дорого платим, мрачно размышлял он. Слишком дорого, чтобы расходовать ее впустую. Хотя некоторые — не из этого барака — утверждали, что сила, дающая возможность переместиться, происходит вовсе не от Кэн–Ди, а связана с точностью сборки набора. Он считал, что это чушь, но многие склонялись именно к такому мнению.

Когда они торопливо входили в комнату Сэма, Фрэн сказала:

— Я приму Кэн–Ди вместе с тобой; но когда мы окажемся там, на Земле, мы не будем больше ничем таким заниматься…, ну, ты знаешь. То, что мы будем Уолтом и Пэт, не дает нам права… — Она предостерегающе нахмурилась, упрекая его за поведение в прошлый раз и за намерения, о которых она не просила.

— Значит, ты признаешь, что мы на самом деле переносимся на Землю?

На эту тему они спорили уже много раз. Фрэн склонялась к мысли, что перемещение только мнимое, что вокруг — колонисты называли это игрой случая — лишь воображаемые обстоятельства и предметы.

— Я считаю… — медленно сказала Фрэн, высвобождая пальцы из его руки и останавливаясь перед дверью комнаты, — не имеет значения, что это — игра воображения, вызванная наркотиком иллюзия или действительный перенос на Землю наших воспоминаний… — Она замолчала и снова строго посмотрела на него. — Думаю, мы должны вести себя прилично, чтобы не нарушать чистоты нашего общения. — Глядя, как Сэм осторожно отодвигает от стены железную койку и опускает длинный крюк в открывшееся отверстие, она добавила:

— Это должно стать нашим очищением, освобождением от бренной телесной оболочки и переходом в бессмертное тело, по крайней мере, на некоторое время — или навсегда, если верить, как некоторые, что это происходит вне времени и пространства, что это вечно. Ты так не думаешь, Сэм? Знаю, что не думаешь, — вздохнула она.

— Духовное начало, — поморщился Сэм, вытаскивая пакет Кэн–Ди из дыры в полу. — Отрицание действительности, которое дает…, что? Ничего.

— Я не могу доказать, — сказала Фрэн, подходя ближе и глядя, как он открывает пачку, — что воздержание приносит какую–либо пользу. Однако я знаю, то, чего ни ты, ни другие сенсуалисты «Сенсуализм — философское учение, признающее единственным источником познания ощущения.» среди нас не в состоянии понять: когда мы принимаем Кэн–Ди и покидаем наши тела, мы умираем. А умирая, мы сбрасываем бремя… — она заколебалась.

— Ну, говори же, — подбадривал ее Сэм, открывая пакет и отрезая ножом полоску твердой коричневой субстанции, по структуре напоминающей растительные волокна.

— …греха, — прошептала Фрэн.

Сэм Риган расхохотался.

— Ну ладно. По крайней мере, у тебя ортодоксальные взгляды.

Большинство колонистов согласилось бы с Фрэн.

— Однако, Кэн–Ди жуют не для этого, — продолжал он, снова пряча пакетик в безопасное место, — я не хочу ничего терять… Скорее, я хочу кое–что приобрести.

Он закрыл дверь, после чего быстро достал свой набор Подружки Пэт, разложил его на полу и лихорадочно расставил все предметы по своим местам.

— То, на что мы обычно не имеем права, — добавил он, как будто Фрэн этого не знала.

Ее муж, или его жена, или оба, или другие обитатели барака могли появиться в тот момент, когда Фрэн и он будут в состоянии перемещения. Они увидят их тела, сидящие на допустимом расстоянии друг от друга. Никто, даже самый рьяный пуританин, не обнаружит в этом ничего предосудительного. Об этом знали уже давно: сожительство невозможно доказать — эксперты ООН на Марсе и в других колониях не раз пытались сделать это, но безрезультатно. В состоянии перемещения можно совершить убийство, любое преступление, а с точки зрения закона это будет несбывшееся желание, иллюзия.

Этот факт давно уже являлся для него поводом принимать Кэн–Ди. Для него жизнь на Марсе имела и приятные стороны.

— Думаю, — сказала Фрэн, — ты искушаешь меня; ты склоняешь меня к плохим поступкам.

Она присела, а ее большие и темные глаза смотрели в центр набора, около огромного гардероба Подружки Пэт. Не говоря ни слова, она рассеянно играла миниатюрной шубкой из соболя.

Сэм протянул ей половину полоски Кэн–Ди, после чего бросил оставшуюся часть в рот и с наслаждением начал жевать.

Фрэн тоже начала жевать, но вид у нее был грустный и рассеянный.

Он был Уолтом. Ему принадлежал спортивный корабль марки «Ягуар ХХВ», на котором можно было выжать пятнадцать тысяч миль в час. Носил итальянские рубашки и английские ботинки. Открыв глаза, он увидел стоящий напротив кровати телевизор, который автоматически включился, настроенный на утреннее шоу великого комика Джима Брискина. Брискин как раз появился на экране в огненно–рыжем парике. Уолт сел, нажал кнопку, превращавшую кровать в огромное кресло, и откинулся поудобнее, чтобы посмотреть программу.

— Я стою здесь, на углу Ван Несс и Маркет в центре Сан–Франциско, — приятным голосом говорил Брискин. — Мы сейчас станем свидетелями открытия великолепного нового дома имени сэра Фрэнсиса Дрейка, первого дома, который полностью находится под землей. Рядом со мной стоит очаровательная исполнительница баллад, которая даст зданию имя и…

Уолт выключил телевизор, встал, босиком подошел к окну, раздвинул занавески и посмотрел на сверкающие улицы Сан–Франциско, на холмы и белые дома. Было субботнее утро, и ему не нужно было идти на работу, в «Ампекс Корпорейшн» в Пало–Альто. Уолт с удовольствием подумал, что сегодня у него свидание с его девушкой, Пэт Кристенсен, которая жила в новом доме на Потреро Хил.

В ванной он сполоснул лицо, потом выдавил крем из тюбика и начал бриться. Глядя в зеркало на