Для нас прорыв стал далеким прошлым, для Линкольна же все происходило прямо сейчас.

В самом факте рождения чувствовалась некая глубокая значительность. Не Прис сотворила эту глубину? Сомневаюсь… Мори? Тут вообще даже говорить не о чем. Ни один из нашей шайки, включая Боба Банди, не имел подобного таланта. А Боб, мудила, тоже хорош — по его вине мы пустились во все тяжкие!

Жизнь — форма, которую принимает материя… Я решил это, глядя как Линкольн пытается постигнуть окружающий мир и самого себя. Жизнь — это свершение материи… Самая удивительная — и единственно удивительная — форма во вселенной. Единственное, чего никогда невозможно ни предсказать, ни даже представить. Не будь ее — не было бы ни самих ПРЕДСКАЗАНИЙ и ПРЕДСТАВЛЕНИЙ.

Рождение, решил я, неприятная штука. Оно хуже смерти. Вы можете философствовать на тему смерти — и вы, вероятно, будете этим заниматься. Но рождение! Какое уж тут, к едрене фене, философствование! И прогноз ужасен. Вы обречены на то, что все ваши мысли и поступки будут лишь глубже и глубже затягивать вас в трясину бытия.

Линкольн вновь застонал, потом с его уст сорвалось хриплое бормотание.

— Что? — подскочил Мори, — что ОН сказал? Банди захихикал.

— А, черт, запись голоса пошла наоборот!

Первые слова Линкольн произнес шиворот — навыворот из — за ошибки в схеме…

Переделка схемы заняла несколько дней. За это время я смотался из Онтарио на запад, через Орегонскую Сьерру, минуя городок лесорубов с трогательным названием Иванов День. Это мой любимый городок на западе Штатов. Тем не менее я там не тор — мознулся, у меня не хватило терпения. Я держал на запад, пока не достиг хайвея «Север — Юг». Этот старый 99–й маршрут идет прямиком по хвойным лесам на протяжении сотен миль.

В воздухе носились, кувыркаясь и играя, два крохотных желтых зяблика. Они пронеслись навстречу прямо над капотом и вдруг замолчали и исчезли. Я понял, что птички попали в решетку радиатора. «Изжарились заживо», — подумал я, притормаживая. Естественно, на следующей станции техобслуживания их обнаружил мастер. Я завернул птичек в салфетку, отнес на обочину и бросил в мусорную кучу, где валялись пластиковые пакеты, пивные банки и всякий бумажный хлам.

Впереди лежала Маунт — Шеста и пограничная станция Калифорнии. Ночь я провел в мотеле, в Кламат — Фолс, а на следующее утро отправился обратно, спускаясь с гор.

Было еще только 7.30 утра, и машин на дороге попадалось совсем немного. И тут я заметил наверху нечто, заставившее меня остановиться на обочине. Мне уже доводилось наблюдать подобные зрелища, и они всегда приводили меня в состояние глубокого унижения. Но одновременно вселяли бодрость. Гигантский корабль, возвращаясь с Луны или какой — то другой планеты, медленно проплывал мимо. Его сопровождало несколько военных самолетов, казавшихся рядом с этой махиной черными жучками.

Машины, находившиеся в это время на дороге, тоже остановились, чтобы пассажиры могли всласть налюбоваться. Люди выскакивали наружу, а один мужчина щелкал фотоаппаратом. Какая — то женщина с малышом размахивали восторженно руками. Величественный космический корабль проплывал, сотрясая землю грохотом громадных хвостовых дюз. Я заметил, что его корпус весь в ямках, царапинах и нагаре от повторного прохождения слоев атмосферы.

«Вот она плывет, наша надежда», — сообщил я себе, прикрывая глаза ладонью от солнца, чтобы проследить курс корабля. Что он обрел там, вдали? Образцы почвы? Или первую внеземную форму жизни? Черепки горшков, обнаруженные в пепле потухшего вулкана — свидетельство существования какой — нибудь древней цивилизации? Инопланетной расы?

Наиболее вероятно, что там — просто — напросто толпа бюрократов: федеральные служащие, конгрессмены, технари, военные наблюдатели. Возвращаются назад. Да еще, может, несколько репортеров из «Лайф» и «Лук», да парочка фоторепортеров, и, пожалуй, банда телевизионщиков из Эн — би — си и Си — би — эс. И все — таки это впечатляет… Я тоже помахал рукой, совсем как мальчишка.

Вернувшись в машину, я подумал: «Когда — нибудь там, на Луне, будут стоять рядами маленькие чистенькие домики. Телевизионные антенны, может быть — спинеты Роузена в гостиных…»

Возможно, я стану помещать свои объявления в газетах иных миров в будущем десятилетии…

Разве нет в этом героики? Разве это не свяжет наш бизнес со звездами?

Но ведь у нас более прямая связь с иными мирами. Да, я заметил страсть, овладевшую Прис, ее одержимость Берроузом. А ведь именно он стал связующим звеном между нами, простыми смертными, и Вселенной. Он соединил оба мира: одной ногой — на Луне, другой — в зеркальном холле какого — нибудь банка. Морально, психически и духовно он связывал нас со звездами. Не будь Берроуза, все это осталось бы только дурной фантазией. Он придал мифу реальное воплощение. За это приходится уважать его как личность. Мысль о заселении Луны не бросала его в трепет. Для него это просто — напросто еще один грандиозный финансовый проект, возможность получить огромные прибыли от инвестиций. В любом случае больше, чем от арендной платы за трущобы.

«Итак, назад, в Онтарио!» — приказал я себе. К симулакру. К нашему новому изделию. Оно задумано, чтобы приманить Берроуза. Чтобы сделать нас частью нового мира. Чтобы вдохнуть в нас ЖИЗНЬ.

Прикатив в Онтарио, я направился прямо в САСА. Высмат- ' ривая место для парковки, я увидел, что перед нашей конторой собралась толпа. Люди заглядывали в наш новый демонстративный зал, оборудованный Мори. «Вот оно, значит, как…» — на меня накатила волна глубокой обреченности.

Пристроив машину, я помчался к толпе.

Там, в демонстрационном зале, сидела, сгорбившись, высокая, бородатая сумрачная личность. Авраам Линкольн. Сидел он за старинным ореховым бюро с крышкой на роликах. Бюро, кстати, фамильное и принадлежит моему отцу. Значит, олухи притащили его сюда из Буаз…

Это меня разозлило. Хотя нельзя не признать, что бюро смотрелось весьма кстати. Симулакр, одетый точно так же, как и Стентон, скрипел гусиным пером. Я поразился полной реальности симулакра. Если бы я не знал правды, то предпочел бы сделать вывод, что это действительно Линкольн, оживленный каким — то чудодейственным способом. В конце концов, приду — рочная Прис могла оказаться права!

Только сейчас я заметил рекламное объявление в витрине.

ЭТО ПОДЛИННАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ АВРААМА ЛИНКОЛЬНА, ШЕСТНАДЦАТОГО ПРЕЗИДЕНТА СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ. ОНА ИЗГОТОВЛЕНА ФИРМОЙ «АССОЦИАЦИЯ САСА» В СОТРУДНИЧЕСТВЕ С ФАБРИКОЙ ЭЛЕКТРОННЫХ ИНСТРУМЕНТОВ РОУЗЕ — НА В БУАЗ, ШТАТ АЙДАХО. ЭТО ПЕРВАЯ РАБОТА ТАКОГО РОДА. ПОЛНАЯ ПАМЯТЬ И НЕРВНАЯ СИСТЕМА НАШЕГО ВЕЛИКОГО ПРЕЗИДЕНТА ВРЕМЕН ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ ВОСПРОИЗВЕДЕНЫ В МОНАДНОИ СТРУКТУРЕ МАШИНЫ. РЕКОНСТРУКЦИЯ СПОСОБНА ПРОИЗВОДИТЬ В СОВЕРШЕНСТВЕ ВСЕ ДЕЙСТВИЯ, РЕЧЬ И РЕШЕНИЯ ШЕСТНАДЦАТОГО ПРЕЗИДЕНТА. ЗАЯВКИ И ВОПРОСЫ ПРИВЕТСТВУЮТСЯ.

Корявый стиль выдавал с головой авторство Мори. Взбешенный, я пробился сквозь толпу и ткнулся в дверь демонстрационного зала. Она была заперта, но я воспользовался своим ключом и вошел.

Там в углу, на свежеприобретенной кушетке, сидели Мори, Боб Банди и мой отец. Все молча глядели на Линкольна.

— Привет, дружище, — сказал мне Мори.

— Ну как, ты уже вернул свои затраты?

— Нет. Мы ничего ни с кого не берем. Просто демонстрируем.

— Ты так мечтал о неком шестизначном числе, а? Я знаю, что мечтал! На какую такую лотошную торговлю ты рассчитывал, когда рожал это объявление?! Что же ты не заставил ЕГО продавать банки с автомобильным воском или средством для мытья посуды? Что же он только сидит да знай себе пишет? Или он вступил в борьбу за манную кашу?

Мори ответил: