С точки зрения квантовой теории поля, любая частица находится в постоянном взаимодействии с полями других частиц. Она — элемент системы, в которой нет никакого «сам по себе», никакого вакуума. А потому и постоянства никакого тоже. Всякий наблюдатель изменяет характеристики наблюдаемого объекта.

Шредингер придумал кота в черном ящике — и тем продемонстрировал, что законы микромира на макромир распространиться не могут. В каждый момент времени кот либо жив, либо мертв.

Не одновременно.

Вот только он ошибался. Никто не живет в вакууме. Может быть с людьми это не настолько очевидно, как с частицами, но когда мы говорим, что со временем люди меняются, мы ведь не возрастные изменения имеем в виду. Во всяком случае не только их.

В любой из моментов своей жизни человек — часть истории, которая с ним происходит. Люди, которые сталкиваются с ним, события, обстоятельства — все это заставляет его меняться.

Умирание — только одна из ступенек этой лестницы, бывает, что не самая важная.

— Здесь нет более короткой дороги? — спросила Марька.

На меня она не смотрела. Нервничала. Скользила взглядом по шелку зимних сумерек, как будто ждала, что из любой подворотни, из-за любого угла может выскочить чудовище. Не думаю, что она действительно этого опасалась. Никто не гадит там, где живет. Даже монстры.

— Наверняка есть, — отозвался я. — Но я ее не знаю. Мы шли дворами. Было тепло, здорово теплее, чем вчера, и снег чавкал у нас под ногами. Новый год в грязи и мелком дожде — не самая приятная вещь, но с людьми часто происходят и более неприятные вещи. Я все равно не собирался его отмечать.

Иногда нам приходилось протискиваться между запаркованными машинами, иногда — лезть через дыру в заборе, за неимением калитки. Катарина не выбирала дорогу, когда следовала за Ником, а я руководствовался ее воспоминаниями. У меня больше ничего не было.

Ветер наполнял пустые дворы шорохом и скрипом. Было раннее утро. Настолько раннее, что я до сих пор понять не мог, почему я тут не один топаю. Было бы логично оставить меня разгребать мои проблемы, но Рашид позвонил Лизе, Максу и Марьке, а через полтора часа они все были на проспекте Мира. Он просто сказал: «Кир собирается обокрасть одного нехорошего парня, и я намерен ему помочь, потому что в одиночку он там убьется. Мы сейчас перекусим и двинемся. Где встречаемся?»

Лизу он вообще разбудил. Она спустила на него собак, а потом растолкала мужа, отправила его греть машину, оделась и поехала на другой конец Москвы.

Только затем, чтобы выручить одного идиота.

— Здесь, — сказал я.

И поднял голову, чтобы найти окно, из которого я совсем недавно смотрел глазами Ника. Пентхаус.

Чего мне не хотелось, так это подниматься туда. Серьезно, и на улице ощущений вполне хватало. Рашид тоже это чувствовал, по лицу было видно, но держался молодцом. Морщился, но даже к бутылке ни разу не приложился.

Некоторые операции не стоит проводить под наркозом.

Вот только я никогда не умел контролировать себя так хорошо, как он. Я знал, что ждет меня там, внутри, притаившееся под деревянными панелями и за дверями лифтов. Оно сочилось сквозь щели, оно выступало на коже этого дома, как кровь.

— Его тут нет. — Рашид принюхался, передернулся — так кошка стряхивает воду с шерсти. — Уйма слабых следов, какая-то старая кровь… Может быть, страх. Нет. Не знаю, что это. Но никакого чудовища.

— Мы на это и рассчитывали, разве не так? — нервно уточнила Лиза. — Страшного парня не будет, а мы просто на всякий случай компанию составим. Последим, чтобы ничего не случилось.

Я стоял перед подъездом и не мог заставить себя двигаться. Может быть, Ник и не делал здесь ничего особенного. Может быть, все дело было в том, что меня покусал вампир. Когда травишься, потом некоторое время остро реагируешь на запахи. У вампирской заразы последствия сходные. Но ощущение у меня было — как будто мордой в дерьмо макнули.

Есть одна вещь, которую вы должны знать про меня. Я не консерватор. И я не против поиска новых, более эффективных решений старых задач. Не мое дело — осуждать того, кто пытается разобраться со своими способностями и развить их.

Но если все твои эксперименты заканчиваются тем, что кто-то умирает или теряет свою свободу, может, ты не тем занимаешься?

Я хотел бы сказать это Нику. Только он вряд ли стал бы меня слушать. Некоторым, чтобы зарваться, достаточно того, что у них все получается, и никто не может наказать их. Они думают, что так будет всегда.

Помните, что я говорил про кота Шредингера и постоянство. Никакого «всегда» не бывает. Это фикция. Иллюзия. Утешительная погремушка для тех, кому не хватает смелости заглянуть немножко дальше, чем нужно, чтобы хапнуть прямо сейчас.

Проблема в том, что у нас не было времени ждать, пока все изменится.

— Ладно, — сказал я. — Погнали.

Над дверью подъезда висела камера, из дешевых, но вполне приличная. Я бы такую же себе поставил, если бы не был уверен, что ее сопрут через пятнадцать минут после вывешивания. Но я не в таком доме живу. Спасибо, хоть пропускного пункта на входе во двор не наблюдалось.

— У тебя есть план, как попасть внутрь? — спросил Макс. — Костюм Деда Мороза или что-нибудь посмешнее?

— Да. — Я кивнул. — Я как раз хотел…

В этот момент домофон запищал. Дверь открылась — пасть мертвой рыбы, из которой несет гнилью и стоячей водой.

— Скажи мне, что твой план не на этом строился, — очень ровным голосом произнесла Лиза. — Кир?

В темном проеме стояла Анна-Люсия. И улыбалась. Не как-нибудь хищно, как она всегда это делает, когда ей что-то не нравится. Ей просто было весело.

— Ты всегда знал, куда можно пригласить девушку, чтобы ей не стало скучно, малыш, — сказала она. — Что встали? Заходите. Большому страшному монстру неожиданно приспичило рвануть на охоту. Удивительно вовремя, правда?

Есть причина, по которой все нормальные люди, практикующие ритуальную магию, ставят круг перед тем, как связываться с кем-то из Гемаланг Танах. Никто не хочет, чтобы капризный и вздорный дух сжег твой дом, промыл мозги твоей маме, а потом изнасиловал твоих соседей — просто для того, чтобы сбросить накопившееся раздражение.

Я не говорю, что он это непременно сделает.

Может быть, и нет.

Только вокруг Люс никакого круга, понятное дело, не было. Внутри его границ она не смогла бы заморочить Нику голову так, чтобы он убрался из квартиры — и ничего не заподозрил.

Парень-консьерж, невзрачный лохматый таджик в сером свитере и затасканных джинсах, крепко спал, обнявшись с маленьким телевизором. Я проверил — он дышал и пульс был ровным.

Не то чтобы я не доверял Люс…