Существо — не такое плохое слово. Во всяком случае, не оскорбительное. Рашид приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы я мог с трудом протиснуться. В левой руке у него был здоровенный серебряный крест с заточенным основанием, а в правой — АПБ с наверченным на него глушителем. Стрелять у себя в подъезде — плохой способ сохранить нормальные отношения с соседями. Особенно после одиннадцати. Но иногда других способов остаться живым не остается. Нечасто, конечно, но так тоже бывает. К тому же это не такой уж громкий звук. Лампочка громче взрывается.

Вообще-то он не в ладах с оружием. Рашид — слишком хороший медиум, чтобы таскать при себе пистолет. Помимо прочего, это означает, что большую часть времени он ведет себя не совсем адекватно.

— От тебя снова несет вампиром, — вместо приветствия выдал он. — Может быть, объяснишь почему?

Без паузы, не задумываясь, словно вонь ему в нос била.

Нормальные люди так утечку газа унюхивают, как он нежить.

— Легко. — Я усмехнулся. — Это потому, что я по уши в вампирах.

— Звучит хреново, — заметил он. — Но все равно заходи, раз пришел.

Пока я вылезал из ботинок и пытался пристроить на вешалку мокрую от снега куртку, Рашид высунулся на лестничную клетку. Надеюсь, никто из его соседей в это время не прилип к дверному глазку. Не думаю, что кому-то может понравиться жить рядом с парнем, который по ночам выскакивает из квартиры с пистолетом и крестом. И лицо у него при этом такое, как будто он уверен, что за мусоркой притаился монстр.

Мне бы это точно не понравилось, если бы я сам таким не был.

Бывают ночи, когда может показаться, что силы зла на Земле властвуют безраздельно. Сквозь плотный слой облаков не видно ни луны, ни звезд, а тишина на улицах такая густая что ни один звук не может сквозь нее пробиться. Во дворах ни души и только иногда краем глаза можно заметить черные проблески теней на снегу. Они скользят, как шелк, сплетаясь между собой.

И холод такой, как будто зима никогда не кончится.

Это иллюзия. Я не знаю никого, чья власть была бы абсолютной. У любого, даже самого могущественного существа есть слабое место. И даже самая суровая зима однажды кончается.

Во всяком случае, раньше так всегда было.

— Тебе нужно украсть у него приманку.

Рашид сидел на подоконнике, поставив ноги на сидение кухонного уголка. Из-под светлой, в мелкую клетку рубашки у него выглядывала черная майка. Нормальные люди так не одеваются, но в этой квартире нормальных не было.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Приманку, — повторил он. — То, на что он зверюгу свою выманивает. Потому что иначе у тебя и твоего полковника будет в итоге куча трупов. А он уйдет. И пальцем для этого не пошевелит. Просто спустит на вас эту тварь и уйдет. И никто его не остановит.

Это я и без него понимал. Большинство обитателей Гемаланг Танах — опасные существа, но напарник Ника был особенным. «Я уверена, что ты не хотел бы его увидеть», — так о нем Анна-Люсия сказала. А она в собственных родственниках получше меня разбирается.

Я вспомнил, как зверь несся над землей, широкими быстрыми движениями слизывая кровь со снега. Вот так оно и будет. Наверняка у полковника Цыбулина найдется запас людей, которые стреляют значительно лучше, чем я. Но иногда не так уж важно, насколько хорошо ты стреляешь. Гораздо важнее то, какая у тебя пушка. В нашем случае самым годным оружием была бы тяжелая система залпового огня типа «Буратино», использовать ее на территории Москвы — не очень хорошая идея.

В Гемаланг Танах я застрелил Джека-Прыгуна из волшебного кольта. По эту сторону границы мне разве что базука помогла бы. Или, может быть, хороший огнемет. А у Ника на поводке даже не Джек ходил.

— Не представляю, как это сделать, — сказал я. — Разве что подождать, пока он еще кого-нибудь убьет для призыва, и попробовать угнать у него мертвых во время проведения ритуала. Вот только он меня по стенке размажет.

— Самокритично. — Рашид усмехнулся и в одно движение скрутил пробку с коньячной бутылки. — Но тут этот метод не годится. Потому что твой некромант не покойниками его к себе привязал. У него есть кое-что получше. Я бы не понял, в чем дело, если бы ты не сказал о том, что он выкачал кровь из убитой вампирши. Спрашивается — зачем ему понадобилась Мертвая кровь?

У меня мгновенно пересохло в горле. «Мертвая кровь, — подумал я. — Мертвая кровь входит в живое тело, чтобы владеть им». И едва удержался от того, чтобы дать самому себе подзатыльник.

Как только Рашид обратил мое внимание на эту деталь, все встало на свои места. Все стало очевидным.

Есть два способа получить помощь обитателя Гемаланг Танах. Один из них доступен всем, кто сумел худо-бедно выучить несколько ритуалов и запомнить пару правил, соблюдение которых гарантирует человеку безопасность. Ты просто излагаешь свою просьбу и озвучиваешь размер платы. Если она кого-то устроит, работа будет выполнена. А второй способ возможен только в том случае, если кто-то с той стороны предложит тебе свою дружбу.

Как Люс — мне.

Я понятия не имею, каким нужно быть, чтобы это случилось с тобой. Знаю только, что с одними людьми это происходит, а с другими — нет, как бы они ни старались.

Зверь вел себя как напарник Ника, но не был им. Некоторые из Гемаланг Танах любят страх, и боль, и смерть. Только для того, чтобы призвать друга, не требуется устраивать гекатомбу. Ни из живых, ни из мертвых. Я мог бы до этого сразу додуматься, еще в тот раз, когда впервые наткнулся на следы Ника.

— У него есть связной, — сказал я.

У меня руки тряслись так, что я пролил чай на стол. Не сказать, чтобы пятно испортило старую клеенку, но все равно неприятно было.

Я думал о медиуме, притянувшем к себе одного из самых страшных родственничков Анны-Люсии. Возможно, о старухе или ребенке, попавших в зависимость от некроманта. О человеке, которого Ник сейчас накачивал вампирской кровью. О том, кто сейчас был одновременно живым и мертвым, как кошка Шредингера.

Только у Шредингера была воображаемая кошка. Абстракция. И это с абстракцией можно обращаться как угодно жестоко.

— Быстро соображаешь, — одобрительно заметил Рашид. Побулькал коньяком, отставил бутылку и добавил совершенно спокойно: — Его тебе и надо украсть. Не скажу, что после этого наш чокнутый маньяк окажется беспомощным, но, по крайней мере, у тебя с твоим дурацким начальством появятся шансы с ним справиться.

— Цыбулин мне не начальство, — машинально огрызнулся я.

— Как скажешь. — Рашид ухмыльнулся. — Пусть будет «заказчик», если тебе так больше нравится. Смысл в общем-то не меняется.

Чай в моей чашке остыл, ну да и черт с ним. Я все равно допивать его не собирался.

— Как думаешь, что это такое? — спросил я, выкладывая на стол красный пластиковый пистолетик. Не сказать, чтобы так уж хотелось поделиться с Рашидом историей своих недавних подвигов, просто у него могла возникнуть хоть сколько-нибудь годная версия произошедшего. А у меня с этим большие проблемы наблюдались.

Когда с тобой случается что-то, что случиться никак не могло, всегда впадаешь в ступор. У каждого есть какие-то базовые вещи, в которых он уверен. Как правило, они закладываются в детстве — нечто вроде «мама меня любит», «привидений не существует» и «небо не может упасть на землю».

А уже сверху все остальное понастроено.

У меня немножко иначе вышло, особенно с привидениями, но мозги устроены точно так же. Именно поэтому я никак не мог вписать в свою картину мира реальный игрушечный пистолет, вытащенный из Гемаланг Танах.

Анну-Люсию — мог.