местожительство в город, - быть может, путем своеобразного синойкизма, какой мы наблюдали в Греции. Из города эти богатые и в то же время воинственные роды властвовали над страной. А в городе, который являлся торговым центром и передаточным пунктом для морских путей и крупной области, охватываемой бассейном р. Тибра, благосостояние этих семей развивалось капиталистически. Они держали в своих руках всю область и все мелкое крестьянство равнины не только силой оружия, но и тенетами ссуд. Древнейшая римская история рисует картину сплошного ростовщичества, которым патриции закабаляли плебеев.
Как ни была впоследствии резка и непереходима граница между патрициями и плебеями в Риме, все же предание позволяет нам признать, что патрицианство не представлялось сплошь однородным по своему происхождению. Различались более древние и более молодые семьи. Наряду с более древними родами стояли преуспевавшие купцы, которым их богатство позволяло взять на себя несение воинской повинности совершенно так же, как мы наблюдаем это в средневековых городах, где исконное дворянство сливалось в одно сословие с шедшими в гору ремесленниками. Однако в Риме элемент старинной военной аристократии оказался сильнее, а купеческий элемент слабее, чем в средневековых городах; во всяком случай военный элемент был необходим при образовании патрицианства; оно не могло создаться через одно только экономическое развитие. Разве могла бы вся масса латинского народа подпасть под владычество какой-то горсти удачливых соплеменников, если бы это владычество построено было на чисто экономической основе4.
Но в соединении с военным превосходством беззастенчивая в своих средствах сила капитала выдвинула из однородной массы аристократию, которая в конце концов стала гнушаться браков со своими соплеменниками-плебеями и, как особо покровительствуемая богами каста, притязала на власть и осуществляла ее.
Численность этой военно-экономической аристократии, образовавшей в древнем Риме сословие патрициев, представляется нам очень незначительной. Следовательно, военная сила, нужная для отражения внешних врагов, была здесь, как и в средневековых городах, лишь очень ничтожна. Поэтому и случилось, что Рим, согласно одному преданию, которому мы можем доверять, подпал под власть соседних этрусских князей.
Тем не менее латинский город освободился от чужеземного владычества, причем очень вероятно, что эта успешная борьба в своих перипетиях дала повод к расширению и преобразованию чисто аристократической до тех пор военной организации. Наряду с всадниками выступило компактной массой, фалангой, объединенное крестьянско-городское ополчение. Организация была проведена царем, облеченным абсолютной властью. Римские цари не представляли собой наследственной династии, но они не были и тиранами в греческом смысле этого слова: они являлись высшими чиновниками, назначаемыми пожизненно. По-гречески их лучше всего было бы назвать архонтами; наиболее правильное понятие даст нам термин дож. Как при первых венецианских дожах, так и при римских царях мы находим совет - сенат, который, однако, почти не ограничивает их власти; но стремление царей сделать свое звание наследственным, по-видимому, вызывало в этот период римской истории такие же внутренние конфликты, как и в старой Венеции. Все же должностной принцип удержался, и из него развилась чрезвычайно твердая и суровая власть, совершенно исключавшая патриархальную мягкость, так часто связываемую с представлением о наследственной монархии. Опасное положение государства позволяло доверять эту должность только очень сильным личностям. Один из таких правителей и организовал народное ополчение - фалангу пехотинцев.
Он разделил римскую область на 20 триб, из которых 4 приходились на город и 16 - на остальную территорию; каждая триба делилась в свою очередь на 4 центурии, из которых на 3 центурии возлагалась обязанность являться в доспехах. Под этими доспехами мы для более древнего периода едва ли должны подразумевать полное гоплитское вооружение: в большинстве случаев эти доспехи представляли собой лишь самое необходимое - какой ни на есть щит да шлем. Четвертая центурия поставляла легковооруженных, соответствовавших греческим фгАт которые в то же время употреблялись как прислужники, как обозные солдаты и для побочных военных нужд. Коль скоро ополченцы вооружались на собственный счет, то для того, чтобы попасть в гоплиты, требовалась известная состоятельность. Если бы в их число принимались пролетарии, то государству пришлось бы самому снабжать их оружием5.
В то время как в Афинах на каждого гоплита приходился один легковооруженный, в Риме служба была еще настолько сурова, что 3 гоплита должны были довольствоваться услугами одного легковооруженного; и если в Афинах сопровождающим бывал по большей части просто раб, то в Риме и эту роль исполнял гражданин, подлежавший воинской повинности.
До низложения царей территория государства несколько увеличилась, причем была учреждена новая, 21-я триба - клустуминская, в которой, однако, все 4 центурии были привлечены к службе в легкой пехоте, так что на 5 гоплитов приходилось уже 2 легковооруженных. Рим располагал тогда в общем счете 84 центуриями пехоты. К этому надо прибавить, кроме 6 конных центурий, еще 2 центурии кузнецов и плотников, 2 - трубачей и горнистов и 1 центурию писарей (accensi) и служащих по интендантству.
Площадь римской государственной территории ко времени изгнания царей охватывала не более 18 квадратных миль (983 км2), что составляло значительно меньше, чем половина Аттики. Когда же фаланга только учреждалась, эта площадь была еще того меньше. В период, когда вся область была еще так мала, самый город был, конечно, тоже невелик, иначе он раньше и быстрее покорил бы окружающие мелкие области. Город Вейн, всего на 2 мили (ок. 14 км) отстоявший от ворот Рима, был покорен и слит с городом- завоевателем лишь более 100 лет спустя. Территория, подвластная городу, и его размеры всегда стоят в известном соотношении друг к другу. Максимальная плотность населения, какую мы можем принять для тогдашнего Рима, составит 3 000 душ на 1 кв. милю, - в общем, следовательно, около 60 000 чел., из числа которых надо еще скинуть; несколько тысяч на рабов6.
При населении менее 60 000 чел. свободных жителей число способных носить оружие мужчин в возрасте от 17 до 46 лет могло предположительно составить от 9 000 до 10 000, число стариков и инвалидов - 5 000-6 000, общее же число взрослых граждан мужского пола - 16 000.
Эти цифры показывают, что трибы и центурии были, собственно, не призывными округами, а подразделениями самого ополчения; они охватывали все боеспособное мужское население и соответствовали своему названию сотен (центурий) только тогда, когда собирались действительно все, ибо 9 000-10 000 способных носить оружие разделялись, как мы видели, на 95 центурий (84 центурии пехотинцев, 5 добавочных центурий и 6 конных).
Когда последний царь (которого предание именует Тарквинием Гордым) был низложен и удален в изгнание, государственное устройство изменилось в том смысле, что место одного пожизненного верховного правителя должны были заступить двое ежегодно переизбираемых должностных лиц, называвшихся первоначально преторами, а позднее консулами. Эти выборы производились организованным в войско народом - центуриями. Отныне, таким образом, центурии являются уже не только организационными единицами ополчения, но и политическими избирательными единицами. Как таковые, они удержались при всех преобразованиях римского государственного строя, и благодаря им нам известна первоначальная военная организация римского народа.
Чтобы использовать организацию ополчения для политической цели - для выбора консулов (или преторов), надо было организовать также и стариков, неспособных более к военной службе; наряду с 84 центуриями 'младших' (juniores) были созданы еще 84 центурии 'старших' (seniores), и, таким образом, - намеренно ли или же по случайно оказавшимся в списках личного состава данным - пожилым гражданам было предоставлено при выборах относительно больше голосов, чем молодым. Всадники и дополнительные центурии не подразделялись на 'старших' и 'младших', из чего мы заключаем, что они по самой своей природе представляли нечто иное, нежели центурии пехотинцев. Последние являлись только организационными частями ополчения, а потому, пока эта организация служила только военным целям, она не охватывала стариков. Но конные центурии мы должны мыслить как общества всадников, искони включавшие также и старых мужчин, которые, по своему всадническому положению, в случае войны еще несли службу. То же относится и к плотникам, кузнецам, писарям, музыкантам, профессиональные объединения которых - цехи, если угодно, - по самой своей природе охватывали также и стариков.
Такой взгляд на зависимость между позднейшей римской системой выборов и первоначальной организацией войска издавна принят историками, и порукой его правильности служит для нас не только самое это деление по явно военному принципу, но также и чрезвычайно показательное соотношение
