аксессуары, в которых артист появляется на экране, должна предоставить студия, иначе она будет обязана доплатить к гонорару 10 тысяч долларов. Однажды Элвис забыл снять часы на съемках одной сцены, и полковник тотчас указал на это продюсеру, потребовав со смехом выплаты оговоренного бонуса. Дубль пришлось переснимать.

Подобные инциденты усугубляли тоскливое настроение Пресли, уязвленного тем, что его считают предметом купли-продажи, тогда как он еще не расстался с мечтой сделать в кино карьеру, соответствующую его ожиданиям. Последние иллюзии рассеялись в тот день, когда он прочитал в газете, что доходы от его последней халтуры позволили Хэлу Уоллису снять фильм «Беккет» с Ричардом Бартоном и Питером О’Тулом. «Чтобы снимать высокохудожественные фильмы, — объяснял Уоллис, — мне необходимо выпустить несколько кассовых картин с Пресли». Пилюля не была бы так горька, если бы полковник хоть изредка позволял Элвису сниматься в достойных лентах, но такого не происходило. Убежденный в том, что качество — опасная роскошь, годная лишь тешить эго нескольких десятков прокисших интеллектуалов по всей планете, Том Паркер от имени своего артиста отказался от главной роли в фильме «Сладкоголосая птица юности» по пьесе Теннесси Уильямса, благодаря которой Пол Ньюмен сделает себе имя в кино.

Пресли всегда старался соблюдать договор со своим менеджером, даже когда тот ставил его в неловкое положение, появляясь перед журналистами в образе Санта-Клауса или Панчо Вилья[13]. Элвис терпел вульгарные шутки Паркера, его раскатистый смех и громкий голос, авторитарные замашки, оскорбительную манеру обращения с людьми, которых он презирал, и даже Клуб снеговиков, верховным правителем которого он себя провозгласил и силой набирал туда людей, боявшихся его прогневить.

Том Паркер даже позволит себе вмешиваться в микширование записей Элвиса — область, теоретически находившуюся исключительно в ведении певца. Сколько Пресли ни возмущался, Паркер навязал свое мнение Ар-си-эй, и последнее слово осталось за ним. «Старик взялся за мои пластинки, — жаловался Элвис Рыжему Уэсту. — Фанатам не хочется слышать только мой голос, на этом и построен мой стиль. Люди напрягали слух именно потому, что им было не разобрать слова. <…> Лучше бы старик занимался своими контрактами и оставил в покое меня и мою музыку».

Элвис был глубоко уязвлен, но и теперь не посмел выступить против менеджера, которого побаивался. Однако он совершенно не сомневался в том, что полковник утратил всякое представление о музыкальной реальности своего времени — если вообще когда-нибудь имел его. Мир поп-музыки середины шестидесятых имел мало общего с тем, что происходило всего несколько лет тому назад. Вслед за бездарными «кумирами тинейджеров» исчезало царство податливых исполнителей, вылепленных музыкальными издателями и продюсерами студий грамзаписи, освобождая место для поколения гораздо более независимых артистов, имевших свой оригинальный образ, звучание и репертуар.

Том Паркер открыто показывал, что его не интересует творческий почерк новой волны, неуклонно придерживаясь устаревшей системы, которую он построил на авторах-композиторах, игравших роль музыкальных «негров». Но и здесь давал себя знать износ: с уходом Джерри Лейбера, Майка Столлера, Морта Шумана и Дока Помуса «Хилл энд Рейндж» лишилась своих лучших «перьев».

Начиная с 1966 года снижение популярности Пресли не могло укрыться уже ни от кого. На фоне авторов-исполнителей Саймона и Гарфункеля, Боба Дилана, Донована или «Бёрдс» Элвис выглядел каким- то динозавром; если бы не аура великого жреца рок-н-ролла, по-прежнему связанная с его именем и приносившая ему уважение со стороны молодого поколения, его имя, вероятно, окончательно стало бы историей. Из-за посредственности песен, которыми его снабжали, перед ним окончательно закрылись двери американской «горячей двадцатки», и только благодаря агрессивной коммерческой политике Ар-си- эй «Tell Me Why» («Скажи мне почему») и «Фрэнки и Джонни» еще смогли перевалить через порог в полмиллиона распроданных экземпляров. Замкнувшись в своих проблемах, Пресли полностью утратил связь с реальностью и едва ли был в курсе, что самые пламенные его почитатели — «Битлз» — вот-вот лишат его трона.

Во время своих первых гастролей в США в 1964 году «Ливерпульская четверка» символически обратилась за помощью к «Билл Блэк Комбо» — группе, основанной бывшим контрабасистом Элвиса; вернувшись в США год спустя, Битлы настояли на том, чтобы познакомиться с Королем, и Элвис без особого воодушевления принял их в своей резиденции в Лос-Анджелесе и лишь чуть-чуть просветлел, когда Джон Леннон воскликнул: «Прежде вас не было ничего!» Члены «мафии», присутствовавшие при встрече, прекрасно почувствовали равнодушие Пресли и обращались к Джону, Джорджу, Полу и Ринго одинаково: «Битл» — «Эй, Битл, иди-ка сюда!» — с развязностью на грани оскорбления.

Напрасно Том Паркер пытался устроить встречу с четырьмя англичанами в студии: Битлы были «за», но из-за отсутствия интереса у Элвиса от этой затеи пришлось отказаться. Его главной страстью оставалась афроамериканская музыка, о чем свидетельствуют очень теплые встречи, произошедшие в тот же период с Джеймсом Брауном и Джеки Уилсоном — двумя корифеями музыки соул. И хотя английский рок заслужил его благосклонность благодаря «Роллинг стоунз», разделявшим его любовь к блюзу, самым любимым британским артистом оставался певец из Уэльса Том Джонс: Элвис знал его песни наизусть.

С Джонсом Пресли познакомился случайно, на съемках в Голливуде, где он по-прежнему безвозвратно губил свою душу, выставляя себя на посмешище на экране на фоне нарастающего равнодушия фанатов. Последней каплей стали «Каникулы в гареме» в 1965 году — Элвис уже представлял себя новым Рудольфом Валентино[14], однако этот проект стал самым катастрофичным в его карьере. Даже полковник был ошеломлен бездарностью этого фильма: он посоветовал режиссеру сделать рассказчиком верблюда в надежде, что публика поведется на это и придет посмотреть на в высшей степени жалкое произведение.

Элвис был чрезвычайно удручен неожиданным фиаско, и это сказалось на его отношениях с импресарио: к концу года они окончательно рассорились. Несколько месяцев Элвис дулся, как ребенок, отказываясь общаться с полковником, который притворился, что сильно переживает, и распустил слухи о новом сердечном приступе, который его якобы сразил. Пресли на это не клюнул, но ему было не сравниться в упорстве с Паркером, и с весны 1966 года их отношения возобновились как ни в чем не бывало.

Элвису еще предстояло пережить самое худшее в этот особенно тяжелый для него год. Незадолго до Рождества полковник сообщил ему о своем намерении значительно изменить связывавший их договор. Вместо того чтобы оставаться певцом и импресарио, он предлагал стать компаньонами. По новому договору Паркер по-прежнему будет удерживать в свою пользу четверть из гонораров и авансов, выданных Элвису как певцу и актеру, но теперь еще и будет забирать половину от его авторских выплат и прибыли от фильмов. Обычно даже самые алчные менеджеры не запрашивали больше 15–20 процентов от доходов своих артистов, так что это был чистой воды грабеж. Не посвятив в подробности свое окружение, Элвис воспротивился таким переменам.

Верный себе, Том Паркер не оставил ему выбора и стал напирать на свою безграничную преданность его карьере и благосостоянию. Он пригрозил своим уходом, прекрасно зная, что Вернон, постоянно боявшийся вновь впасть в нищету и безвестность, надавит на сына. Покорность Элвиса, легкость, с какой он позволил себя убедить, что его успех в большей степени зависит от ловкости его импресарио, чем от его собственного таланта, многое говорят о его психической неуравновешенности, и Паркер в очередной раз вышел победителем.

Полковником двигала не только его навязчивая потребность помыкать другими людьми. В середине шестидесятых страсть к игре увлекла его на весьма опасный путь: каждый год он проигрывал около миллиона долларов в казино Лас-Вегаса и других городов. Комиссионных с доходов Элвиса едва хватало на удовлетворение его нужд, особенно в период упадка. Пересмотр условий контракта был лишь необходимым этапом на пути финансового выкупа.

Конечно, переговоры сопровождались зубовным скрежетом, но завершились уж совершенно неожиданно. Паркер предпринял отвлекающий маневр, предложив Элвису еще более ошеломительный проект. В переломный момент его карьеры полковник счел необходимым перехватить инициативу, совершив ход конем в игре против фанатов и прессы: 1967 год станет годом свадьбы Элвиса Пресли.