шли бои. Лазарев подобрал исправный станковый пулемет и спрятал его в скирде соломы. Туда же отнес несколько автоматов, десяток винтовок, патроны. А потом уж начал собирать отряд из местных жителей. Пятнадцать народных мстителей под командованием Лазарева разгромили несколько полицейских участков в своем районе. Гитлеровцы бросили на борьбу с ними крупное карательное подразделение. Лазарев увел группу в Хомутовский район где в то время находилось несколько партизанских отрядов. Присоединившись к отряду имени Ворошилова № 1. конышевцы воевали с оккупантами до лета. Потом они действовали в составе нашего отряда, а в ноябре был сформирован Конышевский партизанский отряд 2-й Курской партизанской бригады.

Действия партизан не давали покоя врагу. Со второй половины лета фашисты укрупнили силы карателей, всячески стремясь разгромить брянскую партизанскую группировку. Наш отряд в это время оборонял поселок Красный Бор. Однажды утром, под прикрытием роты легких танков и при поддержке нескольких самолетов, до полка пехоты противника двинулось на село Новая Погощь, подступы к которому обороняли три крупных отряда — имени Ворошилова № 2, Червонного района и имени 24-й годовщины Красной Армии. Всех жителей села эвакуировали в лес. Село горело от зажигательных бомб и снарядов.

В течение шести часов оккупанты повторяли атаки одну за другой, но в лес прорваться не смогли. В середине дня вражеская пехота отошла на исходные позиции, но через некоторое время снова возобновила наступление, теперь уже на участке нашего отряда.

Сначала перед нами появились два танка — один двигался по дороге, другой — по просеке. Прячась за танками, шла пехота. Партизаны волновались — подорвутся вражеские танки на минах, установленных накануне нашими минерами, или нет? И наконец раздался взрыв — подорвался танк, двигавшийся по просеке. А через некоторое время налетел на мину и другой. Партизаны из рот Ложкова и Чикаберидзе ликовали: мины-самоделки оказались не хуже заводских.

Враги наседали. В трудном положении оказалась рота Чикаберидзе. Экипаж подорвавшегося на просеке танка продолжал вести огонь. И тогда командир отделения Сергей Мордовин подполз к танку с тыльной стороны и метнул связку противотанковых гранат. Угодил как раз в баки с горючим. Последовал взрыв. И тут же взорвались снаряды внутри танка.

Натиск врага был сильным: как ни упорствовали партизаны, отражая атаки, фашистам все же удалось занять Новую Погощь и Красный Бор.

Через три дня вражеский батальон начал прочесывать лес. Углубившись в него не больше чем на полторы сотни метров, фашисты натолкнулись на нашу засаду.

Бой был жарким. Несмотря на преимущество в живой силе, немцы, не имея опыта ведения боя в лесу, где из-за каждого куста грозит смерть, не смогли преодолеть партизанский заслон. Понеся большие потери, они отступили и прекратили прочесывание.

Партизанские отряды по-прежнему не только оборонялись, но и посылали часть своих сил на боевые операции. Прорываясь через вражескую блокаду, народные мстители выходили в безлесные районы, громили там мелкие гитлеровские гарнизоны и передвигающиеся на фронт подразделения. Активное участие в таких операциях принимал и наш отряд. Рота под командованием Ложкова участвовала в нападении на подразделение немцев, расквартированное в селе Уралово. В конце июля целую неделю рота Чикаберидзе совместно с партизанским отрядом из Погар Орловской области проводила боевые операции в их районе, где уничтожила немало карателей и захватила трофеи.

Летом 1942 года обстановка на советско-германском фронте осложнилась. Гитлеровцы рвались на Кавказ и к Волге. В июле-августе наши войска вели ожесточенные оборонительные бои на Дону. Враг захватил Ставрополь, Краснодар, Майкоп и вел наступление на Сталинград. Оценив сложившуюся ситуацию и свои силы, Крупецкий подпольный райком принял решение активизировать диверсии на железных и автомобильных дорогах Крупецкого и соседних районов.

Вскоре отправились в свой район разведывательно-подрывная и две диверсионные группы под общим командованием Черникова. Кузьма Сучкин возглавил группу разведки и подрывной работы, которой поставили задачу: сорвать заготовку и отправку зерна в Германию из Крупецкого и Рыльского районов. Совместно с подпольщиками партизаны должны были выявить и сжечь все склады зерна, подготовленного оккупантами к перевозке на железнодорожные станции. Для диверсий на участке железной дороги Конотоп — Ворожба — Сумы отправилась группа под командованием Сергея Мордовина. Еще одна группа во главе с Овчинниковым вышла на шоссе Глухов — Льгов, пересекавшее Крупецкий и Рыльский районы.

Как только группы, по приказу командования брянской партизанской зоны, покинули лес, основные силы отряда выступили в направлении поселка Красный Угол Погарского района, чтобы находиться там в заставе.

Накануне к нам приезжал командир объединенных партизанских отрядов Брянщины Емлютин. Он сообщил о массовом выходе партизанских отрядов в Погарский район для уборки созревшего урожая озимых, посеянных колхозами в прошлом году. «Чтобы добрый урожай не достался врагу, — сказал он, — решено занять весь район, выставить сильные заставы и силами партизан, с участием местного населения, как можно скорее убрать, обмолотить хлеб и понадежнее спрятать его в лесу».

Многие партизаны были в мирное время хлеборобами — дело для них оказалось привычное.

Вместе с нами на уборке работали и все жители поселка, даже старики и дети. Женщины проворно вязали в снопы скошенную рожь, а старики и дети веяли намолоченное вручную партизанами зерно. За первые два дня намолотили около десяти возов — не меньше пяти тонн. Половину готового зерна передали жителям поселка, наказав надежно спрятать его от оккупантов. А другую половину отправили на партизанскую базу в поселок Ильинский.

Перед окончанием уборки местные старики обратились к нам с просьбой — помочь подготовить поле для посева озимых. Война-войной, а если не посеять, то жители в следующем году останутся без хлеба. Мы предложили им выбрать лучшие участки для вспашки.

Конных плугов, сохранившихся еще с первых лет коллективизации, в поселке оказалось достаточно. За несколько дней мы вспахали два участка, около пятнадцати гектаров. Никто не сомневался, что хлеб этот уже не достанется немцам, к будущей жатве их прогонят с родной земли. Так и случилось. Правда, не везде наши войска подоспели к жатве 1943 года, но в районе активных действий партизан хлеб был убран и надежно спрятан самими крестьянами.

Однажды, когда мы работали в поле, к нам пришли четверо красноармейцев, бежавших из гитлеровского лагеря, расположенного в десятке километров от нас, около торфяного болота. Там оккупанты вели добычу торфа для отправки его в Германию. Кроме советских военнопленных туда были согнаны около двухсот жителей окрестных сел и деревень. Для нападения на лагерь была послана рота Ложкова.

Партизаны бесшумно подошли к лагерю. Несколькими выстрелами сняли часовых, не вызвав особой тревоги. Наверное, эти выстрелы были приняты охраной и лагерным начальством за стрельбу своих часовых: они пускали иногда осветительные ракеты, а, бывало, стреляли просто так, для острастки.

Партизаны окружили караульное помещение и барак, в котором размещалась охранная команда. В окна полетели гранаты. Гитлеровцев, пытавшихся выскочить наружу, поливали свинцом. Вся лагерная команда — почти сорок фашистов, в том числе и комендант лагеря. — была уничтожена.

Группа бойцов, возглавляемая политруком Журбенко, сбила запоры и открыла двери в бараки.

— Товарищи! — обратился к узникам Журбенко. — Больше вы не пленники фашистского лагеря! Вы свободны. Собирайтесь поскорее, мы отправим вас в партизанскую зону.

— Мы-то готовы. А вот как быть с больными? — спросил один из красноармейцев.

— Повезем их на подводах. На вас, товарищ, возлагаю их отправку, — ответил ему Журбенко.

Операция подходила к концу. Бойцы грузили на подводы трофеи: оружие, продовольствие, обмундирование.

— А где рабочие размещаются? Как туда пройти? — спросил одного из красноармейцев Ложков.

— Бараки рядом. Я проведу, — предложил тот.

Но в бараках никого не оказалось, за исключением нескольких тяжелобольных. Они рассказали, что всегда, как только в лагере начинается стрельба, все рабочие прячутся в овраге. Направились туда. Журбенко сообщил рабочим об освобождении партизанами военнопленных и предложил им вместе с ними идти в лес.