годом, и что с этим ничего поделать нельзя, ведь природу не обманешь. Но зато есть дух, и то, что я смог вынести и тот страшный двадцатидвухкилометровый кросс по горам, и ледяные струи водопада, и часовые медитации, и трехразовые тренировки, вселило в меня уверенность, что мой дух достаточно силен для этого испытания. Я уповал только на свой дух.
На этом положительном психологическом фоне я начал курс спарринговой подготовки. Тренировался 6 дней в неделю по 5 часов каждый день. В субботу — баня, воскресенье — выходной. Ежедневно бегал для поддержания выносливости на нужном уровне, «работал» на мешке, макиваре, лапах. Несколько раз в неделю тренировался в «качалке» и набрал солидную форму: по несколько раз в подходе приседал с весом в 150 кг, делал жим 120 кг. Плюс 2–3 раза в неделю проводил отдельные спарринговые тренировки — 15–20 боев по одной минуте. Моими партнерами были в основном собственные ученики, обладатели 1–го-3–го данов, причем я выбирал ребят покрупнее — под 2 метра ростом, за 100 килограммов весом. Постоянно приглашал в зал друзей и знакомых — выдающихся спортсменов. Это была своеобразная психологическая подготовка. Чтобы уберечься от травм – знаете, ведь травмируешься по глупости, и все – конец мечте – бился в специальном жилете и шортах. Но эта защита спасала не всегда, несколько раз едва не получал серьезные травмы – Кёкусинкай – контактное единоборство, а бой есть бой. Во время спаррингов нарабатывал некоторые комбинации, укреплял свои сильные стороны и избавлялся от слабостей.
Кстати, подготовиться нужно было и еще в одном плане — финансовом. Знаете, поездка в Японию — штука накладная. Собрать нужную сумму мне помогли мои ученики–бизнесмены, с которыми я занимаюсь индивидуально.
А. Н.: Ну, бизнесмены ведь разные бывают. Есть среди них и настоящие мужики. А потом, ведь они могут научиться в Кёкусине очень многому: уверенности в себе, стойкости, умению разбираться в людях, просчитывать и контролировать ситуацию. По крайней мере, мои знакомые бизнесмены, несмотря на круглосуточную занятость, находят время для тренировок, занимаются с удовольствием, тренируются серьезно, помогают, как могут, и говорят, что это многое им дает в их работе.
А. Н.: Нет, всю подготовку я планировал сам. Я профессионал с большим стажем преподавания каратэ, воспитал многих сильных бойцов, поэтому мне не нужна помощь в этом вопросе. Кроме того, у меня есть богатая коллекция видеоматериалов. Они очень помогли мне.
А. Н.: Действительно. Тренироваться самому гораздо тяжелее, чем заставлять тренироваться других. Но надо мной никакого постороннего контроля не было, единственный контроль — мечта и дух. Конечно, за эти два месяца подготовки не раз, когда я просыпался утром, и нужно было выходить на кросс, у меня в голове всплывала мысль: а, может, пропустить тренировку, передохнуть? Но я ни разу не уступил своей слабости.
Преодолевая нагрузки, я исследовал свои психологические и физиологические состояния, реакции своего организма на экстремальные ситуации. Я считаю это совершенно необходимым, потому что, когда мы ясно знаем, почему организм ведет себя именно так, нам легче преодолеть себя. Представьте себе ситуацию: вам выходить на татами, а у вас вялость какая-то в ногах, неуверенность, вы говорите себе: «Ой! Мне нехорошо. Я не готов», — и… Все! Прощай мечта! Тут уже не до боя, а как бы с медвежьей болезнью справиться. А когда ты каждый день выкладываешься на все сто, переступаешь через «не могу», выходишь и, несмотря на усталость, боль, страх, делаешь то, что должен, то это совсем другое дело. Ты уверен в себе и твердо знаешь: я каждый день преодолевал это состояние, преодолею его и сейчас.
А. Н.: Физически, технически и тактически я был подготовлен отлично. Перед отлетом я прошел тщательное медицинское обследование, и врачи подтвердили, что я в отменной форме. Но где-то очень глубоко в душе была все-таки червоточинка неуверенности: а ну как, провалюсь… Честно говоря, все время до самого теста я не переставал волноваться. Все же таки, я не на гулянку собирался. Я ехал драться в чужую страну, должен был провести 50 боев, в каждом из которых меня могли покалечить или даже убить. Все это очень давило на психику.
И добавьте к этому еще вот какой фактор: кто-то из моих «доброжелателей» распустил слух, что я не допущен к тесту. И прояснить ситуацию у меня никак не получалось, поскольку у японцев в хомбу есть свои бюрократические процедуры, и чтобы получить ответ порой требуется масса времени. А мне и моим друзьям каждый день нашептывали: его никто не ждет, просто прокатится в Японию, и все… К тому же, по неизвестным причинам, оказались неготовыми визы для моих помощников. Это означало, что ехать в Японию придется совершенно одному, без единого человека, который мог бы меня поддержать в трудной ситуации. Представляете мое состояние? Это все настолько давило на меня, что я уже практически распрощался с надеждой. Буквально за один день до отлета я смог по телефону связаться с секретариатом хомбу, представитель которого удивленно сказал мне: «Саша, разве ты еще не в Японии? Тебе же послезавтра выходить»!
Услышав это, я, можно сказать, пережил шок. Тут же бросился в кассу. Спрашиваю билет эконом– класса. Билетов нет. Спрашиваю билет в бизнес–класс. Билетов нет! Есть билеты только в первый класс. Стоят кучу денег! А ведь надо не только долететь до Японии, но и прожить там, заплатить за экзамен!!! «Что можно сделать?» «Поезжайте в аэропорт. Может быть, там есть». Приезжаю в аэропорт. Билетов нет! Никаких! Говорят: «Попробуйте подойти за сорок минут до отлета или возьмите на завтра». «На завтра — поздно!» Я бегу к проводящему, объясняю ситуацию: «Вопрос жизни и смерти, во что бы то ни стоило надо вылететь!» «Ничем не могу помочь». А у контроля — с десяток возбужденных японцев: авиакомпания умудрилась продать лишние билеты. То есть билеты есть, а мест в самолете уже нет! И вот, буквально за полчаса до отлета кто-то сдает один–единственный билет в первый класс! Мой билет!
Я в самолете. Я счастлив. Шикарные кресла, отменное обслуживание и все такое. Денег, правда, осталось совсем мало, непонятно, как придется перекручиваться. Проклятый первый класс! А почему проклятый?! Ведь я выдержу тест! Ведь я уже фактически сихан! Разве не достоин сихан первого класса?!
Но, это, конечно, эмоции. Были и более прозаические мысли: между Москвой и Токио — 6 часов разницы, у нас еще холод стоит, а у них уже сакура распустилась, а на акклиматизацию — одна ночь: вечером прилетаю, а утром — экзамен. Но само то, что я после всех мытарств смог сесть в самолет и летел в Японию, вселяло в меня уверенность, что судьба подарила мне этот шанс, и я смогу реализовать свою заветную мечту. Как говорится, человек предполагает, а бог располагает.
А. Н.: Знаете, я прохождение годзюнин–кумитэ ставлю гораздо выше чемпионства. Что такое чемпион? Это человек, который долгое время готовился к победе, подошел к чемпионату в своей наилучшей форме и «выстрелил». Может быть, только один раз в жизни. Очень часто бывает так, что чемпионат прошел, флаги свернули, татами убрали, а про чемпиона через некоторое время забыли. В силу разных причин он не может набрать прежнюю форму, не может показать своего былого результата, и все, его уже нет. Через несколько лет его имя будут знать только профессионалы, да и те будут путать отчество. Иное дело — сихан. Как я уже говорил, это лидер. Он ведет за собой людей, а значит, обладает знанием, умением завоевать доверие и уважение учеников. Он выполняет важнейшую общественную функцию. Его путь в каратэ не заканчивается прохождением теста, а наоборот, открывается им. Через тест сихан поднимается на новую ступень своего развития. Развития, которому нет предела. Дело в том, что экзамен
