середине склона в обычные три ряда. За ними расположились неопытные воины XI и XII легионов вместе со вспомогательной пехотой и |вещевым обозом. Им было велено разбить лагерь, хотя остается неясным, много ли они успели сделать. Цезарь не доверил недавно набранным легионерам места в первых рядах, но надеялся, что вид склона, заполненного солдатами, произведет впечатление на врага.

Вероятно, для командования каждым легионом был назначен дополнительный командир помимо трибунов, руководящих подразделениями легиона. (В другой битве в этом же году квестор Цезаря и пять легатов будут поставлены во главе легионов, чтобы «у каждого воина был свидетель его доблести».)^{199} Примечательно, что Цезарь приказал своей коннице отправиться в арьергард. Он также произнес ободряющую речь — вероятно, несколько раз, поскольку было бы невозможно обратиться ко всем одновременно. Нужно отметить, что Цезарь очень редко подробно пересказывает свои речи, если только не желает сделать очередной политический ход и произвести впечатление на читателя.

Пока римляне готовились к бою, гельветы отвели назад свою кавалерию, а их пехотные отряды выстроились в плотный ряд — Цезарь характеризовал их построение как фалангу. За сражением приготовились наблюдать их семьи в повозках, которые стояли позади воинов.

Гельветы были очень уверены в себе и охотно устремились вверх по склону, чтобы напасть на римлян. Легионеры подождали, пока враги не окажутся в пределах досягаемости для броска пилума — примерно 15 ярдов или чуть больше, учитывая склон, — а затем метнули свои тяжелые дротики. Тактика была такой же, какую применил Марий у Акв Секстиевых, и привела к тому же результату. Маленькие пирамидальные наконечники тяжелого оружия пробивали щиты и доспехи воинов. Некоторые галлы были убиты или тяжело ранены, у многих из щитов торчали тяжелые пилумы, который нелегко было вытащить; галлы бросали щиты и сражались незащищенными. Подъем по склону и опустошительный шквал римских дротиков нарушили ряды гельветов и замедлили их движение. Когда римляне вытащили мечи и устремились вниз по склону в строгом боевом порядке, на их стороне было заметное преимущество.

Несмотря на Это, понадобилось какое-то время, чтобы заставить гельветов начать отступление. Сам Цезарь пишет «наконец» (tandem) — но такое выражение трудно выразить количественно. Варвары отступили примерно на милю и, вероятно, на большей части этого расстояния сражающиеся стороны не находились в тесном контакте. Когда легионы стали наступать, чтобы возобновить бой, они неожиданно столкнулись с новой угрозой. Бойи и тулинги, два племени среди переселенцев, ранее находились в арьергарде и поэтому поздно прибыли к месту боя. Теперь они угрожали незащищенному флангу римлян. Легионы сформировали новый фронт из своих третьих рядов для противодействия этой угрозе, а первый и второй ряды оказывали давление на основные силы неприятеля. На обоих фронтах сражение продолжалось около пяти часов. Гельветы свалили в кучу повозки и вещи, соорудив нечто вроде баррикад, но римлянам все же удалось пробиться через этот импровизированный заслон. Армия Цезаря понесла достаточно тяжелые потери, и три следующих дня римляне ухаживали за ранеными и хоронила мертвых. Галлы проиграли, их потери были значительно выше. Римляне захватили в плен многих известных людей, включая и одну из дочерей Оргеторига.^{200}

Гельветы отступили на территорию лингонов, но Цезарь послал гонцов к последним с указанием не оказывать гельветам никакой помощи, не давать им продовольствия и не сопротивляться римлянам. Угроза голода заставила гельветов отправить послов с просьбой о мире, и на этот раз они выполнили требования Цезаря предоставить заложников. Власть лидеров внутри племенных сообществ редко была абсолютной, возможно, поэтому группа примерно из 6000 человек бежала ночью. Цезарь послал гонцов к племенам, в чьи земли могли направиться беглецы, с приказом задержать их. Почти все они были пойманы и проданы в рабство. Оставшимся гельветам было велено вернуться к себе на родину. Аллоброгам, соседнему народу, жившему в пределах римской провинции, было велено дать гельветам большое количество зерна. Часть его предназначалась в пищу, а остальное использовали в качестве семян.

Однако одному племени переселенцев, а именно бойям, по особой просьбе эдуев было позволено поселиться среди последних. Это поселение должно было защищать римскую провинцию и римских союзников. Цезарь утверждает, что осталось лишь 110 000 гельветов, которые вернулись домой, — но, несмотря на то что римляне любили измерять успехи на войне впечатляюще большими (и по-видимому, достаточно точными) цифрами убитых и взятых в плен, мы должны относиться к этому намеку на то, что 258 000 человек погибли или были обращены в рабство, с крайним скептицизмом.^{201}

Вскоре после поражения гельветов к Цезарю обратились вожди нескольких галльских племен, в том числе эдуев, с просьбой помочь им в борьбе с Ариовистом, который, как они полагали, командовал армией численностью около 120 000 германских воинов. Ситуация выглядела абсурдной, ибо сенат пожаловал германскому лидеру титул царя и друга римского народа именно во время консульства самого Цезаря.^{202}

Заявив, что необходимость защитить союзников Рима и римскую провинцию важнее добрых отношений с германским вождем, Цезарь тут же выступил против нового врага. Несмотря на уверенность полководца, в своих силах, боевой дух его армий оставлял желать лучшего, поскольку торговцы и галлы из вспомогательных войск распространяли слухи об огромной численности и свирепости германцев. Сначала дрогнули трибуны и другие старшие офицеры, затем паника быстро распространилась среди рядовых легионеров и едва не привела к мятежу и отказу двигаться далее.

Цезарь созвал центурионов (их было шестьдесят в каждом легионе) и других офицеров, и попытался ободрить их. Свою речь он закончил заявлением, что независимо от того, как поступят остальные, он намерен двигаться дальше вместе с Десятым легионом, на который он всецело полагался. Эта лесть сразу же склонила солдат этого подразделения на сторону Цезаря, и они поблагодарили своего командующего за веру в их преданность. Остальным же воинам стало стыдно, никому не хотелось, чтобы какой-то один легион затмил остальные. Это был один из первых случаев, когда Цезарь сумел добиться своего, умело манипулируя гордостью римских легионеров.

Женщины-гадалки предсказали германцам, что им не видать победы до новолуния. Об этом римлянам сообщили пленники. Поэтому Цезарь незамедлительно спровоцировал столкновение с Ариовистом и разбил его армию после упорного сражения. На этот раз недавно набранные легионы стояли в первых рядах, и это наводит нас на мысль, что участие в предыдущей кампании повысило их боеспособность. Во время своих походов Цезарь старался подготовить новичков к бою. Он брал центурионов из легионов ветеранов и назначал их на старшие должности во вновь сформированных легионах. Самих же новобранцев он постепенно приучал к тяготам военных кампаний.^{203}

Полное поражение гельветов и разгром Ариовиста — и все в течение одного года — было значительным достижением. Обе эти победы, принесшие полководцу добычу и славу, вполне бы удовлетворили обычного римского наместника и позволили ему занять видное место в сенате. Но для Цезаря это было всего лишь началом. В следующем году он выступил против белгов, народов Северо- восточной Галлии, мотивируя свой поход необходимостью отомстить за нападение на ремов. Поначалу обе армии занимали сильную позицию, не желая оставлять ее и нападать на врага в невыгодных условиях, но противостояние закончилось, когда у белгов иссякли запасы продовольствия.

Армии, состоявшие из различных племен, не имели строго организованной системы снабжения и часто сталкивались с подобной проблемой, посему решено было распустить армию и разойтись по домам. Отступать, когда враг находится в непосредственной близи, всегда рискованно, потому воины, опасаясь нападения, уходили под покровом темноты. Цезарь перешел к активным действиям и начал систематически опустошать земли каждого племени. Белгам потребовалось некоторое время, чтобы снова собрать большую армию, и когда это было сделано, им удалось неожиданно атаковать римлян, когда они сооружали лагерь возле реки Сабис (современная Самбра). Описание этого беспорядочного сражения является одним из самых известных эпизодов «Записок о Галльской войне»: