разбоем. Договориться с ними о мире еще никому не удавалось…».
– К чему ты ведешь, княже? Чего от меня хочешь? Чтобы я отправился в Цесарь-град и попросил для тебя подмоги?
– Подмоги… – Кый покачал головой. – Дорога до Цесарь-града долгая. По реке плыть – это надо много кораблей собирать. Если сушей ехать, с конной охраной, только к концу лета доберешься. Пока цесарь думать будет, пока войска пришлет. Если вообще пришлет… Да и не надо мне тут греческого войска. Знаю я, каково это – чужое войско к себе пускать.
«Не пришлют сюда никакого войска, – сказал себе Дамианос. – Дорого. Есть у империи заботы более неотложные, чем какой-то Рорик. Вот если подтвердится, что речной путь перекрыт – тогда другое дело».
– А вдруг варяги скоро нападут? – Князь смотрел с тревогой. – Что у них на уме – поди знай…
– Говори прямо. Чего ты от меня хочешь?
– Скажу. Ты ловок, оборотист. Отправляйся к Рорику. Сделай то же, что у Воислава делал. И что в Кыеве сделать хотел. Стань у варягов своим. Сойдись с их князем. Оплети его, убеди, заколдуй. Чтобы не шел к нам на Днепр. Никого другого, кто мог бы такое исполнить, я не знаю. Ты – можешь. Вижу это, знаю. Отправляйся на север, Демьян. Не для меня – для своего народа. Я тебе провожатых дам. До волоков довезут и на Ловать-реку спустят, откуда до Ильмерь-озера прямой путь. Дальше не пойдут, забоятся… Вот что хуже всего, Демьян. Мои люди с тем Рориком еще не воевали, а уже боятся.
Надолго умолкли. Дамианос размышлял, взвешивал «за» и «против».
По правилам, менять цель задания без санкции Сколы не полагается. Приказано работать с полянским князем, а не с каким-то неведомым вождем вэрингов. С другой стороны, экспедицию на север можно рассматривать как некоторое усложнение того же самого задания. В конце концов, пирофилакса ведь заботит не Кый, а безопасность имперских земель и торгового пути…
Если бы к варягам был внедрен кто-то из аминтесов, можно было бы с ним связаться. Но варяжского направления в Сколе пока не существует. Гелия говорила, что этот варварский язык начали изучать совсем недавно…
Князь терпеливо ждал ответа.
– Хорошо. Съезжу, – наконец решил Дамианос. – Но без языка мне близ варяжского князя делать нечего. Просто посмотрю своими глазами, что за Рорик такой, и вернусь.
– А я думал, ты все языки, как свой грецкий, знаешь, – удивился Кый. – Ты же колдун. – Он вспомнил что-то, нахмурился. – Еще вот что. Один емчанин, которого мои люди на Кос-реке поймали, рассказывал… Не знаю, правда ли, нет ли… Будто есть у Рорика сильный волхв. Сам слепой, но каждого человека насквозь видит. И будто бы, как поймают варяги кого чужого, сразу тащат к тому волхву. Кто с недобрым пришел, того слепой велит смерти предать. Так, наверно, и с моими лазутчиками вышло…
«Сказки, – подумал Дамианос. – А вот что вполне вероятно – что у Рорика в Кыеве есть свои шпионы. Из тех же финнов-емчан, которых здесь полным-полно».
– Завтра в ночь уйду, князь. Но гляди: чтоб никто кроме гребцов не знал. И им скажешь, только перед тем как в лодку сядут.
– Так и сделаю, – пообещал Кый. – Сам провожу, сам посажу.
Путь на север
– Храни тебя Перун, а своему грецкому Кресту сам молись, – сказал на прощанье князь и пошел от воды прочь, приземистый, почти квадратный. Песок скрипел и охал под его чугунными шагами.
Над ночным Данапром стелилась сизая дымка, от которой тьма казалась не черной – серой. Ни луны, ни звезд – с погодой повезло.
Автоматон Магог уже сидел, где велено – посередине лодки, между местами для гребцов, пришедших с Кыем. Их было двое: рослые, плечистые
– Демьяна слушайте. Он вам голова. Доставите до Ловати. После вернетесь. И сразу, ни с кем не говоря, явитесь ко мне. Ясно?
– Ясно, княже, – ответили те и больше ничего не спросили. Порядок у Кыя в дружине был крепкий.
Дамианос объяснил: грести по очереди, безостановочно. Не разговаривать. Голоса по воде далеко разносятся. Весла были обернуты кусками шкур. Съестное и мешок с дорожным набором аминтеса лежал под скамьей, близко.
Вот и всё. Можно отправляться в путь. В Кыеве дела пока что окончены.
За последний день Дамианос продал для княжьих закромов весь запас зерна, полученное серебро закопал в надежном месте, за городской стеной. По возвращении пригодится. Подготовил на шести табулах подробное донесение для пирофилакса. Князь обещал отправить в Херсонес сухим путем. Написано было шифром, непосвященный не поймет.
А еще поговорил с сестрой – открыто, средь бела дня.
Сказал, что Кый всё знает, но бояться его незачем. Ей ничто не угрожает. Объяснил, куда уезжает и зачем. Велел проследить, чтобы донесение ушло безотлагательно и чтоб восковые таблички были получше упакованы.
Напоследок проговорил непривычное, с усилием:
– Если я не вернусь… А я могу не вернуться, потому что никогда не имел дела с вэрингами, не знаю их повадок и языка… Если я не вернусь, доведи дело до конца. Следи за Кыем. Не ослабляй «вожжи»… И еще знай: мне было хорошо с тобой работать.
– Мне тоже, – с улыбкой ответила африканка. – Удачи в пути, братишка.
Он был немного уязвлен беспечностью ее тона, но Гелия держалась правильно – как заведено у аминтесов.
– Первый, на весла, – велел Дамианос бородатому дружиннику. Второй был совсем молодой, с одними усами. – Так и буду вас звать. Ты – Первый, ты – Второй. В дороге тоже молчать. Ни единого слова.
Незачем ему было узнавать их имена. И в лица вглядываться тоже ни к чему.
Он уперся в нос лодки, готовясь оттолкнуть ее от берега и потом впрыгнуть.
– А вот и я, – сказал сзади по-гречески веселый женский голос.
Гелия!
Похожая на ночную тень, она вынырнула из тумана и, обняв Дамианоса, звонко его поцеловала. Потом легко, словно белка, прыгнула в лодку. На эфиопке была длинная накидка, за плечами котомка.
Отроки испуганно вскинулись: у Гелии в темноте лица было не видно – блестели только белые зубы и глаза.
–
– Ты что затеяла? – прошипел Дамианос. – Я же приказал…
– Помолчи, глупый. – Она уже удобно устраивалась на задней скамье. Свернула и подложила, чтоб мягче сидеть, его плащ. – Я с тобой, дураком, не спорила, потому что спорить с дураками незачем. Ты только раскричался бы и всё испортил. А теперь ты меня не прогонишь. Думаешь, зачем я тебя только что обняла и поцеловала? У славян брат с сестрой так не делают, только любовники. Дружинники вернутся – расскажут. И придется Кыю, хочет он того или нет, меня зарубить. Иначе ему зазор. Так что мне обратного пути теперь нет. Садись рядом, братец. Места хватит, я подвинусь.
– Разве ты не знаешь, что приказы положено исполнять? – в бешенстве прорычал он.
– Только если они разумные. Без языка ты у вэрингов мало что сумеешь. Либо вовсе пропадешь. А я их скрипучее наречие знаю. И потом, разве ты еще не понял, что вдвоем мы можем сделать гораздо больше?
– А как быть с Кыем?! – Дамианоса трясло от ярости, что случалось с ним очень редко. – Об этом ты подумала?! Если мы даже успешно выполним задание, мы не сможем сюда вернуться! Дружинники – ты права – расскажут князю. Он вообразит, что мы его обманывали.
– А Правило одиннадцатое, «Обрезание нитей»? – проворковала Гелия. – У князя Рорика в Кыеве наверняка есть глаза и уши. Когда гребцы вернутся, они могут проболтаться о лазутчике, отправленном на
