— На пятой палубе.

— Ты что, правда один?

— Один.

— А нам в четырехместной билеты достались. И окна нет.

— Иллюминатора. Да, у меня еще и санузел — душ, туалет. Сауны вот — нету.

— Дорого, наверное?

— Да нет, спросил самый дешевый билет. Видно, перед отправлением места остались. А может, скидка.

— А ты что, сам покупал?

— Ну да. Пришел в кассу и купил.

— А разговаривал с ними как?

— На английском. Ну вот, мы пришли, — сказал он, открывая дверь. Оглянулся. В коридоре никого не было.

— Не стесняйся. Проходи.

— Как у тебя тут! Хорошо. И правда, море видно. А конфеты можно?

— Конечно. Будь как дома.

Она села на раскладной диван, ближе к иллюминатору и стала молча смотреть на море. Он сел рядом. Одной рукой обнял за плечи. Она сидела, все так же, молча. Другую руку положил ей на бедро, слегка повернув ее к себе. Потом тоже молча поцеловал. Она ответила.

— Тебе не кажется, что здесь душновато! Пойдем в душ! — сказал он.

— Вместе?

— Когда тебе еще представится возможность такого романтического свидания? Под нами — Балтика. Над нами — вода. Рядом с тобой — таинственный незнакомец, к тому же — психиатр. А впереди — один из самых красивых городов мира — Стокгольм. С его узкими средневековыми улочками, роскошной королевской резиденцией. Впечатлений будет — на всю оставшуюся жизнь!

Говоря это, он медленно расстегивал пуговицы на блузке, продолжая гладить ее. Она слушала, словно завороженная.

— А это правда?

— Что? Насчет впечатлений или Стокгольма?

— Все. Все, что ты говоришь.

— А психиатры всегда говорят правду. Разве ты не знала? — уже расстегивая змейку на юбке, ответил он.

— А про себя? Ты тоже расскажешь правду?

— Какую?

— Кто ты? Есть ли у тебя семья? Почему уехал из России, от кого скрываешься? Что тебе надо в Стокгольме?

— Многовато вопросов. Обязательно отвечать на все, или можно что-то пропустить? — снимая бюстгальтер и закончив поцелуй, ответил он.

Она глубоко задышала, прижимаясь к нему, и уже ничего не ответила.

Сам он разделся привычно быстро.

В ту ночь они долго не могли успокоиться. После душа продолжили на диване, потом опять в душе.

— А как же Таня? Я совсем о ней забыла! — вдруг воскликнула она.

— Ну, она взрослая девушка. Не заблудится.

— Нет-нет, я должна к ней идти.

— Хорошо, пойдем вместе.

Коридор был освещен, несмотря на глубокую ночь. Открывая дверь, ему показалось, что у выхода мелькнула какая-то тень. Хотел вернуться, но Света уже вышла и дверь захлопнулась.

— Пойдем пешком? А то застрянем ночью в лифте, пока до нас доберутся…

— Пойдем.

Они прошли мимо выхода, вышли в боковой коридор и поднялись по лестнице. Никто им не встретился.

Веселье продолжалось, хотя танцующих заметно убавилось. Таня так и сидела все там же одна, подперев опущенную голову руками. Когда подошли к ней, укоризненно посмотрела на подругу, но ничего не сказала.

— Ну ладно, девушки. Спасибо за компанию. Давайте отдыхать, набираться сил. Завтра еще город смотреть. Увидимся! Спокойной ночи!

Света, наклонившись к подруге, что-то тихо говорила ей и ничего не ответила. Таня в его сторону даже не повернулась. Он благополучно вернулся в каюту прежним путем и сразу уснул.

Утром вышел на палубу. На ней виднелись пятна, пластиковые стаканы и пакеты, которые матросы смывали в море мощной струей из шлангов. Пассажиров на палубе было мало, на него никто не смотрел. Ветер был порывистый и холодный, берега напоминали фьорды, как он о них когда-то читал — изрезанные скалы, поросшие редкими соснами. Посмотрев на часы, спустился в кают-компанию — наступало время завтрака.

. Заплатив и получив чек, он пошел, разглядывая непривычную картину. С одной стороны зала находилась раздача — там лежали нарезанные куски семги, ветчины, ломтики дыни, бананы, финики. Остальные блюда находились в емкостях. Их не было видно издалека, но пахло все очень аппетитно. С другой стороны стояли ряды автоматов для соков, кофе, чая. Пассажиры подходили с подносами и тарелками, набирая понемногу что-то похожее на кашу и омлет. Вчерашних знакомых было не видно. Он сразу решил попробовать все, голод уже давал себя знать. Завтракал долго и основательно. Потом заметил, что паром замедляет ход. Показались готические постройки и шпили вперемешку с современными домами из стекла и бетона. Стокгольм.

Народ прибывал к выходу. Ждать пришлось недолго, дверь открылась и все двинулись к терминалу — кто пешком, кто на эскалаторе. В здании терминала на берегу, возле туалета спали несколько бомжей- африканцев, через которых все аккуратно переступали. Большинство пассажиров потянулись вдоль берега, остальные — наверх к автобану. Виктор Сергеевич двинулся туда же, оглядываясь. Постоял возле автобусной остановки, пропустив несколько автобусов. Когда рядом никого не осталось, пошел вдоль шоссе. Пешеходной дорожки не было, шел по тропинке. Приходилось обходить какие-то кусты. Снова оглянулся — показалось, что сзади мелькнула какая-то тень. Быстро пошел вперед, уже не оглядываясь. Дальше тропинка уходила под мост, переходя в темный тоннель. Освещения в нем не было. Машины с ревом проезжали уже совсем рядом, водители оглядывались на него. Войдя в тоннель, прижался к стене и снова оглянулся. Теперь он отчетливо увидел мужчину в джинсовом костюме и бейсболке, быстро приближавшегося к тоннелю. Он тоже остановился, посмотрел по сторонам, потом в сторону тоннеля. И двинулся туда. Руки он держал в карманах куртки, один из которых заметно оттопыривался. Машины продолжали с ревом пролетать мимо, но свет от фар шел прямо. Незнакомец, осторожно войдя в тоннель, остановился совсем рядом, привыкая к темноте. На темновую адаптацию уйдет всего несколько секунд. Сейчас! Рванувшись к нему, схватил за рукав и со всей силы вытолкнул на шоссе. Тот не успел ничего понять — все произошло моментально. Глухой стук, визг тормозов очередной ехавшей в тоннеле машины. И затишье. Которым он и воспользовался, чтобы быстрее и незаметнее покинуть тоннель. Перелез через дорожное ограждение, спустился вниз, к дороге и быстро пошел обратным путем — к терминалу. Уже доносился вой сирены, но он старался не бежать. Только быстро отряхивал себя на ходу.

Когда спустился к набережной, увидел нескольких человек с фотокамерами, оживленно говоривших на русском и выходивших из терминала. На одном была майка с триколором и надписью «RUSSIA».