Степаныч набрал номер, что-то сказал на иврите. Потом уже на русском:
— Да, хорошо. Сейчас будем.
— Договорился, поехали.
2
Михаил — знакомый Степаныча — долго молчал после прослушивания диктофонной записи, просмотра файлов и рассказа Виктора Сергеевича.
— Не знаю, чем могу здесь помочь. Насколько я понял, преступления совершаются в России. Здесь — легальная коммерческая деятельность. Наверняка у них все в порядке. Максимум, что можно сделать — собрать информацию через осведомителей… Самому туда обратиться за лечением? Предложат обычную реабилитацию, и все.
— Обратиться туда хочу я. К директору клиники. У них уже сейчас могут появиться проблемы из-за сырья. Предложу свои услуги как поставщик. Взамен выбывшего. Запись беседы с ним — такой вещдок Вас устроит?
— Что такое вещдок?
— Вещественное доказательство.
— Надо подумать. Посоветоваться с руководством…
— Да я потому к Вам и обратился, что Степаныч лично Вас знает. И доверяет. Здесь большие деньги, и кому-то из полиции явно их отстегивают за прикрытие. Вы, один — двое Ваших надежных людей. Работа, конечно, сверхурочная. Но если все получится — это Вами разработанная и успешно проведенная операция. А победителей нигде не судят. Повышение по службе, премия… не знаю, что тут у Вас. Всего и нужно — диктофон в режиме «он-лайн» и минимальное прикрытие. Мне шкурой все равно придется рисковать, но тут для ее сохранности больше гарантий. А Вы ничего не теряете при любом исходе. Уговорил?
— Ну… почти. Завтра подберу пару надежных ребят. А вот это возьмите, — он достал из ящика письменного стола миниатюрный брелок, — включается нажатием на эту кнопку.
— Не обнаружат?
— Не должны. Да… а это правда?
Они со Степанычем переглянулись
— Правда — что? — спросил Степаныч.
— Ну… насчет препарата… Что повышает потенцию, мышечную массу?
— Правда. Но не вся. Организм прекращает выработку собственных гормонов при их поступлении извне. То есть, организм становится импотентом, зависимым от иньекций клеток, продуцирующих гормоны. И обязательно наступают всякие побочные эффекты. О них можно долго говорить.
— Но ведь соглашаются!
— Они сделали свой выбор. А я сделал свой, — ответил Виктор Сергеевич.
3
— Ну, теперь развлекательная программа? — спросил Степаныч.
— Я чувствую, что мне ее устроят завтра. Сейчас — просто отдохнем.
- Дамы уже ждут.
— Местные?
— Местные кто? Эфиопы? Арабы? Аргентинцы? Израильтяне? Или русские?
— Что-то многовато. Сейчас, значит, русские?
— И сейчас, и раньше, и потом. Все, кто приехал из Союза, России и СНГ — здесь русские.
— А с израильтянами общаешься?
— Куда деться! Насколько мой иврит позволяет. А вообще — закупаюсь в «русском» магазине. Ну, знаешь… «Докторская» колбаса… Водка «Столичная»… Огурчики соленые… Хлеб черный. Да и в шабат работает. А для души… У них — своя свадьба, у нас — своя.
— Ясно. Поехали к дамам. Да, как на иврите «полиция»?
— Миштара.
— А «о’кей»?
— «О’кей» — и в Израиле «о’кей». А вообще, есть такое слово в иврите — «беседэр». Ну… «все в порядке… порядок…»
— Беседэр…
— Ну, что? Поехали?
— А куда? В клуб, ресторан, или к ним на хату?
— На хату. Ко мне.
— Значит…
— Да ничего не значит… Здесь многие так. Хавер, хавера. Друг, подруга. Выгодно — налоги, квартплата поменьше. А не срастется — разбежались, и все… Вот, мы и дома.
В квартире были заметны следы уборки, из кухни доносился аппетитный запах. Стол был уже накрыт, горел приглушенный свет. Две симпатичные девушки, чем-то похожие друг на друга, появились в прихожей и представились:
— Света,
— Вера.
— Витя. Очень приятно, — он глянул на Степаныча. Тот слегка кивнул на Веру.
Он посмотрел на ее зеленые глаза, печальное лицо, стройные ноги.
— Мужчины, просим к столу! — весело сказала Света.
Мужчины прошли вслед за дамами и подождали, пока те сядут первыми. Стол мало чем отличался от знакомого по России — запотевшая бутылка «Столичной», нарезка сыра, вареной и копченой колбасы, шашлык из курятины, салат «оливье». Надпись на этикетке бутылки белого вина была на иврите. Фрукты — манго, ананас, виноград, и еще какие-то, совсем незнакомые — тоже были местные.
— Выпьем за знакомство с очаровательными дамами. Только ради этого стоило лететь четыре тысячи километров, — выдал он тост.
Дамы улыбнулись. Улыбка сделала Веру еще более сексуальной.
— Это вино из монастыря молчальников. Говорят, там делают лучшие вина в Израиле. За то, чтобы никогда не забывать говорить дамам, как они прекрасны, — дополнил Степаныч.
Застолье продолжалось недолго. Водку пил один Степаныч, бокал вина выпила Света. Вскоре они ушли в другую комнату. Вера оставалось печальной, бокал — почти нетронут.
— Что-то случилось?
— Я не хотела бы об этом рассказывать…
— Не забывайте, я — психиатр. А психиатр — он и в Израиле психиатр. Так что, выкладывайте. Проблемы с бой-френдом?
Тут она внезапно сморщилась, из глаз потекли слезы. Закрыв лицо ладонями и всхлипывая, поднялась и хотела выйти. Он слегка удержал ее за локоть и протянул салфетку.
— Подождите. Присядьте и расскажите, что случилось. Хуже от этого уже не будет. И давай — на «ты».
