рации.

Туман понемногу опускался, скоро стали видны головы партизан.

В полночь послышался шум мотора.

— Зажечь костры! — прозвучала команда.

Пилот, заметив огни, начал снижаться. Партизаны, сняв шапки, махали ими. Самолет, рокоча, мелькнул над головами и, сделав разворот, снова появился над площадкой.

Мы увидели, как от самолета отделялись одна за другой белые точки.

Самолет приветственно помахал крыльями и взял курс на восток. На площадке лежали двенадцать парашютов с прикрепленными к ним огромными мешками. Партизаны отцепили парашюты, свернули их, а мешки оттащили в сторону.

Дорога в лагерь трудна, предстояло обойти крупный населенный пункт Крайск, а повозками воспользоваться мы не могли. Пришлось на заранее подготовленных лошадей навьючить по два мешка. Оставив на площадке сильное прикрытие, партизаны тронулись в обратный путь.

В лагере никто не спал, ждали нас. Встречавшие щупали мешки и счастливыми глазами следили, как Луньков ножом разрезал веревки. Он вынул из одного мешка листок бумаги — опись содержимого. Сто пятьдесят килограммов тола! Будет чем угостить фашистов!

Из второго мешка выглянули густо смазанные тавотом стволы пулеметов и автоматов. В других мешках были цинковые коробки с патронами, диски к автоматам, литература, газеты, табак.

Литературу Морозкин роздал комиссарам отрядов. Газеты целый день переходили из рук в руки. Никто не был обделен подарками Москвы.

Утром получили радиограмму:

На этот раз встречать самолет пошли Долганов и Ясинович.

Воронянский, Тимчук и я остались в лагере, потому что хотели услышать рассказ только что вернувшегося разведчика Юлиана Жардецкого.

— Ну, кажется, все в порядке. Оказывается, не все, кто служит у немцев, являются нашими врагами, — начал Жардецкий веселым голосом, когда мы уселись в шалаше.

Перед получением задания, с которого Жардецкий только что пришел, он сообщил нам, что в местечке Илия находится «украинский» батальон добровольцев.

— Можешь с ними установить связь? — спросил я.

— Это с изменниками-то?

— Да, — твердо ответил я. — Надо добиться, чтобы этот батальон перешел на нашу сторону или в крайнем случае сложил оружие.

— Если это нужно обязательно, — схожу. Только скажите, что мне с ними делать.

— Отнеси им сводку Совинформбюро, побеседуй, узнай, чем они дышат.

— Вроде апостола к ним явиться, — иронически улыбнулся Жардецкий. — Работа, прямо скажу, не по сердцу, но выполню.

Трудная сложилась судьба у этого человека. С восемнадцатого по двадцатый год он бился против интервентов, потом организовал крестьянскую артель, с начала тридцатых годов руководил колхозом. В сорок первом не успел эвакуироваться и остался на оккупированной территории, помогал нашим бойцам, вышедшим из окружения, продовольствием и оружием. Нашелся предатель, который выдал Жардецкого. Оккупанты окружили его дом. Он швырнул в окно гранату, уложил из пистолета трех эсэсовцев и скрылся. Будучи бессильными что-либо сделать самому Жардецкому, в отместку фашисты расстреляли его жену и дочь, сожгли дом. Один, без близких, без пристанища, остался Жардецкий в своем родном краю. С появлением партизан возле Минска он пришел к нам в отряд. Прекрасно зная прилегающие к городу районы, он в темную ночь без труда находил нужную тропинку, среди белого дня проникал во вражеские гарнизоны.

Выполняя наше задание, Жардецкий установил связь с украинцами, побеседовал с рядовыми, а потом, осмелев, и с командиром. Он передал им последние вести с фронтов, рассказал о борьбе партизан, убедительно доказал, что, служа оккупантам, они идут к позорной гибели. В результате его агитации основная масса солдат начала колебаться. Жардецкий должен был договориться о времени и месте перехода батальона на нашу сторону.

Жардецкий подал мне письмо. Украинцы писали, что они решились и сегодня ночью просят встретить их около деревни Кременец. С их стороны явятся тридцать восемь человек. Был указан пароль.

Я задумался. Это могло оказаться и провокацией, они могли преподнести нам хорошую пилюлю. Но не подать им руку помощи было бы непростительно. Обсудив этот вопрос с Морозкиным, Воронянским и Тимчуком, решили выслать на место встречи отличившегося при взрыве эшелонов лейтенанта Цыганкова с шестьюдесятью партизанами, а для гарантии была послана вперед уже зарекомендовавшая себя разведчица Настя Богданова. Она должна была пройти по прилегающим к месту встречи деревням и, если обнаружит что-нибудь подозрительное, немедленно сигнализировать остальным.

Перед выходом мы сказали Цыганкову, чтобы в лагерь их не вел, а оставил в пяти километрах на противоположном берегу реки Илия.

Утром группа вернулась. Цыганков доложил, что задание выполнено. Тридцать восемь украинцев, захватив с собой немецкие автоматы и три ручных пулемета системы Дегтярева, расположились лагерем на берегу Илии.

— Все желают бороться с немцами, чтобы искупить свою вину, — закончил Цыганков.

Мы решили испытать их на боевых делах. Командовать ими назначили лейтенанта Цыганкова.

— Пристукнут они меня и сбегут, — пожал он плечами, но без возражений взял взрывчатку и ушел.

На другой день перешедшие на нашу сторону под руководством Цыганкова, подорвали два моста через Илию и разбили на шоссе автомашину с гитлеровцами…

В районе деревни Крещанка мы приняли четыре самолета. Последний самолет сильно опоздал, что вызвало большие затруднения с транспортировкой полученного груза. Нам пришлось идти на рассвете через крупный населенный пункт Крайск. Необычный груз на лошадях и появление самолетов привлекли внимание жителей, и кто-то, видимо, дал знать об этом в плещеницкий гарнизон. И все же каратели опоздали. Они прибыли в Крайск, когда партизаны были уже далеко.

Я сообщил в Москву, чтобы пока самолетов нам не посылали.

Немцев из Крайска, где они остановились, мы с Воронянским решили выгнать. Такое соседство нас не устраивало.

Вечером отряд «Мститель» подошел к Крайску, однако карателей там уже не было: они побоялись остаться на ночь.

Наутро немцы вновь прибыли в Крайск и начали укреплять стоявший на возвышенности, удобный для круговой стрельбы дом; за день работу не закончили и, чтобы партизаны не разрушили дом, поместили в нем на ночь учительницу, запретив ей уходить куда-либо. Ночью партизаны перенесли вещи учительницы к соседям, помогли укрыться ей самой, а дом подожгли.

С приемочной площадки пришли связные и доложили, что самолеты принимать там нельзя: по близлежащим деревням рыщут эсэсовцы и полицейские из долгиновского гарнизона.

Этот гарнизон стал для нас бельмом на глазу, и мы решили его разгромить. Долгиново — крупный населенный пункт и узел автомобильных дорог Вилейской области, которые позволяли гарнизону быть весьма оперативным в борьбе с партизанами. Весной 1942 года долгиновский гарнизон состоял из пятидесяти немцев и тридцати полицейских, имел фортификационные сооружения и дзоты, опутанные сетью проволочных заграждений.