Через неделю, в одиннадцать с четвертью, она снова проезжала мимо дома “футуристов”. Эдгар все сидел и читал при свете лампы.
— Ну и ну! — воскликнула Вирджиния. — Хозяин этой халбуры, как мне кажется, настоящий паук- кровопийца.
Муж насмешливо посмотрел на нее:
— Да-а. Работа журналиста слишком обогатила твой лексикон, дорогая!
И тут Вирджиния рассказала ему о своем коротком знакомстве с заведением “футуристов”. Она увидела, что профессор нахмурился и взгляд его стал задумчивым. Однако кончилось тем, что он просто пожал плечами:
— А что тут удивительного? Может, этот Эдгар дежурит здесь по ночам. После войны многие привыкли не спать дома. Кстати, ты и сама частенько нарушаешь трудовое законодательство. Мы с тобой тоже нередко вынуждены питаться в ресторане, поскольку ты не можешь одновременно работать и заниматься кухней.
Тут он изобразил отвращение, скорчив гримасу.
— Рестораны! Тьфу, гадость!
Вирджиния засмеялась.
— Может быть, у них действительно туго с персоналом, — наконец, став серьезной, сказала она. — Но ведь, в конце концов, речь идет просто о том, что хозяева относятся к своим служащим как к людям второго сорта, мнением которых можно пренебречь.
— Все это так. Боюсь, что ты права. Мне, к слову сказать, часто становится не по себе из-за того, что я не могу помочь тебе по хозяйству. У меня слишком много времени отнимает курс лекций по психологии, который я веду. Да и контакты мои с окружающими в значительной степени ослабли из-за занятости. А знаешь что? Не поговорить ли тебе на эту тему со старым Крайдли? Вы же работаете вместе, а у него в таких делах больше опыта и рассудительности.
Редактор отдела науки Крайдли выслушал Вирджинию, поглаживая бороду.
— Так вы говорите, “Научные футуристические лаборатории”? — наконец вымолвил он. — Нет. Никогда ими не занимался. Сейчас посмотрим…
Он ухватил валявшийся на краю стола коммерческий справочник и начал его листать.
— Да. Вот нашел… Исследования… Хотя это ничего не объясняет. Но, — он поднял глаза от книги, — дело вроде бы законное…
А потом с усмешкой добавил:
— Бьюсь об заклад, что вы ищете в этом деле какую-нибудь хитрушку.
— Знаете, у меня в голове все время крутится какая-то подспудная мысль об этом заведении, вроде бы неплохо сделать о нем статью в газете, — вздохнула Вирджиния.
В этом смысле она, возможно, была права. И старый Крайдли протянул руку к телефону:
— Сейчас я позвоню доктору Блейеру; он, пожалуй, единственный мой знакомый невролог. Полагаю, что он может дать мне кое-какую информацию.
Телефонный разговор, однако, оказался довольно продолжительным, и Вирджиния даже успела выкурить целую сигарету. Наконец старик положил трубку и поднял на нее глаза.
— Знаете, — начал он, — ну и нюх у вас…
— Вы хотите сказать, что дело дохлое?..
— Нет, — улыбнулся он, — напротив, дело стоящее. А уж если говорить о деньгах, то это заведение действительно стоит десять, двадцать, а то и все тридцать биллионов долларов.
— Эта зачуханная конторка? — удивилась Вирджиния.
— Оказывается, филиалы этой “конторки”, как вы изволили выразиться, существуют во всем мире. По крайней мере один на каждую главную улицу каждого города, где насчитывается более двухсот тысяч жителей. Даже на двух самых больших каналах Марса и двух самых крупных островах Венеры.
— И чем же они занимаются?
— Внешне это выглядит как исследовательская деятельность во имя науки, но в действительности речь идет о широко разветвленной организации, которая инспирирует людей вкладывать средства в научные изыскания. Было несколько робких попыток разобраться с их деятельностью, но до сего времени все остается в стадии эмбрионального развития. Основатель предприятия, доктор Дориал Кранстон, был довольно известным ученым в своей области. Но вот уже лет пятнадцать как он демонстрирует огромное сребролюбие. Получается так, что вроде бы возникла некая эффективная организация, поставившая целью откачивать золотишко у простых людей, которые простодушно желают помочь науке. А получаемыми благами пользуется группа мужчин и женщин, которые берут все и даже больше того. Вы знаете подобных типов, так как бывали в их кругах.
— Неужели там так и не было проведено ни одного стоящего исследования?
— По крайней мере, я об этом не знаю.
— Странно, что нам ничего не было известно об их существовании, — насупившись, проговорила она. — Пожалуй, я проведу журналистское расследование на сей счет.
Почти сразу же после пяти пошел дождь. Вирджиния Меншен спряталась под портиком ресторана, печально поглядывая на хмурое небо. Мысль о том, что придется поступиться своим вечером, не только не вдохновляла, а довольно сильно раздражала ее. Но тем не менее не возникало и мысли отказаться от своего расследования. Здравый смысл подсказывал, что стоит сначала проследить, чем занимается Эдгар Грей в обеденное время.
Эдгар был у нее “под колпаком”.
К семи дождь перестал. Вирджиния рискнула выбраться из своего убежища и пройтись по тротуару, исподтишка поглядывая на здание на противоположной стороне улицы. В конторе только что зажглась лампа. И перед глазами журналистки возникла та же самая, что и раньше, картина: в луче света Эдгар Грей читал журнал.
“Ну и кретин, — раздраженно подумала Вирджиния. — Даже не пытается защитить свои права! Он ведь уже отработал утром”.
Тем не менее гнев ее постепенно ослабевал и вскоре совсем испарился. В двадцать два десять она заскочила в ресторан, наскоро проглотила чашку кофе и позвонила мужу.
— Решительно тебе заявляю, — ответил профессор, когда она закончила свой доклад, — что через час ложусь спать. Так что, наверное, увижу тебя только завтра утром.
— Я спешу, — на одном дыхании проговорила Вирджиния. — Боюсь, чтобы он не удрал из конторы, пока я с тобой болтаю.
Однако, когда он вышла и снова заняла свой пост, свет в конторе все еще горел. Эдгар стоически сидел на том же месте. Он читал все тот же свой вечный журнал.
У Вирджинии появилось какое-то сумасшедшее ощущение: ей стало казаться, что этот человек сидит на том же самом месте уже многие годы, неподвижно и в одной и той же позе. Она представила, как этот Эдгар Грей день за днем приходит на работу и остается там до поздней ночи. И никому до него нет дела. И мало того, никто даже вообще не знает о нем. Дальше этого пункта ее мысль не срабатывала. Например, она даже представить не могла, есть ли у Эдгара какая-нибудь своя частная жизнь.
Вирджиния почувствовала вдруг к нему прилив острой жалости, будто речь шла о ней самой. Какое же он влачит жалкое существование! Какая у него невероятно тусклая, нечеловеческая жизнь!
Вдруг Эдгар вскочил и нажал на одну из кнопок “счетной машины”.
Вирджиния Меншен ошеломленно глядела на это. Дело приобретало все более странный оборот. Одиннадцать часов. Время идет. Одиннадцать тридцать. В одиннадцать тридцать две свет неожиданно погас, и через минуту Эдгар вышел.
На другое утро в четверть девятого Вирджиния Меншен пулей взлетела по лестнице к своей квартире.
— Не спрашивай меня ни о чем, — прошептала она мужу. — Я провела всю ночь на ногах. Все расскажу тебе потом, когда высплюсь, а спать буду целый месяц. Будь добр, позвони в редакцию и извинись за мое отсутствие.
