родом из Габона.
В данный момент их обязанности сводились к нулю, так как судно было лишено мачт и скорее походило на понтон или еще более на громадного кашалота, отдыхающего в тростниках.
Искусно спрятанное за небольшим мысом, оно не было заметно даже на расстоянии километра, не только что с открытого моря.
А океан вот он, здесь, в двух шагах. Прилив медленно подходит. Прибрежные травы по очереди омываются то пресной водой реки, то солеными волнами океана, сначала всплывают на поверхность волн прилива, затем совершенно покрываются ими и распространяют в воздухе тот отвратительный гнилостный запах, который так губителен для здоровья непривычных европейцев.
Мало-помалу, когда волны океана совершенно покрывают эту часть низменного берега, зловонный запах ила и тины уменьшается, тучи мошек разлетаются, и устье реки превращается в морской залив, а через несколько минут этот залив сольется с морем.
Раздался свисток. Вся палуба, словно по мановению волшебного жезла, мгновенно заполнилась людьми. Хотя экипаж состоял из матросов всех существующих национальностей, он повиновался, как один человек, команде, раздающейся на английском языке.
Здесь можно было встретить странные, мрачные, даже страшные физиономии. Но, к сожалению, за малым исключением, почти не было видно простодушно-веселых лиц типичных французских матросов.
Весь этот экипаж состоял, скорее всего, из отщепенцев человеческого общества, людей, опустившихся на дно, очевидно, бывших хороших моряков, но людей без всяких предрассудков, набранных капитаном во всех частях света, чуть не из-под виселицы, и теперь сдерживаемых железной дисциплиной.
Все это заметил наблюдательный Фрике и собирался уже спросить одного из них, француза, которого он тотчас же распознал среди остальных, как вдруг его поразили слова команды:
— Готовься поворачивать! Поднимай якорь!
— Поворачивать? — пробормотал про себя Фрике. — Хотел бы я видеть, как это они повернут этот понтон, содержащий в себе свыше четырехсот человек негров, да еще без единого лоскута парусов и, главное, без машины! Посмотрим!
Как мы уже говорили, судно стояло на якоре у левого берега реки. Кроме того, его нос был привязан длинным канатом к громадному баобабу на правом берегу реки.
Вслед за раздавшейся командой по всему судну пробежала как бы легкая дрожь; как будто пары проникали разом во все части машины, как это бывает перед тем, как машина начинает работать. Затем послышался глухой шум движения поршней. Сердце судна забилось, и медленно, без малейшего усилия и без того, чтобы кто-либо из экипажа приложил руки, оба якоря носовой части были буквально вырваны из глинистого дна реки. Цепи со скрипом стали автоматически навиваться на барабан лебедки благодаря сильному натяжению изнутри. В две минуты якоря были уже подняты и стали на свои места.
Фрике был поражен, ведь не виднелось ни труб, ни дыма, ни малейшего признака паров, даже отсутствовал своеобразный раскаленный воздух, который ощущается вблизи машины от топки. А между тем факт поднятия якорей в две минуты был налицо!
Что же это за необычайная машина скрывалась в корпусе судна? Понять такие таинственные превращения, как ни ломал голову, Фрике не мог.
Но звук поршней был хорошо знаком бывшему кочегару; он не ошибался: машина есть, но где она спрятана? Непонятно…
Наконец трос, которым судно было пришвартовано с носовой части к правому берегу, натянулся; ось судна, находившаяся параллельно реке, стала постепенно перемещаться, образуя прямой угол.
Благодаря своей скрытой машине этот «понтон», как его упорно продолжал называть Фрике, подтягивался на тросе, который постепенно наматывался на барабан, представляющий собой не что иное, как простой ворот или брашпиль.
Теперь судно уже встало перпендикулярно к обоим берегам; конец троса, прикрепленного к баобабу, отдан, и судно, повинуясь течению, захватывавшему его поперек, стало поворачиваться, но так как кормовой якорь все еще удерживал его на месте, то оно описало поворот вокруг себя и в один момент стало на прежнем месте, но только в обратном направлении.
— Немало чудес я видел на свете, но таких маневров никогда не встречал! — проговорил про себя Фрике. — Несомненно, командир хитрец из хитрецов! И все это продолжалось не более пяти минут, причем ни один из матросов не шевельнул пальцем! Хотя бы у этого судна был винт…
— Go ahead! (Вперед!) — раздалась команда капитана.
Под кормой тотчас запенился громадный вал. Судно дрогнуло, затем вдруг рванулось вперед, как чистокровный конь, почуявший шпору.
— Вот здорово! — воскликнул Фрике. — Мы идем! — И его ноздри раздулись, глаза расширились, рот раскрылся от удивления. — Право, если бы я верил в колдунов, то приписал бы эту работу нечистому… Судно, которое идет не на парусах и не на парах и мчится быстрее всякого почтового пакетбота; судно, у которого винт гудит, как небесные громы; винт-то ведь у него есть, даже два, — это я скажу безошибочно по борозде, которую он оставляет за собой. Конечно, все это не очень естественно!.. Но чудо или не чудо, чертовщина или нет, — все равно, это меня ужасно интересует! — решил Фрике. — Нет, ты посмотри только, Мажесте, как это великолепно! Ведь ты сейчас увидишь море, настоящее море, океан! Беспредельное кладбище потонувших кораблей, пустыню, населенную парусниками и дымящимися пароходами, где носятся чайки и играют моржи и тюлени… Мы вступаем в беспредельность, идем навстречу всякого рода приключениям. Мы начинаем свое кругосветное путешествие, правда, в дурной компании, что меня несколько расхолаживает…
— Можно есть соль? — робко осведомился негритенок, который уже давно хотел задать этот вопрос, причем глаза его горели от жадности.
— О да! Про соль-то я забыл! — воскликнул Фрике, прыснув от смеха. — Какой ты еще ребенок, Мажесте!.. Соли тебе дадут сколько хочешь… подожди только! Кой черт, не одно же лакомство важно!..
Фрике не успел взглянуть на Мажесте, так как в тот самый момент капитан отдал новый приказ: «Стоп!», затем: «Машина, задний ход».
При последней команде судно, которое теперь было на ходу, разом остановилось.
— Как видно, что-то там внутри есть! — пробормотал себе под нос Фрике.
На судне царила мертвая тишина.
Дело в том, что капитан, прежде чем выйти из устья реки, желал убедиться относительно присутствия или отсутствия военных крейсеров, которые в течение всего года неустанно обследуют все малейшие бухточки побережья в поисках невольничьих судов.
Так как в данном случае капитан рисковал не только своим грузом, но и своей жизнью, то он хотел выйти в море не иначе как после обстоятельной разведки.
На горизонте не было, по-видимому, ничего подозрительного. Солнце светило ярко, небо было густо-голубого цвета, резко отличавшегося от сине-зеленого цвета моря, казавшегося вдали на горизонте бледно-лазурным. Ни малейшего облачка, ни малейшего тумана в воздухе, а между тем там, вдали, смутно чудился какой-то черноватый пар, там, на краю горизонта, где море сливалось с небом. Словно то был едва уловимый след дыма. Но как не бывает дыма без огня, так и в море не бывает дыма без машины, а в этих подозрительных местах дым означал почти всегда присутствие военного крейсера, который уже сам по себе вызывает представление о джентльмене без предрассудков, пойманном на месте преступления с поличным и пеньковый галстук которого навсегда избавляет от всяких забот и тягот жизни.
Вот почему капитан скомандовал: «Стоп!»
Судно в этот момент находилось всего в двух десятках метров от берега. Легкая шлюпка в одну минуту была спущена на воду с тремя людьми и в несколько дружных ударов веслами пристала к берегу.
