Богданович восхищался языком произведения, он «безукоризненно красив и изящен, за что, между прочим, некоторые критики нападали на г. Бунина по поводу… рассказа… „Сосны“. Так, один из более строгих, чем справедливых критиков, — продолжал Богданович, — выписав следующую фразу, подчеркнул в ней презрительным курсивом два слова: „…вечер реет над головою неслышной тенью, завораживает сонным звоном в лампе, похожим на умирающее нытье комара, и таинственно дрожит и
«Сосны» редактировались автором от издания к изданию. В последней публикации в конце первой главы снято описание обрядов причитания над умершим; перед словами «это был высокий и худой» (с. 189 наст. тома) снят абзац:
«В этот день, в эту метель умер Митрофан, — думал я. — Умер… исчез куда-то и уже больше никогда не вернется тот самый Митрофан, который чуть не вчера стоял вот на этом пороге, а теперь лежит „под святыми“ и называется покойником, существом иного, нам чуждого мира».
В конце рассказа, после слов «значительности всего земного» (с. 195 наст. тома) снято:
«Митрофан! — сказал я громко, подходя к могиле. Могила молчала… Чтобы показать себе, как все это просто, я стал на нее, поднимая лыжи. Мысли путались по-прежнему, и по-прежнему я не понимал ни себя, ни окружающего, ни жизни, ни смерти бедного Следопыта».
Новая дорога*
Журн. «Жизнь», СПб., 1901, № 4, апрель. Печатается по тексту
Над рассказом Бунин работал в начале 1901 г. В письме к брату Юлию Алексеевичу от 27 марта он писал: «Послал в „Жизнь“ два рассказа — один („Туман“) страницы четыре печатных, другой на 1/2 листа — „Новая дорога“
Современная критика не обошла рассказ молчанием. П. Якубович в «Русском богатстве» (1902, № 7) писал: «…прокладка нового пути через дремучие леса… это такие явления, на которых художник может и остановиться, мимо которых он может и пройти, смотря по тому, куда направлено его внимание, какие стороны общественности его интересуют. Но г. Бунин и мимо не пройдет, и не остановится, а только замедлит шаг, полюбуется окружающей природой, слегка вздохнет над огорчениями людей и последует дальше». Критик А. Измайлов считал, что «Новая дорога» — это только «точная и выточенная картинка ночи в поезде, разговоры со случайными знакомыми и думы под песню вагонных колес» (Пестрые знамена. М., 1913, с. 209).
Туман*
Журн. «Жизнь», СПб., 1901, № 4, апрель. Печатается по тексту
Тишина*
Журн. «Мир божий», СПб., 1901, № 7, июль, под заглавием «На Женевском озере». Печатается по тексту
Рассказ написан под впечатлением поездки в Швейцарию. В письме к брату Юлию Алексеевичу от 18 ноября 1900 г. Бунин подробно рассказывает о виденном по дороге и своих переживаниях. Отдельные места текстуально почти совпадают с рассказом: «Выехали из Парижа, 10-го, вечером, приехали в Женеву. Ночь провели в… „Отеле Солнца“, вышли утром и поразились тихим, теплым утром. Из нежных туманов, скрывавших все впереди, проступали вдали горы и озера… Взяли лодку, купили сыру и вина и вдвоем, без лодочника, уехали по озеру… было очень хорошо. Тишина, солнце, лазурное, заштилевшее озеро, горы и дачи. В тишине — звонкие и чистые колокола, издалека, — и тишина, вечная тишина озера и гор… Помнишь, как в „Манфреде“? Он один. „Уж близок полдень“… Берет из водопада воды хрустальной в пригоршни и бросает в воздух. В радуге водопада появляется Дева гор…» (журн. «Новый мир», М., 1956, № 10).
Костер*
Журн. «Русская мысль», М., 1901, № 8, август, вместе с рассказами «Перевал» и «В августе», под общим заголовком «Три рассказа». Печатается по тексту газеты «Последние новости», Париж, 1932, № 4036, 10 апреля.
От издания к изданию писатель делал стилистические исправления в рассказе. Например, трижды исправлялись одни и те же фразы в последнем абзаце. В журнале: «Но все уже ушло в красоту девичьего образа, который внезапно встал передо мною, и уже нельзя было думать ни о чем, кроме него. Еще ярче, чем у костра, я видел теперь черные волосы, нежно-страстные глаза и губы и раскрытый ворот платья». В сб.
Для газеты «Последние новости» Бунин сократил и еще раз выправил текст. Так, например, после третьего абзаца устранено лирическое обращение к читателю:
«Отчего так тянет ночью к костру, к людям, ночующим в степи у дороги? Когда долго едешь проселком, видишь только звездное небо и сумрак над сливающимися равнинами, грусть одиночества томит и волнует каждый огонек вдали».
В августе*
Журн. «Русская мысль», М., 1901, № 8, август. Печатается по тексту
Работа Бунина над рассказом возобновлялась несколько раз. После журнальной появилась несколько измененная редакция в сборнике
«В такое время хорошо спать после обеда или пить что-нибудь холодное, сидя в тени у открытых окон, и полгорода, состоявшего из торговцев и чиновников, именно так и делало… Но странное дело, — этот
